Хетты и их современники в Малой Азии
Шрифт:
Картина, вырисовывающаяся на основе приведенных выше доводов и предположений, может показаться довольно простой, но в действительности в ней имеется ряд сложностей. Первая заключается в том, что существуют свидетельства о западном влиянии на Центральную Анатолию в несколько более поздний период. Примерно в 2000 г. до н. э. в Канесе и других главных городах Анатолии появляются одноцветные сосуды, изготовленные на гончарном круге, и, судя по более древним образцам этой керамики, она заимствована с северо-запада Анатолии или, точнее, из района Тавшанлы — Кютахья. Интересно отметить, что эта керамика найдена в самых ранних слоях Богазкёя, а это позволяет предположить, что первые жители поселения были, по-видимому, индоевропейцами, но не хеттами по языку. Должно быть, сюда с северо-запада вторглись палайцы, язык которых — еще один индоевропейский диалект, известный по текстам из архивов Богазкёя и происходящий из окрестностей Кастамону, где на этом индоевропейском диалекте, очевидно, говорили во второй половине II тысячелетия до н. э. Однако никаких свидетельств об этой волне западного
Следует решить еще одну проблему: кто были предшественники хеттов в Центральной Анатолии? В архивах Богазкёя найдены тексты, которые составлены на хаттском языке, по структуре своей совершенно отличном от индоевропейского. Принято считать, что народы, говорившие на языке хатти, и были автохтонами страны Хатти до прихода индоевропейцев. Если это так, то их можно отождествить с народом периода ЕВ II или периода «медного века», непосредственно предшествовавшего описанным выше.
Этот период хорошо известен по находкам в Кюльтепе, Алишаре и Аладже. Самые великолепные остатки его — «царские гробницы» в Аладже с их знаменитыми «штандартами» и другими металлическими изделиями.
Однако, если простой народ времен «царских гробниц» и говорил на языке хатти, это вовсе не означает, что и цари, захороненные в этих гробницах, пользовались им. Другие, немного более поздние захоронения, с такими же металлическими изделиями были обнаружены в районах вблизи побережья Черного моря, т. е. севернее Аладжи. А это позволяет предположить, что данная культура какое-то время распространялась с севера в Центральную Анатолию. Эта северная культура весьма мало изучена, однако ее металлические изделия имеют большое сходство с найденными в Майкопе и в районе станицы Царская на Кубани, т. е. на Северном Кавказе. Эта культура с достаточным основанием была определена как культура «курганных» племен, которые незадолго до этого подпали под влияние более высоких культур Южного Кавказа. И если это действительно так, то жители Аладжи, в чьих гробницах много сходного с «культурой курганов», вполне могли говорить на индоевропейском языке. Но у нас не имеется никаких данных о распространении этой «культуры курганов» далее, на юг Анатолии, а потому ее трудно связать с распространением хеттского языка, не говоря уже о палайском и лувийском. Язык правителей, погребенных в Аладже, возможно, был индоевропейским, но почти наверняка не был протохеттским.
Рис. 10. Греческие и анатолийские «минойские» чаши: слева — из Коракоу (среднеэлладский период), справа — из Тавшанлы (период Трои V)
Все это в конечном счете не приближает нас к разгадке. Кто же на самом деле были эти предшественники хеттов? Возможно, это были народы Центральной Анатолии, временно подпавшие под власть правителей Аладжи, чьи гробницы удалось отыскать и чьи следы найдены в Алишаре и Кюльтепе. Однако не так давно возникло предположение, что эти правители и их народ последовали за хеттами из Юго-Восточной Европы в Анатолию, а не предшествовали им, т. е. появились в Центральной Анатолии позднее. В этой связи стоит упомянуть, что, согласно документам ассирийских купцов, «страна Хатти», языком которой первоначально был хаттский, располагалась не в районе Хаттусы — Богазкёя, а гораздо дальше на востоке, где-то вблизи современного Дивриги. Таким образом, вопрос, кто такие хатты, до сих пор остается открытым.
Говоря о языках народов Анатолии, невозможно избежать сложной проблемы о греко-язычных народах, живших в этой стране, и о племенах с лувийским языком в Греции. Издавна принято считать, будто греческий язык принесен в Грецию чужеземцами одновременно с так называемой «минойской» керамикой. Многие годы археологические находки свидетельствовали о том, что эти глиняные изделия появились в Греции около 1900 г. до н. э., в начале среднеэлладского периода. Поскольку аналогичная керамика была найдена в Трое, где она появилась примерно в то же самое время (Троя VI), возникает закономерное предположение, что в этот период произошло нашествие с севера, причем одна волна завоевателей пошла в Грецию, а другая — в Северо-Западную Анатолию.
Обитатели Трои VI говорили в то время на одной из ранних форм греческого языка. Все осложнилось, когда было высказано мнение, что «минойская» керамика Трои не оригинальна, а происходит от керамики второй половины ранне бронзового века, обнаруженной к югу и востоку от Мраморного моря. Из этого следовало, что говорившие по-гречески народы в какой-то период бронзового века проникли на северо-запад Анатолии, остались там до конца его, а в начале следующего периода вернулись через море в Грецию, оставив часть своих племен, благодаря которым и развилась культура Трои. Однако результаты исследований говорят о том, что обе эти теории основаны на ложных предпосылках. «Минойская» керамика была обнаружена в Греции в слоях EH III, и, что гораздо важнее, происходит она не от культур Северо-Западной Анатолии, а от культуры Бадена, которую можно связать с распространенной по Центральной Европе «культурой курганов».
