Химеры. Том 1

Захожу в пещерку, парни дёрнулись, нехотя приподнимаются, тот, что чище лицом, сплёвывает и кривит губы в усмешке: - Что, пришёл полюбоваться?

– Большое удовольствие созерцать воров, - искренне удивляюсь я.

– Сечь будете?
– его голос предательски дрогнул.

– Пятнадцать ударов каждому, шкура точно сойдёт, до мяса отстегаем, - с непонятным садизмом произносит Аскольд.

Парни съёжились, в глазах плывёт влага, лица белеют от страха. Тот, что мордой цел, заискивающе просит: - Простите на первый раз, бес попутал.

– Это, конечно, можно ... простить. Но что вы предложите взамен?
– жёстко спрашиваю я.

Они мнутся, с усилием пытаются скрыть от меня злобу, понимают, шутки закончились, наступают будни, теперь не пошалишь, всюду зоркий глаз Аскольда, человека непонятого, с виду хилого, но его змеиный взгляд вымораживает душу.

– Мы бы поработали на благо обществу, - неуверенно проскулил он, и его даже передёрнуло от отвращения, вероятно, это не по их понятиям. Другой вор с недоумением смотрит на своего брата, харкает кровью, вываливается несколько зубов, а я с осуждением глянул на Аскольда.

– Я тут не причём, - вздёргивает он бородку, - парень на колено моё налетел, когда ножом хотел пырнуть ... сам не знаю, как получилось, а затем он пару раз поскользнулся и в усмерть себе рожу разбил.

– Так и было, - злобно кивает тот.

– Осторожнее надо быть, - сожалею я.
– Так вы хотите поработать на благо обществу?
– смотрю на них в упор, их взгляды потухают, неопределённо кивают.
– Очень хорошо ... для ограды с десяток брёвен приволочёте, и гуляйте, но ещё раз своруете, - я оборачиваюсь к Аскольду: - Что на этот раз им приготовишь?

– Рецидивы не допущу. Если воровство произойдёт во второй раз, отрубим головы.

Воры сжались, затравленно бросают во все стороны взгляды, я с удивлением поворачиваюсь к Аскольду, тот как невозмутимая скала, я и не понял, он просто их пугает, или ... Может перебор? С Аскольдом необходимо очень серьёзно поговорить.

– Вы согласны?
– я вновь оборачиваюсь к ним.

– Это в лес надо идти?
– вор с разбитым лицом суживает глаза, подозрительно смотрит на меня.

– А где ещё брёвна растут?
– вмешивается в разговор Аскольд.

– Туда не пойдём. Поговаривают, медведь-людоед объявился, людей таскает.

– Есть такое дело, - кивает Аскольд, его бородка нервно дёргается.
– Значит, завтра будем сечь, или уже сегодня? Я распоряжусь, чтобы выбрали крепкие розги.

– А сами-то не идёте, - заскулил один из воров.

– С чего ты взял?
– у меня от стыда кровь отхлынула от лица и поспешно говорю: - С вами пойду я и человек пять добровольцев.

Аскольд в недоумении оборачивается, я окатываю его холодным взглядом, и он неодобрительно качнул головой и с усмешкой произносит: - Вот как, это честь, с вами будет валить лес Великий князь и я.

– Нет, ты останешься, твоё присутствие в лагере необходимо, - тоном, не терпящим возражения, произношу я.
– Добровольцев набирай, а этого, к Семёну на перевязку, совсем морда распухла. Это ж надо так поскользнуться!
– в сердцах произношу я.

Добровольцы подобрались что надо, крепкие мужчины, приятно посмотреть, и лица спокойные, я такие видел на Байкале, когда путешествовал с Ладой по Сибири. Каково было моё удивление, они действительно оказались сибиряками, приехали с семьями в Крым, можно сказать на курорт, друзья повели на дикий пляж, а тут такие катаклизмы. Но я рад, что они здесь, мужчины оказались хваткими и знают как себя вести в тайге.

