Хёвдинг Нормандии. Эмма, королева двух королей

И все-таки это совсем другое — вновь стать правителем Англии или, по крайней мере, намереваться стать им. Этельред не видел к этому никаких препятствий и собирался удовлетворить пожелания Витана.

Как только Торкель переоделся в сухое, все собрались на совет в роскошном зале герцога Ричарда. Король Этельред, герцог Ричард и его брат Роберт, Торкель Высокий и аббат Эльфсиге. Король, похоже, сначала не желал допустить Эмму на совет, но она резко возразила ему, и братья усадили ее рядом с собой.

Эмма сидела и разглядывала пол. Она уже успела забыть, какой он красивый: деревянная инкрустация в виде черных и белых драконов. В этом искусстве нормандцы были столь признанными мастерами. На стенах висели тканые ковры теплых тонов, но при изменчивом свете восковых свечей трудно было разглядеть их рисунок. Может быть, они вообще ничего не изображали. Она решила рассмотреть их получше завтра, при свете дня.

В сравнении с руанским дворцом Вульфсей был почти голым. Эмма сознавала, что в этом была ее вина, но Этельред ведь никогда не считал себя настолько состоятельным, чтобы тратиться на «роскошь», как он говорил. Так будет и теперь. Она подумала о нужде, царящей в стране. А все-таки денег всегда хватало и на выкупы, никогда не приносящие мира, и на военные корабли, которые все равно тонули или сгорали. Если она вернется в Англию, то проследит, чтобы деньги тратились на мирные цели! Такие, как инкрустация пола вот этими чудесными фигурами. Хотя и дворцы могут сгореть, — да, и они тоже.

Слуги проворно принесли орехи, конфеты и напитки. Для Торкеля подали блюдо с холодными закусками, — он проголодался после долгого путешествия. Эмма увидела, что ему поднесли жареных ржанок и чечевицу, от их вида у нее потекли слюнки, хотя она только что поужинала.

Заботясь о Торкеле, никто пока не задавал ему вопросов; он должен сперва утолить голод. Когда же Ричард наконец решил, что настало время для разговора, он спросил по-датски:

— Торкель Высокий, известно ли тебе что-нибудь об этих «условиях»?

Эмма подумала: теперь Этельред будет недоволен тем, что мой брат заговорил с Торкелем по-датски. Она быстро пересела к королю, чтобы перевести для него сказанное. Трудно со всеми этими языками. Они могли бы использовать латынь, но ее не понимает Торкель, да и в устах Этельреда латынь вряд ли можно уразуметь.

Торкель допил сидр из бокала и ответил:

— Я думаю, речь идет о помиловании всех тех, кто изменил королю Этельреду в пользу короля Свейна. Они уже успели понять, в какое впали заблуждение, рассчитывая на лучшего короля…

Торкель ответил по-английски! Это было в высшей степени вежливо по отношению к королю. Так что Эмме пришлось на этот раз переводить для своих братьев ответ Торкеля; чтобы немного подразниться, она заговорила по-французски.

— Разумеется, я согласен, — щедро пообещал король. Казалось, он не обратил внимания на вежливый жест Торкеля.

— Витан, вероятно, захочет получить гарантии, — продолжал Торкель по-датски, как бы показывая, что он заметил невнимание Этельреда. — Прежде всего, чтобы король перестал слушать своих так называемых советников, не обращая внимания на мнение Витана о разумности этих советов. Витан полагает, что слишком уж много накопилось примеров того, как кое-кто плевал в колодец, из которого затем Витан вынужден был напиться.

Не так-то легко удавалось переводить их беседу на английский, но Эмма считала, что в основном справлялась с задачей. Этельред мог переспросить, но он понимал рассказ Торкеля с полуслова. Эмма могла прибавить без околичностей, что Витан, разумеется, имел в виду Эадрика Стреону, если король вдруг потеряется в догадках.

Никто не знал, сомневается король или нет, ибо он не комментировал рассказ Торкеля. Но вскоре он предстанет перед Витаном.

Зашла речь о викингах короля Свейна: они все еще оставались в Англии. Имело ли смысл возвращаться без собственного войска? И мог ли английский король на этот раз получить военную поддержку из Нормандии? Ричард с сожалением ответил, что он занят своей распрей с графом Одо. И все же, нельзя ли как-то помочь?

Ричард повернулся к Олаву, который тихо вошел в зал во время совета. Викинг тотчас же понял, в чем дело, и с готовностью предложил:

— Конечно же, я согласен! Мои люди в распоряжении короля Этельреда. Я думаю, что и многие нормандцы захотят отправиться со мной в Англию, если только герцог отпустит их. Как я понял, здесь есть бывалые моряки, которым на суше просто нечего делать.

Ричард знал, кого имеет в виду Олав. Он охотно отпустит их, и если им нужно оружие, то они его получат.

— Я надеюсь, что мой брат, король Англии, будет лучшего мнения о нормандских воинах, чем раньше…

Он сказал это Этельреду с лукавой усмешкой, хотя и по-латыни, и Эмма была неуверена, вспомнил ли король о Гуго из Эксетера, на которого намекал Ричард. Однако Этельред, возможно, не хотел вспоминать о своем отказе от нормандских «советников», бывших при нем ранее.

— Наследование трона, — напомнила Эмма, и Ричард кивнул. Он снова обратился к королю.

— Думается, настал удобный момент обговорить тот пункт в вашем с Эммой брачном договоре, который гласит, что ваши общие дети являются наследниками престола.

И снова король Этельред, казалось, не понял сказанного. Эмма повторила слова Ричарда и дополнила: речь идет о том, чтобы сделать Эдварда наследником престола.

Она взяла конфету, напряженно ожидая ответа короля. Конфета была искусно вылеплена в виде лебедя из черной и белой миндальной массы. Эмма едва решилась разломить это произведение искусства, созданное личным кондитером герцога.

— Но, — начал Этельред, — я не понимаю… клянусь я… святого Кутберта… я же еще не умер. В Англии не принято назначать наследника престола, пока жив регент.

— Нет, так было раньше, — прервала его Эмма. — Почему же тогда во всех старых хрониках старший сын именуется «наследником»? Я сама слышала, как люди называли так Эдмунда, веря, что он унаследует твою корону, а до него так называли Адельстана, пока тот был жив.

Король взял себе несколько грецких орехов, но тотчас же положил их обратно в чашу.

— Это просто почетное обращение. Никто не является наследником трона, пока Витан не провозгласит его таковым.

Роберт долго хранил молчание. Он был несколько в замешательстве, и ждал, когда ему переведут перепалку Эммы и Этельреда.

— Итак, — сказал он наконец, — если Витан имеет такую власть, почему же он ничего не знал о содержании брачного трактата?

Этельред развел руками, и лицо его сморщилось, как у собаки.

— К сожалению, мы проглядели эту деталь…

— Тогда настало время Витану исправить эту ошибку, — ввернула Эмма. — То, что Витан никогда не делал раньше, он может сделать теперь, а потом это станет традицией, как только Витан объявит Эдварда, сына Эммы, наследником английского престола. Разумеется, по ходатайству короля. Если этого не сделают, я останусь в Нормандии.