Хейдер. Перечеркнутый герб Ланграссена

Окончательно успокоившись, владыка Мэктигагэрена пригладил свои светлые волосы и вынес окончательное решение по столь громко удалившейся проблеме:

— Удивительно, как коротка человеческая память. Всего год тому назад наш далекий сосед собирался открыть здесь торговый дом. Мы подыскали ему место, внесли залог за склады, конюшни, подобрали солдат для охраны. Вы собирались оказать ему помощь в сопровождении караванов. Верное дело, доходное дело… И чем это закончилось? Дейста обиделся на короля, добавившего очередной налог. Старый пень счел обиду столь тяжкой, что отказался развивать торговлю и наплевал на все вокруг… — Усмехнувшись, лорд Бьофальгаф скорчил рожу и пробурчал: — «Ни монеты проклятым Ресанренам! А если вы потратились на склады и солдат, так мне на это плевать! Я не плачу за чужие ошибки!..» И после этого рогатые идиоты из Ланграссена думают, что их встретят с распростертыми объятиями? Что им дадут скидку на найм, что для них отправят в холодную глушь лучших учителей и отличных бойцов?.. Действительно, общение с гномами высушивает остатки мозгов… То, что не вымерзло за холодные зимы, сожрала рудничная пыль их соседей… — Дождавшись, когда за столом стихнет смех, бывший дуэлянт допил вино и закончил обсуждение скандала: — Если лорд Дейста захочет решить вопрос миром, он вспомнит, сколько мы на него потратили, и возместит потери. После этого мы примем его вспыльчивого сына с большим уважением, чем все семейство в действительности заслуживает… Давайте вернемся к другим делам. Хочу их закончить до того, как в зале остынет жаркое…

Холодные тучи заполонили все вокруг, спрятав за своими горбатыми спинами лазоревую голубизну неба и укрыв мутными разводами мелкого дождя поля за городскими стенами. Но, несмотря на непогоду, центральная площадь Вэрделэда была забита до отказа. Зеваки даже забрались на крыши домов, рискуя обрушиться вместе с черепицей на толпу внизу. Сегодня спешно собранный церковный совет во главе с сыном его величества Йореном должен был решить судьбу пятнадцати несчастных, обвиненных в мятеже и убийствах.

Резкий ветер дергал сияющие золотом королевские стяги, вздернутые на высоких шестах. К крыльцу городской ратуши примыкал сколоченный помост, на котором на коленях выстроили измученных несчастных крестьян, закованных в тяжелые кандалы. По бокам помоста черными воронами застыли палачи церкви — огромные детины в колпаках с глазницами, надежно скрывающими истинное лицо карающей длани божественного правосудия. У сверкающей слюдяными окнами стены ратуши выстроились разряженные патриархи в белоснежных одеждах и замысловатых шапках, венчающих седые волосы. Ради столь серьезного события церковь собрала почти всех представителей верховной власти, оставив рядом с троном лишь альдста. Или он сам решил остаться поближе к королевской семье, отправив на потеху публике стариков.

Верхние окна начисто побеленного дома распахнулись, и в черные проемы высунулись горны, показавшиеся в неверном сером свете бурыми от еще не пролитой крови. Трижды протрубив «Да будет славен король!», горнисты спрятались в тень, уступив место мрачным арбалетчикам. Столь большое скопление народа пугало командира личной стражи, не способного гарантировать сыну короля полную безопасность. Мало ли что взбредет в головы любимым согражданам. А спрятать умелого лучника между тысяч горожан — легкое дело. И никакие ищейки не сумеют вовремя обнаружить опасность…

В гробовой тишине на помост легко поднялся мужчина в серой сутане, с наброшенным на плечи белоснежным плащом, который был украшен золотыми драккарами — знаком королевской семьи. Подняв руки, высокий рыжеволосый наследник престола поприветствовал толпу, вслушиваясь в ее гремящий ответ. Йорен внимательно ловил все недовольные нотки, все оттенки и отголоски этого могучего голоса. Нужно было понять, что действительно движет этой массой людей, что они хотят получить здесь и сейчас.