Вновь степь и ужас в душе, но странное дело, хищники нас чуют, но не нападают.

Один из сибиряков философски заметил: - Нас слишком много, боятся подавиться.

А ведь точно, до самого вечера, когда с великим трудом валили деревья, обрезали ветви и сучья, затем волокли стволы к лагерю, ни один хищник не вышел нам на встречу. Может, действительно боятся подавиться?

Братья стараются не работать, но вот, я замечаю и у другого парня разбитую морду и они живо задвигали конечностями, сибиряки не терпят тунеядцев.

Думаю, сегодня у нас рекорд, мы спустили в лагерь пять брёвен, и они тут же установлены. Но как я выдохся, руки дрожат, ноги подгибаются, нельзя было показывать, свою слабость перед людьми и едва не надорвался. Единственно, что меня вдохновляло, их одобрительные взгляды, а затем я и вовсе подружился с этими суровыми мужчинами. На вид они простые, добродушные, это так импонирует, но догадываюсь, в гневе как бульдозеры, не задумываясь, снесут всё, что будет на их пути - настоящая стихия, лишь такие люди могли сохраниться в сибирской тайге.

Наконец-то сижу у костра в окружении семьи и с аппетитом налегаю на хорошо прожаренные куски белуги, ноги гудят, спину ломит, но настроение великолепное, процесс идёт.

Не отвлекаясь от обеда, хотя это не вежливо, но очень хочется, есть, тестирую людей, которых рекомендовали мне Аскольд и Анатолий Борисович. У нас уже появились специалисты в строительстве. Но, на предложение Аскольда, построить мне дом, как бы в первую очередь, его отчитал и потребовал сначала жилища сибирякам, раз обещали, и общественную баню. Я очень страшусь, люди привыкнут ходить грязными и будут вонять как козлы. В первую очередь чистота тела, а затем займёмся фундаментальным строительством.

Затем у нас появилась стража, аналог оперативников, охотники и рыболовы, гончары и сапожники и т.д. и т.п. Учёных мужей я выделил отдельно и обеспечил всяческими льготами. Это, так сказать, перспектива на скорый прогресс, беречь их надо, как одуванчики от ветра, но некоторые из них нудные, до невыносимости, но это побочный продукт, главное, их светлые мозги. Аскольду поручил оберегать их и требовал отдачи, я распорядился им сразу строить жилища и, чтоб по всем правилам архитектуры.

Только под самый вечер несколько освободился и стал мастерить лук. Я знаю, настоящий лук, в данный момент, изготовить невозможно, для этой цели требуется не меньше года, а то и более: сушка, придание нужной формы, наложение одного сорта дерева на другое, обвязка роговых пластин и многое прочее - дело трудоёмкое и сложное. Но, из-за недостатка времени, приходится использовать сырое дерево, лук будет не слишком упругим и недолговечным. Ничего, сломается, сделаю другой, а в это время буду сушить заготовки под навесом.

Из толстой длинной жилы изготавливаю тетиву, один конец намертво присоединяю к древку лука, а на другом завязываю петлю. Около меня останавливается Игнат: - Низко петля расположена, племяш, не натянешь.

– Я попробую, - скромно ответствую я.

– Дай мне, - он берёт лук, делает упор о камень, мышцы вздуваются как валуны, но петлю дотягивает лишь до половины лука.

– Вот видишь, неправильно завязал, надо переделать, Великий князь, - с иронией произносит он.

Не говоря ни слова, во мне кипит азарт, я хочу утереть нос славному дядьке, медленно беру лук, делаю упор о пятку и, под насмешливым взглядом Игната, сгибаю. Лук натужно скрипит, петля неумолимо продвигается к цели, мышцы наливаются металлом, с лица Игната сползает улыбка. С музыкой гудящего шмеля, петля запрыгивает на наконечник лука.