Хирург дьявола

– А мне тогда компот, – решила я. – Или морс. Наверняка тут что-то подобное есть. Главное, чтобы холодное.

– Есть, шеф.

Виктор удалился. Я села за стол, бросила сумку на свободную табуретку.

– Далеко пойдет, – уверенно протянул Колесников. – Я думал, что вы работаете одна.

– Передаю опыт, – не моргнув глазом, сказала я сущую неправду. – Могу показать вам удостоверение.

– Буду признателен.

– Извините, сразу не догадалась это сделать.

Колесников мельком взглянул на ксиву и махнул рукой.

– Уберите. Там может быть написано все, что угодно, – пробормотал он. – Я все равно долго в этом буду разбираться, сомневаться и в конце концов ничего не пойму. Я доверяю подполковнику Кирьянову. Мне он показался серьезным человеком.

Перед глазами некстати встала картина: полуголый Кирьянов со стаканом в руке, спотыкаясь, медведем выламывается из кустов, после чего мы с Иркой скрываемся в тех же кустах.

– Владимир Сергеевич таковым и является, – ответила я. – Честнее и порядочнее еще поискать.

Колесников едва заметно улыбнулся. Хорошо, что без сарказма.

– Вот, – вернувшийся Витя поставил передо мной стакан с жидкостью малинового цвета. – Клюквенный морс. Там еще смузи у них есть, но я не стал рисковать.

– Садись уже.

Виктор устроился по мою правую руку.

– Давайте к делу, – попросил Колесников.

– Давайте, – согласилась я и достала из сумки диктофон. – Не возражаете?

– Если это необходимый атрибут… – развел руками Колесников.

– Необходимый. Запись нашего диалога очень облегчит ход расследования, – заметила я и нажала кнопку, включив режим записи. – Слушаю вас.

Сергей Викторович замялся. Ничего удивительного в этом не было – многие мои клиенты не знают, с чего начать. Мысли начинают танцевать ламбаду, логика ложится баиньки, а нервы, наоборот, устраивают вечеринку. Когда я вижу, что мой собеседник находится в таком состоянии, то пытаюсь незаметно облегчить его жизнь и свою работу.

– Вы обратились ко мне с просьбой разыскать того, кто причастен к смерти вашего друга, – сказала я. – Андрея Александровича Слепнева, правильно?

– Да, – едва слышно ответил Колесников. – Простите. То, что случилось… чудовищно. Нелепо. Жутко.

– Сделаю все, что в моих силах, – пообещала я. – Поэтому попрошу вас рассказать все с самого начала.

– О чем именно я должен рассказать? – не понял Сергей Викторович.

– Давайте начнем с истории ваших отношений, – предложила я. – Как давно знакомы, как часто общались, где вместе работали.

Колесников достал из своей сумки бутылку воды и сделал большой глоток.

– Мы с Андреем давно знакомы. В какой-то момент нас даже, наверное, можно было назвать лучшими друзьями, – начал Колесников. – Не то чтобы не разлей вода, но в один вуз подали документы, как само собой разумеющееся. И после вуза пошли работать в хирургию одной больницы.

За моей спиной послышался чей-то смех. Колесников напрягся.

– Значит, вы продолжительное время поддерживали связь, – уточнила я.

– Да, – отстраненно ответил он, – так и было. Дружили семьями. Вернее будет сказать, что это я дружил с его семьей. Он рано женился, и мы часто проводили время вместе. Его жена Рита тоже работала с нами, только в отделении анестезиологии, но после рождения сына уволилась. Устроилась медсестрой в детский сад, чтобы быть ближе к ребенку. Тимка часто болел, был каким-то хлипким. Ничего серьезного, слава богу. Просто слабый иммунитет, но Андрей и Рита потратили кучу времени и денег, чтобы исключить у него тяжелые диагнозы.

– Рита – это жена Слепнева, а Тима – его сын, правильно? – встрял в разговор Виктор.

– Совершенно верно. Тимофей и Маргарита, – ответил Колесников и посмотрел в окно.

Я решила не подталкивать его рассказ в нужном мне направлении. Дала ему полную свободу. Пусть говорит о том, о чем хочет. В смерти Андрея Слепнева было много непонятных моментов, и если требовать от его лучшего друга только правильных ответов, то далеко мы не уйдем, а еще больше запутаемся. Поэтому сейчас я вся превратилась в слух и зрение, решив применить настойчивость при ведении допроса чуть позже.

– В вузе мы сдружились с преподавателем, – продолжал Колесников. – Вы не подумайте, что я мемуары зачитываю. Отнюдь, это был важный фрагмент в нашей жизни. Не мы к преподу прилипли, нет. Скорее, это он отозвался, потому что Андрюха постоянно сам к нему приставал со всякими вопросами, ответы на которые не получал по время лекций или на практике. Какому учителю будет неприятен такой момент? Думаю, таких не найдется.

– А как звали преподавателя, не помните? – снова подал голос Виктор.

– Ну почему не помню. Прекрасно помню, – ответил ему Колесников. – Илья Петрович Афиногенов. Он был немного старше, но поначалу обращался к студентам по имени и отчеству. «Андрей Александрович, а что там у вас с курсовой?», «Сергей Викторович, вы зачетку потеряли». Знаете, такие люди, как Афиногенов, уходят из племени студентов, все равно оставаясь с ними рядом. Где-то в глубине души. И не торопятся покидать родной вуз. Становятся доцентами, пишут диссертации. Некоторые совмещают врачебную практику с преподаванием. Вот Илья Петрович и был именно таким. Но конечно, небольшая разница в возрасте тоже сыграла свою роль. Он не был занудой или снобом, который свысока смотрит на студентов. Он умел увлечь, повести за собой. Поэтому Андрюхины вопросы тоже были ему интересны. Возможно, даже тешили его тщеславие. А я был не таким, как Андрей, нет. Совсем другим…

Он задумался, замолчал.

– А каким вы были? – улыбнулась я. – И каким был Андрей?

– А это так важно? – усмехнулся в ответ Колесников. – Ведь если вдуматься, то делу это мало поможет.

– Делу помочь может все, что угодно, – заметил Витя. – Любая мелочь, любой факт, любое воспоминание. Что-то не несет никакой смысловой нагрузки, а что-то работает как маячок. Тут главное – понять, что именно.

Колесников после Витиного замечания заметно расслабился, даже лицо просветлело.

– Я был другим, – повторил он. – Андрей из когорты искателей, а я из тех, кому проще находиться за спиной у лидера. Мне вполне хватало тех знаний, которые я получал в вузе или осваивал во время практики. Поэтому с удовольствием слушал разговоры Афиногенова с Андреем, даже мог вставить свое веское слово, но не рвался спасать мир в глобальном смысле этого слова. А вот Андрюха рвался. Представьте, они даже спорили о методах оказания первой медицинской помощи человеку в условиях субтропического климата! Обсуждали риски занесения инфекции при обработке ран без применения антисептиков. Смешно было их слушать…