Спешно прибыв в столицу Спрэкедетты, «разящий меч правосудия» успел уже неоднократно пообщаться и с представителями церковного суда, и с главой городского сыска. Принца интересовало, как именно настроен народ, что думают подданные о мятеже и его зачинщиках. Получив множество противоречивых ответов, Йорен задумался, взвешивая свое будущее решение на весах интересов королевской семьи и возможного противодействия лордов, наделенных властью. Вынеся приговор именем короля, мужчине предстояло создать прецедент, который скажется в будущем. И ошибаться в столь сложном вопросе было нельзя…

Жестом попросив толпу замолчать, наследник короны дождался относительной тишины и начал говорить, позволяя стылому ветру разносить его слова по площади:

— Мы собрались здесь не для того, чтобы утолить жажду мести! И не для того, чтобы с улыбкой пожурить заигравшихся со смертью! Мы собрались, чтобы вершить правосудие! Правосудие во благо живых и согласно чести и достоинству павших!..

Тяжелые от дождя полотнища сердито хлопали на ветру, разрывая речь на куски. Удобно устроившись в кресле за спиной арбалетчика, горбатый Хувьюддер внимательно слушал, позволяя себе неслышно комментировать под нос:

— Откуда у павших честь и достоинство? Они просто брошенные в снегу куски мяса… которых даже не порадует пролитая жертвенная кровь… Жертвы нужны живым, чтобы не бояться мертвых…

— И я говорю, что здесь и сейчас мы будем судить не только сдавшихся в плен преступников! Мы будем говорить о том, что заставило их взять в руки оружие!.. — донеслось с площади.

Покачав головою, верный слуга Фойрадиска лишь скривился:

— Если он признает лорда Лэксефа виновным, то я слишком хорошо думал про королевскую семью…

Чуть развернув кресло, горбун стал внимательно слушать, напряженно ловя каждое слово, как и тысячи горожан на площади.

— Я хочу спросить вас, верные слуги короля, что есть основа государства? И я же вам отвечу — соблюдение законов, почитание наших богов и помощь ближнему — вот что позволяет нам быть государством, а не бандитами с болот… И как надлежит распоряжаться дарованными вам благами? Как следует распоряжаться полученными землями, лесами и полями? Как нужно благодарить своего лорда и короля, сделавших столь щедрый дар?.. Захватив подарок в свои руки и нарушив закон? Или пользоваться подарком судьбы и делиться с соседом, как завещано предками?..

Толпа тихо зашумела. Хувьюддер почесал густые брови и сообразил:

— Хитер, хитер будущий храмовник. Как ловко повернул…

Ветер ворвался в комнату, обдав людей холодной водяной пылью. Следом долетели отраженные стенами слова:

— Несчастные, грабившие своих соседей по йорту, решили посмеяться над Фэтой и Воуртэном, оскорбили своими действиями всех богов Слаттера… Вместо того чтобы преумножать полученное и давать работу соседям, они обманом извратили закон и стали обирать ближнего своего. Чем и заслужили постигшую их кару…

В толпе послышались недовольные крики, свист и хлопки. Рядом с одним из домов самые нетерпеливые уже успели сцепиться, обсуждая при помощи кулаков сказанное. Не дожидаясь, пока люди успеют до конца осознать услышанное, Йорен продолжил:

— Но нет и оправдания тем, кто посмел вершить столь кровавое и бессмысленное «правосудие»! Разве так надлежит поступать обиженным и обделенным? Разве прислали они своих представителей к лорду? Разве сказали в голос, что видят несправедливость и обман?! Нет!.. Они так не сделали… Мало того, раз столь тяжела обида, кто мешал им пожаловаться королю?! Разве не сказано в законах нашего государства, что любую несправедливость может разрешить высший суд?! Разве не открыты ворота нашего замка перед любым жителем королевства?! Нет, нет и еще раз нет! Мой отец готов встретиться с каждым, кто действительно пострадал безвинно! И для каждого, кто принесет свои беды, найдется место в его сердце!..

Толпа заволновалась. Не дожидаясь, пока шум хоть чуть-чуть утихнет, в окнах снова показались горнисты, заставив громким трубным зовом замолкнуть людей на площади. Принц продолжил:

— Разве так поступили несчастные, устроившие кровавую смуту за стенами города? Они пришли с жалобой к лорду Лэксефу или королю? Они поступили, как велит закон?.. Нет!.. Они пошли к наемникам, к убийцам и насильникам… Они отринули своего короля, растоптав не только веру в справедливость, но и веру моего отца в здравомыслие подданных!.. Они решили, что живут среди диких зверей и могут убивать каждого, на кого упадет их кровожадный взгляд.