Хеппи-энд для Дездемоны

– Понятно, - прошептала я.

– Слышишь?
– толкнул меня Куприн.
– Она рассказывает про Ларсика!

– Я ненавидела его!
– с горящими глазами вещала Вера.
– Он был матери дороже всех! Меня она вечно из спальни выгоняла, а Ларсика держала на тумбочке. Она его гладила! Целовала! Называла любимым!

– Вы ревновали мать к плюшевому тигренку?
– удивился Виктор.

– Сволочной звереныш!
– стукнула ладонью по столу Вера.
– Я хотела его убить. Вернувшись из «Оноре» домой, я пошла в спальню к матери - посмотреть, как там все для себя устроить, - и увидела его. Он сидел, улыбался!

– Игрушка смеялась?
– с сомнением поинтересовался Виктор.

– Да!
– завизжала Вера.
– Рожи корчила… Я ее ножницами… Как следует! Все, кончилось время Ларсика! Я швырнула его в бачок для грязного белья… А потом… ну… потом…

– Пришли в себя и поняли, что кто-нибудь может спросить про талисман Ники, - продолжил за нее Виктор.
– Вы его спрятали, постарались починить, но не получилось. И тогда вы вдруг сообразили: пусть Ларсик станет еще одним свидетельством вспышки ярости Василия. Можно же сказать, что на игрушку, потеряв от злости разум, налетел отец, изуродовал ее, а вы нашли останки тигренка на полу и в память о маме реставрировали.

– Именно так она и поступила, - зашептала я.
– Выдала нам с Майей эту версию, а еще в тот день много грязи вылила на родителей. Я тогда удивилась: ну зачем Вера говорит гадости? А теперь понимаю: она себя оправдывала, убеждала, что поступила правильно. Скажи, когда ты понял, что убийца - дочь Ники?

Куприн пожал плечами.

– Ирина Сергеевна Ермакова, находясь в состоянии нервного стресса, не выдержала и рассказала тебе правду об их с Никой бизнесе. Как ты думаешь, почему она так поступила?

– Терешкина сказала, что ее временно заменит подруга, назвала меня писательницей. Ой, я, наверное, очень глупо выглядела в школе, нацепив парик и размалевав лицо.

– Ничего, - успокоил Олег, - зато остальные учителя не поняли, кто у них работает классной дамой. Так с какой стати Ирина Сергеевна разоткровенничалась?

– Она была в жутком страхе. Ну как же, ее шантажировали, некто заявил, что знает правду о торговле детьми, и требовал денег.

– Правильно, - согласился Куприн.
– Но Терешкина никому не рассказывала об участии Ирины в деле. Хитрая Ника наняла Ермакову выполнять за себя черновую работу. Сама-то она не беседовала с родителями, желавшими продать детей, нет, этим занималась наивная Ирина Сергеевна, до последнего предполагавшая, что она устраивает детское счастье. В каком-то смысле ее можно понять: стать супругой очень обеспеченного человека намного лучше, чем жить с мамой-алкоголичкой и с ее новым мужем.

– Ермакова тупая?
– не выдержала я.

– Похоже на то, - кивнул Олег.

– Она притворяется!

– Да нет, - не согласился Куприн, - иначе б не разболтала тебе свою тайну. Просто редкостная дура и жадина. А теперь подумай: Ника мертва, она не способна на шантаж, да и покойникам не нужны деньги. Заправилы торговли детьми ничего не знают о Ермаковой, люди, которые продавали собственных дочерей и сыновей, побоятся шантажировать завуча. Так кто требовал деньги? Вера! Она следила за матерью и выяснила все ее тайны.

– А может, это Жанна, - из чистого упрямства заявила я.
– Она тоже могла покопаться в биографии Ники.

– Нет, - замотал головой бывший муж.
– Ты забыла об одном факте. Почему Жанна стала откровенничать с тобой?

– Она приняла меня за сотрудницу телеканала, которая собирается снимать фильм о преступлениях прошлых лет.

– А почему вдруг Жанне это пришло в голову?

– К ней приходил некий Жора или Гоша, расспрашивал про Васю и Катю, просил поделиться воспоминаниями детства… Ой!

– Что?
– улыбнулся Куприн.
– Сообразила?

– Да. Жанна обозвала этого Гошу геем: у юноши на ногах были дикие для парня носки - розовые, с белыми зайчиками. Ни один мужчина не натянет такие, разве что представитель сексменьшинства.

– Даже для гомосексуалиста такое чересчур, - возразил Олег.
– Просто Вера совершила ошибку. Думаю, она ходила за Никой хвостом, переодевшись в парня, и к Жанне явилась в том же образе.

– Лучший способ спрятаться в толпе - прикинуться представителем другого пола, - согласилась я, вспомнив Настю, которая сидела передо мной в образе молодого мужчины.
– Для большинства женщин такой трюк легко выполним, надо лишь иметь стройную фигуру.

– И к Жанне, чтобы выяснить некоторые подробности смерти Кати, Вера явилась загримированной, вот только про носки она забыла. Преступники «сгорают» именно на деталях, прокалываются на ерунде. Еще вопросы есть?

– Совсем мелкие. По ходу дела я выяснила, что Василий как-то раз приезжал в гимназию, в день, когда не было Ники, и приставал к уборщице Лене, симпатичной молодой девушке. Как-то не вяжется такое поведение с ревностью к Нике и яростью, которая вспыхнула в Ярцеве, когда он увидел объявление в газете.

– Ты плохо знаешь мужчин, - возразил Олег.
– Парень может постоянно изменять жене, но весть о ее неверности любого приведет в негодование. Что же касается Лены, то Василий сделал ей другое предложение: попросил последить за Никой. Ярцева интересовало, не приходят ли в школу для беседы с Никой посторонние люди: мужчины, женщины, старики, старухи… Наверное, он начал о чем-то догадываться. Увы, правду мы уже так и не узнаем - Ярцев умер, а Лена не согласилась подглядывать за классной дамой. Еще вопросы?

– Одежда Ники.

– А с ней что?
– искренне удивился Олег.

– Ну не ходила же она по улице в мини-юбке, топике и немыслимых колготках! Это был наряд для ловли курсантов.

– Естественно, - согласился Куприн.
– А что тебя смущает?

– Где ее нормальная одежда? Ника должна была переодеваться!

– Ничего странного, - ответил бывший муж.
– Она приезжала в «Оноре», вешала учительские шмотки в шкаф, вытаскивала из пакета наряд проститутки, и вперед!

– Так вещи в отеле?
– подскочила я.

– Ну, - кивнул Куприн, - висели там.

На минуту меня охватило негодование, парализовавшее голосовые связки, потом способность говорить вернулась.

– Я же просила тебя прочитать перечень вещей Ники! А ты сообщил: топик, юбка, туфли со стразами, фиолетовые чулки. Ни словом не обмолвился про содержимое шкафа. Почему?

Олег моргнул.

– Милая, твой упрек несправедлив. Каков вопрос - таков ответ. Ты поинтересовалась: «Что за прикид был на Нике?» Именно на ней! Я и прочитал описание. Вот если б ты заявила: «Расскажи о всей одежде, обнаруженной в номере», тогда другое дело. Но ты ни звуком не обмолвилась про шкаф.