Химеры. Том 1

– Не надо попроще!
– неожиданно негодует Семён.

– Вот, это речь настоящего бойца, - насмешливо говорит мужчина. С нас снимают верёвки, разминаем руки.

– Поесть хотите?

– А драться сейчас?

– В принципе, да.

– Тогда потом.

– Если сможете, - неожиданно хохотнул один из мужчин.

– Там разберёмся, - бурчу я.

Нас выводят во двор. Народа значительно прибавилось, в центре вбиты колья, обтянутые верёвками, как положено, два табурета в углах импровизированного ринга. Расставляют длинные скамейки, кое-кто уже занял места. Краснощёкие девчата лущат семечки, с ними грубо заигрывают здоровые ребята, но молодухам нравится, смеясь, пищат, отпихиваются, ну совсем как в старые добрые времена в деревне.

– Рассказываем правила, - произносит мужчина со стальным взглядом, - правил нет, единственное исключение, не выходить из ринга, получите копьём в жо...у. Усекли? Да, если продержитесь тридцать минут, антракт на три минуты, затем до победы.

– Правила сложные, запомнить бы, - сплёвывает на пол Семён.

– Вот ты и будешь запоминать первым, умник. Кстати, для тебя выпадает честь, драться со свободным человеком, цени, ублюдок.

Семёна толкают к рингу, он гневно озирается, на этот раз его колют копьями, Семён перепрыгивает через верёвки, стоит как бог, мышцы перекатываются под бронзовой кожей, в глазах детское непонимание, в толпе проносится ропот восхищения.

Наконец все расселись, Борис Эдуардович с женой занимают первые места и вот тут показывается боец, я считал и как Семён, не бывают, но этот, выше в росте, грудина, как панцирь черепахи, на спине мышцы, словно лопаты для уборки снега, руки - две волосатые оглобли, на кулаках внушительные мозоли.

Гигант взмахивает руками, повеяло неприятным запахом от невымытых подмышек, толпа восторженно взревела и многие начинают делать ставки. Он неторопливо протискивается сквозь верёвки ... ну очень неторопливо, как он уверен в победе! Поднимается во весь рост, улыбается: - Как звать тебя, драчун?
– со скрытой издевкой, обращается к моему другу.

– В своё время Семёном, нарекли.

– Это радует, я ещё не валил с таким именем.

– А тебя как звать?
– прищуривается Семён.

– Да зачем тебе его знать, всё равно забудешь, когда разобью твою голову.

– Как знать, как знать, - Семён смотрит на гиганта, серебряный свет глаз гаснет и бурлит ртуть.

Важно встаёт Борис Эдуардович, со всех сторон раздаются приветствия.

– Ладно, ладно, дети мои, - благодушно улыбается он, - у нас сегодня праздник, Стёпка, добыл прекрасных бойцов, безусловно, они хорошие воины. Я уверен, в своём племени они вожди, и нет им равных, но наши ребята, ломают и не таких. Почему? Да потому, что мы сильнее всех! Недалёк тот день, и наш главный враг Град Растиславль, падёт нам в ноги и у каждой семьи будет рабов, сколько пожелает. Ура, товарищи!

Раздаются восторженные вопли.

– Надеюсь, поединок будет интересным, усаживайтесь удобнее, бой будет долгим. Наши гости доставят нам удовольствие, - Борис Эдуардович усаживается и машет ручкой.

Гигант ухмыляется, профессионально становится в стойку, в глазах недобрый свет, он надвигается на Семёна как гора - моё сердце сжимается и обливается кровью, сейчас произойдёт нечто страшное, даже глаза жмурю.

В ответ на молниеносный удар противника, словно проносится вихрь, Семён непостижимым образом уходит в сторону и ... хряск!

Открываю глаза, опять Семён перестарался! Гигант, раскинув волосатые руки, лежит навзничь, рот залит кровью, в пыли валяются выбитые зубы - возникает нереальная тишина, даже куры перестали кудахтать, все в шоке, не могут поверить в то, что произошло. Вдруг слышится участливый голос Семёна: - Может ему ещё можно помочь?

Благодушное настроение у окружающих меняется, враждебная тишина нависает над нами. Как выстрелы из пушек разносятся гневные голоса: - Смерть рабам!

Изрядно побледневший Борис Эдуардович встаёт: - Что там, с Васяткой?

– Представился, сердешный, - всхлипнул кто-то из толпы.

– Семью на полное содержание из моей казны, а с этими я разберусь.

– Смерть им!
– вопит толпа.

– Согласен, но биться будет он, - Борис Эдуардович указывает перстом на меня, - на мечах, до смерти - если победит, пощадим, если нет - на колья.

Толпа ревёт в праведном гневе, что делать, выхожу на ринг, мне кидают меч, ловлю, ухмыляюсь, лезвие тупое как полено, рукоятка отбита, в местах крепления торчат голые заклёпки - решили перестраховаться, мужички.

На ринг, через верёвки, прыгает уже знакомый мне мужчина, со стальным взором в глазах. Он не улыбается, в руках держит мой меч - понравился, значит.

Я балансирую на руке, это подобие оружия, затем делаю отмашку и очерчиваю круги вокруг тела и головы. Тупой меч неожиданно для всех поёт как струны гитары, и исчезает, лишь огненная молния мелькает в воздухе. Смотрю в глаза сопернику, вижу, он всё понял, приготовился к смерти, но не ропщет, крепкий духом - как я не хочу его убивать.

Стремительно вскакивает с места Борис Эдуардович: - Стоп! Всё отменяется, мать вашу! Кто вы такие?!

– Люди, - с готовностью опускаю меч.

– Ладушки, отправлю в Господин Великий Ждан, там найдутся на вас бойцы. Всем расходится!
– раздражённо рявкает он.
– Праздник отменяется.

– Сволочи, весь кайф испортили!
– слышу в толпе. С сожалением развожу руки.

На этот раз нас отводят в иное помещение, нам льстят, это для избранных рабов. Бревенчатая изба с окнами, правда, на них толстые решётки, есть нечто похожее на кровать - настил из досок, ведро - понятно для чего, даже стол с неизменным корытом - сволочи!

– Нам бы поесть, - невинно моргает детинушка Семён.

– Змей вам в корыто!
– плюётся Стёпка, - такого мужика замочили!

– Я ж не специально, - хлюпнул носом Семён, и получилось у него так искренне, что Стёпка прослезился, почти по-человечески глянул на Семёна и мягко говорит: - Не думайте убежать, на кол посадим.

– В принципе нам и здесь хорошо, устали с дороги, погостим немного, - я пренебрежительно посмеиваюсь.

Мужчина со стальным взором, хлопает по плечу Стёпку: - Принеси им пожрать, да не в корыто, эти рабы дорогие, - он вскользь глянул на меня, нечто благодарности мелькнуло в его глазах, видно признателен мне за то, что я его не убил, а ведь, стоило мне сделать выпад, и его голова воспарила бы с плеч.

Стёпка ворчит, но распоряжение даёт. Со стуком грохнула задвижка, нас запирают, не успели достаточно осмотреться, как дверь вновь открывается. Нам вносят на блюде запеченный окорок и кувшин с вином. Вино я прошу заменить водой - на нас смотрят как на полоумных, но распоряжение выполняют - приносят кувшин с родниковой водой.

Сидим, вгрызаемся в сочное мясо, жир течёт по рукам, салфеток нет, вытираем пальцы пучками соломы.

– В принципе, жить можно, - еле выговаривает забитым ртом Семён, - кормят, поят, на прогулку выводят, всякие там развлечения, но боюсь, скоро это надоест. Как ты считаешь, Никита?