Хеппи-энд не предвидится?

– Ну хорошо, – удивляясь сама себе, произнесла она. – Мы сейчас завернем за угол и окажемся как раз у моего дома.

– Здесь очень приятно, – пробормотал Декстер. – Тихо, спокойно и солидно. Но и недешево.

– Это так, – согласилась она. – Но мне нравится здесь жить, и я готова платить за эту роскошь. А вы где живете?

– На Миссисипи. На яхте.

Джекки остановилась и растерянно посмотрела на него.

– Вы... У вас нет дома? – пролепетала она. – Вы на самом деле живете на корабле?

– Это дом, о котором можно только мечтать.

– Но там постоянная качка. Вы же там никогда не чувствуете твердую почву под ногами.

– К этому быстро привыкаешь, – успокоил он. – Через несколько дней начинаешь чувствовать себя так же уверенно, как и на земле.

– Вот мы и пришли. – Джекки достала ключи. – Мне понадобится всего пара минут, – сказала она. – Вы зайдете?

– Нет, спасибо. Я подожду здесь.

Джекки, как и обещала, вышла через несколько минут. Теперь на ней были туфельки без каблуков, бриджи и зеленый в белый горошек свитер.

– Теперь я достаточно незаметна? – спросила она.

– Вы выглядите потрясающе, Джекки, – сообщил Декстер. – Уверен, что и в фартуке мусорщика вы были бы неотразимы.

– Льстец! – Она засмеялась, но комплимент ей понравился.

* * *

У входа в «Джелли Ролл» стояло несколько человек, не внушавших никакого доверия. Кто-то перевернул урну и рассыпал содержимое по тротуару. Джекки бы с удовольствием повернула назад. Но Декстер взял ее под руку и провел мимо.

– Таким типам нужно всегда смотреть прямо в глаза, – прошептал он. – Они сразу тушуются и отходят в сторону.

Помещение было небольшим. Половину его занимала стойка, где толпилось большинство посетителей.

Справа и слева от стойки было два возвышения. Они выполняли роль сцены для музыкантов. На одном из возвышений всегда звучала музыка. Когда Джекки и Декстер вошли, на правой сцене выступал ансамбль из шести человек.

В заведении было душно. Пахло дымом и прокисшим пивом. Пол был усыпан окурками, а на небольшом круглом столе, к которому Декстер подвел Джекки, стояли пирамиды бутылок и полупустых стаканов.

– Что будете пить? – лениво спросил огромный негр. Он и не подумал убрать со стола.

– Прежде чем я что-нибудь выпью, мне бы хотелось получить ведро воды и тряпку, – сказала Джекки. – Здесь же все липнет.

Официант исподлобья взглянул на Джекки и пожал плечами.

– Сейчас принесу. Если леди желает изображать из себя уборщицу, то пожалуйста.

Декстер помог ей убрать бутылки и стаканы. Она вытряхнула переполненную пепельницу и протерла стол и оба стула. Сунув ведро и тряпку в руки официанту, Джекки с удовлетворением осмотрела плоды своего труда.

– Две бутылки пива, – заказал Декстер. – А стаканы не надо. Мы будем пить из бутылок.

– Почему здесь все такое грязное и неопрятное? – спросила Джекки, покачав головой. – Я не требую, чтобы полы блестели, а посуда сверкала, но создается впечатление, что здесь не убирают неделями.

– А зачем? – хмыкнул Декстер. – Предприятие и так процветает. Через полчаса здесь не будет ни одного свободного места.

Джекки глотнула пива и поставила бутылку на стол.

– Вы, кажется, готовы оправдать это дерьмо. Интересно, на вашей лодке все выглядит так же?

– Мне жаль, Джекки, – сказал он. – Но, заманивая вас сюда, я не думал об обстановке. У меня в голове была только музыка, и я надеюсь, что она заставит вас смириться со всем остальным.

Декстер посмотрел ей в глаза и улыбнулся. Джекки отвернулась, избегая встречаться с ним взглядом. И не успела она возразить, как зазвучала музыка.

Тромбонист начал с очень высокой ноты и постепенно довел ее до такой чистоты звука, что публика разразилась громом аплодисментов. Тромбон сменил кларнет, за ним вступил саксофон. Затем вошли бас, ударник и второй саксофон.

Джекки, как и остальные слушатели, была сразу зачарована мелодией. Казалось, что никогда раньше она не слышала джазовой импровизации. Она двигалась в такт музыке. Закрыв глаза, Джекки забыла обо всем на свете. Ничто, кроме музыки, не имело значения. Ни спертый воздух, ни духота, ни грязь и грубый официант.

Когда тромбонист через семнадцать минут закончил композицию на той же ноте, с которой и начал, Джекки вскочила и восторженно захлопала в ладоши. Она топала ногами и даже сделала то, чего не делала со школьных времен – свистнула в два пальца.

Она медленно убрала со лба прядь волос и улыбнулась.

– Это фантастика! – выдохнула она и обессиленно рухнула на стул. – Это лучшее, что я когда-либо слышала. – Она схватила бутылку с пивом и сделала большой глоток.

В это время на левой сцене появился неприметный человек и занял место за роялем, с которого была снята крышка, что позволяло видеть струны и молоточки. И это придавало инструменту особое звучание.

– Пианист называет себя Арт Рубинстоун, – рассказывал Декстер. – Конечно, это не настоящее его имя. Таким образом он доказывает свое преклонение перед знаменитым пианистом Артуром Рубинштейном. Арт и сам мог бы сделать великолепную карьеру в лучших концертных залах мира, но остался верен джазу.

Арт Рубинстоун играл почти полчаса. И все это время царила полная, почти благоговейная тишина. Еще секунду после последнего аккорда не было ни звука. Слушатели сидели как зачарованные и не решались вздохнуть. Затем раздался шквал рукоплесканий.

Джекки бросилась Декстеру на шею.

– О, – задохнулась она. – Это просто какое-то сумасшествие!

Декстер кивнул.

– Вот видишь, я тебя не обманул, – произнес он и мягко притянул ее к себе.

Ее больше не раздражало, что он опять перешел на «ты». Она была в таком настроении, что хотела обнять весь мир.

– Я так тебе благодарна, что ты привел меня сюда, – заявила она и поцеловала его в щеку.

А зал безумствовал. Люди влезали на стулья, со столов летели стаканы. Все выкрикивали имя Арта и топали ногами. Казалось, что рухнут стены. Все успокоились только тогда, когда маленький неприметный человек опять занял свое место за роялем и начал извлекать из инструмента неповторимой красоты звуки.

Джекки дрожала всем телом. Музыка возбуждала ее. Один из ее учителей сказал однажды, что музыку слушают не ушами, а всем телом. Тогда она не поняла его. И вот сейчас она смогла представить, что он имел в виду.