Хирург и Она. Матрица?
Шрифт:
Даша поняла, что жизнь для нее кончилась. И бросилась с кулаками на будущего своего убийцу.
Тот брызнул ей в лицо из баллончика. Даша обмякла.
68. Козлов, сын Козлова.
Лихоносов был спокоен. Он даже казался заторможенным. Сердце его билось ровно. Козлов-младший смотрел на него изумленно, "Прямо Шварценнегер, – думал он. – Его бабу насиловать собираются, а он облака рассматривает".
Даша скрылась за углом, и сердце у Лихоносова заболело. Он вернулся в дом, взял пистолет,
Как только "Мерседес" скрылся в лесочке, Лихоносов приказал себе действовать хладнокровно, действовать как на сложной хирургической операции. К машине он кинулся лишь после того, как Авдеев положил Дашу лицом вниз на капот, снял с нее колготки и принялся спускать с себя брюки.
Авдеев потерял сознание от несильного тычка пистолетным дулом. Хирург знал, куда бить. В институте между делом рассказывали и куда, в случае чего, бить, и куда колоть.
Пока он переносил Дашу в машину Козлова-младшего, тот изучал документы Авдеева. Вернувшись к "Мерседесу", Лихоносов нашел его чернее тучи.
– В чем дело, Андрей? – испугался он.
За Дашей они следили час и успели познакомиться и перейти на "ты".
– Это Гога Красный, авторитет здешний... Странно, что он один в машине и без сопровождения...
– Ну и бог с ним, мы же ему практически ничего не сделали. Поехали отсюда быстрее, он через несколько минут очухается.
– Нет, так дела не делаются! – покачал головой Козлов-младший. У меня жена и трое детишек. Мочить его, однако, надо. Наверняка кто-нибудь, видел, как мы его пасли.
– Нельзя его убивать! Его же видели с Дашей! А такую, как она, найти раз плюнуть.
– Ничего страшного, – подмигнул Козлов. – Вернешь ей физию, и все дела.
Хирург посмотрел недоуменно.
– Я шучу, – успокоил его Козлов-младший. – Но убить его надо. Может, ты ему приступ какой устроишь, вы ведь на это большие специалисты?
– Не могу, я клятву давал.
– Это клятву Гиппократа, что ли? – Козлов-младший не спешил, он ждал сумерек.
– Да.
– А если Дашу, меня, моих короедов убьют, как будет чувствовать себя твоя клятва?
– Не знаю, – буркнул Лихоносов.
Козлов посмотрел на Красного и сказал:
– Слушай, ударь его еще раз, а то сейчас очнется. Не хочу, чтобы меня видел.
Лихоносов ударил.
– Ну и как? – спросил его Козлов.
– Что как?
– Как клятва твоя? Ты ведь больному повредил?
– Да как-то мягче стала и аморфнее... А что ты предлагаешь?
– Давай подумаем. Нас видели люди. Видели, как ты в машину мою садился, как у ресторана битый час стояли. Следы машины нашей на грязи...
– Ночью снег пойдет.
– Это конечно, хорошо. Снег для нашего брата самое то. Теперь давай даму твою проанализируем. Люди видели, как она в "Мерс" садилась. В ресторане ее видели. Если Гога пропадет без остатка, то ей хана, возьмут за шерсть.
Хирург поморщился.
– А ствол этот откуда? – показал Козлов на пистолет подбородком.
Хирург рассказал.
– Значит, если его рядом
с телом оставить, две банды передерутся... – задумался Козлов. – Да нет... Без вопросов к нам все равно не обойдется. Вот ведь я дурак, сидел бы дома, а теперь такой геморрой на голову! Ударь его еще. Видишь, очухивается.Хирург ударил. Затем, походив взад-вперед, подошел к Козлову-младшему и сказал:
– Я придумал, как совесть свою утихомирить...
– Причем тут твоя совесть, – поморщился Андрей.
– Понимаешь, я могу попытаться его вылечить, от его дурных наклонностей...
– От каких наклонностей?
– Он жажды насилия, от жадности, от дурных детских переживаний, сделавших его преступником...
– И как ты это сделаешь?
– Очень просто. Во-первых, нужны деньги, две, три тысячи долларов.
– У него в машине есть наверное. Сейчас посмотрю.
Через три минуты на капоте машины лежала стопка зеленых бумажек. Нервничавший Андрей, сам не зная, зачем, положил их туда и придавил замасленной гайкой, найденной там же, где и деньги.
– А зачем они? – спросил он, повернувшись к Лихоносову. – Там почти четыре тысячи.
– Сегодня отправим его на Канарские острова, – заулыбался тот, представляя лицом жаркое тропическое солнце.
– "Меня нет дома", – ваша крыша, – отреагировал Козлов-младший.
– Но для этого еще нужна дрель и сверло диаметром с карандаш.
Козлов посмотрел недоуменно прищурившись.
– Так есть у вас дрель и сверло? – повторил вопрос Лихоносов.
– Есть, у меня в машине все есть. А зачем они тебе?
– Мы сейчас просверлим ему череп в определенном месте, то есть месте, под которым, так сказать, человеческая оперативная память, потыкаем в это место прокаленной проволочкой, можно разогнутой скрепкой, если найдется, и он забудет и про мать родную, вырастившую его без любви, и про отца, сделавшего его трусливым и жестоким, и про нас с вами забудет. Когда он это сделает, то есть забудет, мы его приведем в чувство и расскажем ему, что он есть преуспевающий торговец книгами из Сыктывкара по имени... по имени Владимир Константинович Владимиров...
– Не Владимир Константинович Владимиров, а Василий Васильевич Комаров из Суздаля, – поняв мысль, поправил Козлов. – На имя Владимира Константиновича Владимирова из Сыктывкара у него паспорта нет...
– Да, расскажем ему, что он Василий Васильевич Комаров из Суздаля и отправим на все деньги на Канарские острова.
– И все так просто?
– И все так просто. Если, конечно, есть водка и будет врачебная удача.
– Водка у меня есть. Выпить, что ли, хочешь?
– Нет, я уже не пью. А этого надо напоить до отвращения, чтобы не буянил.
– Сейчас принесу. А где сверлить будем?
– В "Мерсе", конечно. Там светло и кондиционер от нетипичной пневмонии. Только сидения надо откинуть. Откидываются они в "Мерсах"? Или немцы в машинах не спят?
– Откидываются, конечно. Потому что немцы в машинах не спят, они в них е...тся.
– Замечательно! Знаешь, сейчас Даша должна очнуться... Я думаю, ей не надо всего это видеть. Сам понимаешь, буду ей потом с дрелью жужжащей в руках снится. Так что, пожалуйста, и ее напои. Тем более, после газа это полезно. А я тем временем руки помою.