Хельгор с Синей реки. Альглав

Я старался, чтобы мои ответы оказались такими же эмоциональными и выразительными. Мы, белые люди, почти не пользуемся языком жестов, поэтому владеем им не особенно хорошо.

Одежду моих собеседников составляло нечто вроде коротких туник с короткими рукавами, сделанных из оленьих шкур. Волосы у всех старательно расчесанные, у каждого украшения — ожерелья и браслеты из цветных камешков и зубов каких-то зверей.

Оружие показалось мне очень интересным. Плоские копья, похожие на гарпуны с наконечниками, сделанными из оленьих рогов, — именно такие считаются характерными для эпохи раннего неолита. Помимо этого у старика я заметил дротик и что-то похожее на костяной жезл, украшенный изображением мамонта.

В таком случае получается, что я свел знакомство с доисторическими людьми? Собственно, почему бы и нет? Здесь вполне могли уцелеть потомки какого-нибудь первобытного племени, сохранив свой язык и образ жизни. Чем больше я смотрел на них, тем больше убеждался в правильности своего предположения.

Я наконец догадался, что они зовут меня идти с ними на запад долины. Выразив свое согласие, я направился следом за стариком. Переход был посвящен дальнейшему знакомству друг с другом. Моя одежда и отросшая борода вызывали у женщин трогательное детское любопытство. Молодая даже смеялась, время от времени испуганно взвизгивая. Хотя невозможно не признать, что оружие и бинокль вызвали гораздо больше уважения, чем моя скромная персона. Должно быть, я воспринимался как нечто слабое, не представляющее опасности, в то время как незнакомые предметы внушали опасение.

Мы пришли к пещере, виднеющейся в гранитной скале. Насколько я понял, старик предложил мне присесть на камень и подождать. Я послушался его, и семейство скрылось в пещере. Скоро они возвратились, неся куски мяса и охапки хвороста. Старик с девушкой сложили костер, а женщина занялась разведением огня, высекая его с помощью двух обломков кремня.

Наконец загорелся костер, кверху поднялся столб легкого дыма, раздался аппетитный аромат жареного мяса. В течение последних трех дней у меня не было возможности приготовить еду как следует, поэтому теперь запах жареного мяса вызывал у меня настоящее наслаждение. Жареное мясо разложили на плоском камне и позвали меня присоединиться к трапезе. Должен сказать, это был один из самых лучших ужинов в моей жизни; а ведь я большой ценитель кулинарного искусства. Девушка принесла в каменной чаше чистую воду, которой мы запивали мясо. Мы благожелательно смотрели друг на друга, как всякие люди после вкусного и обильного ужина. Женщины, заметно утомившись, оставили нас, старик же, помолчав еще, уснул.

Я ощутил, как радость переполняет меня. После хорошей еды я чувствовал себя сильным и бодрым, общество новых знакомых избавило от одиночества. Необычность обстановки вовсе не смущала меня; в путешествиях мне случалось быть гостем самых диких племен. Единственное, что у меня вызывало некоторое беспокойство, это мысль о том, что кроме этого милого семейства в долине могут оказаться и другие люди. Будет ли их отношение ко мне таким же доброжелательным?

Тем временем женщины снова присоединились к нам. Старуха присела рядом со мной и начала мне что-то объяснять, помогая себе жестами.

Неожиданно девушка издала тихий возглас. Женщины начали к чему-то напряженно прислушиваться. Старик проснулся и поднял голову. Раздался звук тяжелых шагов, которые приближались к нам. На скалу упала громадная тень, затем я увидел исполинскую голову. Показался мамонт, но вовсе не мой спаситель. Этот был намного старше: шерсть его была облезлой, уши обвисли, маленькие тусклые глазки смотрели без всякого выражения. На вид ему было никак не меньше двухсот или даже трехсот лет.

Заметив его, семейство распростерлось на земле, поднимая руки в молитвенном жесте. Судя по всему, это было для них чем-то вроде привычного ритуала поклонения верховному существу. Я старательно повторил движения моих хозяев.

Затем снова раздались тяжелые шаги и вслед за первым мамонтом вышел второй, напоминающий того, за которым я следовал. Как потом выяснилось, это был именно он. Мы снова проделали тот же ритуал. Женщины поднялись на ноги, а молодая устремилась туда, откуда мамонты явились к нам. Движения ее были легкими и грациозными.

Тем временем к нам присоединились еще люди: это было семейство, состоящее из мужчины, женщины и ребенка. Во взглядах первых двух сквозило любопытство с изрядной долей недоверия. Мужчина даже угрожающе схватился за копье, но старик урезонил молодого соплеменника и тот стал на меня поглядывать гораздо спокойнее.

У него были крупные, будто грубо вытесанные топором черты лица, крохотные глазки с сильно выдающимися надбровными дугами, еле заметный подбородок. Его спутница отличалась более привлекательной внешностью. Тело у нее было крупным и сильным, а черные глаза сверкали будто у молодой девушки. Их дочке на вид было около пяти лет. Издали ее кожа казалась совсем белой. При виде пришедших я ощутил некоторое замешательство.

Те же с любопытством разглядывали меня: мужчина пытался не обнаруживать своего интереса, женщина, немного робея, интересовалась моим необычным видом, девочка тянулась к медным пряжкам и блестящим стеклам моего бинокля. Старики, судя по всему, в красках рассказывали о нашей встрече.

Тем временем солнце уже совсем опустилось. Время было укладываться спать. Старик направился в пещеру и жестом пригласил следовать за ним. Войдя, я сначала остановился в изумлении. Пещеру освещал странный голубоватый свет, напоминающий свет молодой луны. Причина этого необычного явления так и осталась для меня неизвестной.

Мы взяли по охапке сена, лежащей в глубине пещеры, и устроились спать, кому где больше понравилось. Мамонты же, подобно гигантским часовым, встали у западного и восточного входа в пещеру.

Обилие впечатлений истекшего дня не позволило мне сразу уснуть. Я находился в более чем необычной обстановке, в пещере со светящимися стенами, среди пещерных людей. Жизнь моя зависела от малейшего каприза любезных хозяев или мамонтов. Оставив попытки что-либо понять в происходящем, я наконец отбыл в царство Морфея.

III

Прошло около недели, прежде чем я смог освоиться с людьми, живущими в долине. Насколько я понял, эти шестеро были здесь единственными обитателями. Женское любопытство и болтливость помогли мне не только понимать из язык, но даже немного объясняться на нем. Здешняя жизнь отличалась предельной простотой. Они охотились и занимались сбором фруктов, грибов, а также ягод и сладких корней. Мужчина делил время между охотой и сном. Иногда он занимался примитивным творчеством, высекая на стенах рисунки или занимаясь резьбой по кости. Надо сказать, его произведения были довольно талантливыми.

Довольно скоро я привык к ним, их вид перестал быть для меня чуждым и непонятным. Вскоре я начал считать себя членом их маленького семейства.

Их язык, за исключением гортанных звуков, оказался довольно простым, а набор слов не таким уж обширным. В основном моим обучением занималась молодая женщина.

Я довольно часто оставался наедине с моей учительницей; мы непринужденно болтали как самые добрые друзья. Но однажды во время нашей оживленной беседы солнце вдруг закрыла какая-то громадная тень. Из высокой травы поднялся Авах, муж этой женщины. Он молча стоял перед нами, опираясь на увесистую дубину. Я решил заговорить, чтобы прервать становившуюся тягостной паузу:

— Авах чем-то недоволен?

Он продолжал хранить молчание.

— Авах недоволен, что я наедине с Туанхо?

Вопреки ожиданиям этот вопрос оказался для него достаточно трудным.

— Друг может быть наедине с Туанхо, — медленно произнес он после нескольких минут напряженного размышления. — Друг не может входить в Пещеры Мертвых, пока не даст своей крови. После этого друг станет сыном Мамонта.

Сначала я не понял, о чем идет речь, а затем припомнив о древнем обычае, заявил со всей возможной твердостью.