Дальнейший
анализ анатолийской «минойской» керамики показал, что ее сходство с греческой «минойской» только кажущееся, ибо они имеют разное происхождение и развитие. Таким образом, теория, будто греки жили в середине и конце бронзового века на северо-западе Анатолии, не имеет никаких оснований.Тем не менее письменные памятники I тысячелетия до н. э. свидетельствуют о том, что северо-западная часть греческого мира была заселена народами, говорившими на греческом языке. Однако приход этих «эолических» греков из Греции, более южных в отличие от ионических, нельзя принимать на веру без достаточных археологических данных. Только новые раскопки и изыскания могут показать, происходила ли такая миграция через Эгейское море в I тысячелетии до н. э., или же здесь, в Анатолии, жили предки народов, говоривших по-гречески, уже во II тысячелетии до н. э.
Остается проблема лувийского языка в Греции, где в названиях многих поселений сохранились типичные окончания — антоси — ассоси другие аналогичные формы, встречающиеся по обе стороны Эгейского моря. Эти окончания можно с уверенностью отнести к лувийскому языку, а их распространение указывает, что лувийский или скорее его лингвистический предок был широко распространен как разговорный язык во всем обширном регионе, включавшем западную Анатолию и Грецию. Предполагалось, что именно лувийский (а не греческий) был занесен в Грецию в начале среднеэлладского периода (около 1900 г. до н. э.) или даже позднее, в период «шахтных гробниц» (около 1600 г. до н. э.). Однако давно уже было отмечено поразительное сходство местных названий этого типа и названий поселений раннеэлладской культуры II. Корни многих явлений эгейского ранне бронзового века скорее всего следует искать в Западной Анатолии. А поскольку эта область, как говорилось выше, была населена протолувийцами, можно с уверенностью говорить о широком их распространении на территории всей Греции. Исходя из этой гипотезы можно предположить, что греческий язык не был первым индоевропейским языком в Греции, ему предшествовал «протолувийский» лингвистический элемент, широко распространенный в начале раннего периода бронзового века.
Глава III. Хетты и их соседи
В первой главе мы отметили, что торговые связи между Анатолией и Ассирией практически прервались, когда торговые пути были захвачены все более активизировавшимися хурритскими государствами Северной Месопотамии. Мы видели также, как цари Куссары воспользовались этой ситуацией и взяли под свой контроль большую часть Центральной Анатолии. Перемещение их столицы на запад, в Канес (Несу), скорее всего было вызвано давлением со стороны хурритов, поскольку сам Куссар оказался слишком близко от этих новых врагов, становившихся все более опасными. Однако и в Центральной Анатолии возникали свои проблемы, ибо здесь имелись беспокойные соседи. По-видимому, присутствие именно таких соседей, в частности на северных границах нового царства, заставило одного из правителей царского дома поступиться престижными соображениями в пользу стратегических и воздвигнуть на месте давно покинутого, но хорошо защищенного благодаря своему природному положению городка около 1650 г. до н. э. новую твердыню — Хаттусу.
Наступление хурритов продолжалось, и вполне возможно, что, после того как они захватили восточные провинции, Хаттусили — «Хаттусский», как именовал себя к тому времени местный царь, — решил, что теперь он стал независимым монархом и пришло время показать свою силу. Направление его завоеваний диктовалось прежде всего экономическими соображениями, ибо потеря связей с Ассирией означала потерю главных поставщиков олова и необходимо было найти им замену. Оставался единственный, как уже говорилось, путь — через долину Евфрата и Вавилон к побережью Средиземного моря. Вся политика царя была устремлена на захват этого пути. Политику Хаттусили в общих чертах нетрудно проследить по сохранившимся документам того времени и по более поздним записям. Единственное, что вносит в них путаницу, — это стремление хеттских летописцев возводить начало экспансии хеттов к некоему мифическому правителю Лабарне, который якобы правил до Хаттусили. Однако сегодня мы с достаточной степенью уверенности можем утверждать, что все события, которые они относили к временам Лабарны, в действительности происходили в царствование самого Хаттусили.
Алеппо
Хеттский царь начал с завоевания городов, лежавших между его столицей и Киликийскими воротами. После того как эти города были захвачены, он двинулся в глубь Киликии и шел до Средиземного моря. Здесь он построил крепости, подобные Мерсину (до недавнего времени археологи относили его к более позднему периоду), и подготовился к захвату главного торгового пути. Прежде всего ему пришлось бороться с Халебом (хурритское царство Ямхад в Северной Сирии), который держал в своих руках северную часть этого пути. Однако Халеб оказался слишком сильным, чтобы с ним можно было покончить одним ударом, поэтому хеттский царь сначала двинулся на Алалах (Алалах — современное городище Тель-Атчана — одно из важнейших хуррито-семитских государств Северной Сирии) и таким образом лишил Халеб выхода к морю. Благодаря тщательным раскопкам, произведенным в Алалахе, мы можем сопоставить нападение хеттов с разрушениями, обнаруженными в слое VII, и датировать их: это произошло между 1650 и 1630 гг. до н. э.