Хирургия Плоти

Это подтолкнуло писателя к размышлениям над аллегорическими возможностями названия бара. У бармена был пивной животик, размером с баскетбольный мяч и зубы, которые заставили бы дантиста рассмотреть другие варианты карьеры.

— Чем могу помочь? — спросил он.

— Алкоголь. Впечатлите меня своим миксологическими доблестями, сэр.

Только трое других персонажей украшали собой это «выразительное» пространство бара. Парень с печальным лицом, в белой рубашке, сидел рядом с невысокой, пышногрудой рыжей. Казалось, что они спорили. Чуть ближе сидела нереально жирная бабища с длинными, светлыми волосами, пила темное пиво и ела огромную пиццу. Ее вес заставлял ножки стула заметно гнуться.

Ты здесь, чтобы искать, — напомнил себе писатель. — Так ищи.

— Могу я к Вам присоединиться?

Блондинка проглотила кусок и кивнула:

— Вы не здешний.

— Нет, — сказал писатель, и сел.

Тогда бармен хлопнул на стол «шот». Он был желтым.

— Наш фирменный, незнакомец, — тот выглядел как моча.

— Что это?

— Мы называем его «Мочебрызг».

Писатель поморщился:

— Это ведь не, э-э… моча, не так ли?

Бармен рассмеялся:

— Конечно нет! Это водка и Гальяно [11] .

Писатель понюхал. Пахло нормально.

— ОК, за… за что? О, да. За формализм! [12] — oн выпил.

— Ну как?

— Неплохо. На самом деле, очень хорошо, — oн потянулся за бумажником.

— Э-э-э-э, незнакомец. Не нужно этого дерьма.

— Что?

Бармен закатил глаза:

11

итальянский ликер желтого цвета.

12

Формализм — направление в эстетике, искусстве, литературе и др. науках, сторонники которого видят сущность вещей в форме, переоценивают роль формы и за формой забывают содержание или пренебрегают им.

— Это за счет заведения.

— Чего же ты ожидаешь в таком жлобском дерьмогороде, как этот? — спросила толстая блондинка, жуя. Ее груди были большими в буквальном смысле, как человеческие головы. — Разве что полное ничего, кругом, на протяжении пятидесяти миль в любом направлении. Isolatus Proximus. [13]

— Я писатель, — сказал он. — Я езжу по всей стране. Мне нужно видеть разные вещи, разных людей. Мне нужно видеть жизнь в ее различных временных пластах.

13

изолированные по-соседству — лат.

— Ага, пластах, — сказала толстая блондинка, кивнув.

— Я приезжаю в отдаленные города, как этот потому, что они пестрые. Они существуют отдельно от остального общества, господствующей тенденции страны. Города, как этот, более реальны. Я писатель, но в более эзотерическом смысле… Я… — oн думал об этом. Думалось с трудом. Он закурил и закончил: — Я ищущий.

— Не еби мне мозг! — парень в белой рубашке кричал на невысокую рыжеволосую девушку. — Ты спала с ПЯТЬЮ ДРУГИМИ ПАРНЯМИ на этой неделе? Гооооосподи БОООЖЕ!

Она рефлекторно всосала свой Tequila Moonrise, [14] затем уточнила:

— Извини. Не пять. Шесть. Я забыла про Крейга, — она улыбнулась. — Его прозвище — «Мистер Мясная Ракета».

— Гооооосподи БОООЖЕ! — взорвался «Белая Рубашка».

— Он должно быть влюблен в нее, — заметил писатель.

— Он не получает ее «киску», — сказала толстая блондинка.

Бармен полировал стакан.

— Что это, то что ты сказал? Ты ищущий?

14

алкогольный коктейль. Не путать с Tequila Sunrise.

— Ну, это абстракция, конечно. То, что я имею в виду, я в поиске. Я ищу какой-то неуловимый, необычный знаменатель, чтобы увековечить свои эстетические идеологии. Для работы над художественной литературой, чтобы существовать в рамках любой инфраструктуры непоколебимого смысла, его периферии должны отражать определенные элементы истины. Я не имею в виду объективные истины. Я говорю об эфемерных вещах: бессознательных импульсах, психологических склонностях и т. д., на нижней стороне того, что мы считаем человеческим опытом.

— Я никогда в жизни не слышал большего дерьма! — «Белая Рубашка» все еще орал на рыжую. — Те, другие парни не любят тебя! Я люблю тебя!

Рыжеволосая безразлично выводила каракули на салфетке.

— Мне не нужна любовь, — сказала она. Потом усмехнулась так же широко, как индийская маска дьявола, — Я просто хочу быть оттраханой.

— Гооооосподи БОООЖЕ!

— Вы должны поймать вдохновение, — посоветовала жирная блондинка, наполовину разделавшись с пиццей и начав свое третье темное пиво. Жир украсил ее губы и подбородок.

— Ищущий, — сказал бармен. — Мне это нравится.

— Но, о чем именно вы пишете? — спросила блондинка.

— Суть не в том, о чем я пишу, а в том, как я пишу об этом.

А потом, без предупреждения, вернулась мысль: Насколько мощна сила истины? Писатель глубоко затянулся своей сигаретой.

— Честность является двигателем моей эстетики. Правда художественной литературы может существовать только в голых словах. Простите мою бестолковость, но это порядок применения образа, который должен выйти за пределы общих ощущений. Будни механика, я имею в виду структурное манипулирование синтаксическими классификаторами для того, чтобы повлиять на узкоспециализированные транспозиции образов.

— Ох, — сказала толстая блондинка. — Я думала о том, что ты имел ввиду, это долбаное дерьмо какое-то.

Писатель нахмурился. Он глотнул еще один «Мочебрызг». Еще одна порция дерьма. Пицца жирной блондинки лежала наполненная дополнительным сыром, анчоусами и большими кусками колбасы под блестящим жиром. Живот блондинки издавал утробные звуки, когда она жадно ела и пила.

— Почему, почему, почему? — «Белая Рубашка» выглядел, будто сейчас расплачется или забьется в шизофреническом припадке, глядя на рыжую. — По крайней мере, скажи мне почему я больше недостаточно хорош?

— Ты не захочешь узнать, — невозмутимо ответила она.

«Белая Рубашка» соскочил со стула, и закружил вокруг нее. Гнев исказил его лицо:

— Давай! Расскажи мне! Выплюнь это! Я ХОЧУ ЗНАТЬ!

Рыжеволосая пожала плечами: — Твой член недостаточно большой.

О, дорогуша, — подумал писатель.

Низкий стон «Белой Рубашки» был похож на стон только что кастрированного моржа. Он отшатнулся и с распухшими глазами, шатаясь, вышел из бара.

Бармен и жирная блондинка проигнорировали это событие. Рыжая посмотрела на писателя, улыбнулась и сказала: