Хищники с Уолл-стрит
Шрифт:
Этот вопрос взъярил меня. Горе – не выход. Бегство – один из соблазнов Род-Айленда – не выход. Вранье Чарли стало моим личным делом. Оно поставило под удар мою карьеру, мою репутацию.
Деннис Козловски. Джеффри Скиллинг. Гроув О’Рурк.
Чтобы понять мой гнев в тот момент, надо иметь представление о велоспорте. Во время каждой напряженной гонки кто-нибудь непременно пытается сделать рывок. Не просто рывок, а спурт – короткий взрыв, увенчивающий славой одного человека. И этот рывок выводит меня из себя. Он щелкает каким-то выключателем внутри, напоминающим, что я офигенно ненавижу проигрывать. В созерцании задницы в спандексе, пересекающей финиш перед тобой, есть что-то постыдное. Кто-то
Две цены акций были единственными намеками на последние действия Чарли при жизни. Не располагая ровным счетом ничем, я нутром чуял, что что-то тут есть. Может, «Келемен Груп» инвестировала в «АРИ Капитал». Может, нет. Зато ясно, что Романов и Келемен что-то обсуждали перед тем вечером в «Аквариуме Новой Англии».
Что означают 31.12 и 30.11?
Набрав номер «АРИ Капитал», я велел телефонистке переключить меня на Романова.
– Он на встрече.
– Выудите его.
– Я не могу, – упиралась она.
– Как вам угодно. Но не вините меня, когда он развоняется.
Азбука брокера. Заставь привратника усомниться в прикрытии.
Тридцать секунд спустя Русский Маньяк ответил на звонок.
– Что такого важного, Гровер? – Его слова грохотали так, что казалось – трубка вот-вот разлетится вдребезги.
– Мне надо тебя повидать.
– Я велю секретарше вклинить тебя куда-нибудь, – ответил он с явным раздражением.
– Сейчас же.
– Я занят.
– Прекрасно! Скажем, выпьем что-нибудь в Гарвардском клубе.
– Прошу прощения?
– Ты прав. В четыре слишком рано. Лучше перенесем на четыре сорок пять.
– Гровер, не знаю, что за игру ты затеял, – ответил он, – но сегодня пятница, и у меня есть планы.
– Как и у половины твоих соседей, если ты не покажешься.
– И что сие должно означать?
– Ты можешь составить мне компанию за бокалом. А можешь внимать моей вечеринке у тебя на крыльце все выходные. Я собираюсь запостить приглашение на бесплатную пиццу и пиво в «Крейгслисте» {84} . Пара-тройка кегов – и народ обоссыт тебе все кирильцо. Любопытно, что скажут соседи.
84
Крейгслист (Craigslist) – популярный сайт электронных объявлений.
– Что за кирильцо?
– Крыльцо по-чарльстонски.
Никакого расшаркивания.
– Один бокал, – наконец уступил он.
Когда мы закончили разговор, Энни сказала:
– Слышь, босс, я не против, если ты соскочишь сегодня пораньше. – Несомненно, она слышала мою половину беседы.
– Вот спасибо!
– Слышь, босс, – не унималась она.
– Ага?
– Раз уж ты сегодня соскакиваешь пораньше, не против, если я тоже сорвусь, а?
– Покедова.
– Лучше тебя не сыщешь, – откликнулась она и засобиралась.
Впервые за долгое-долгое время мне было неинтересно строить домыслы по поводу выходных Энни. Мне нужны были только ответы о двух ценах, отношениях АРИ с «Келемен Груп» и почему Чарли подделал мое имя на этом треклятом письме.
Глава 35
Гарвардский клуб на Западной 44-й стрит давал мне преимущество
игры на своем поле, а заодно помогал удовлетворить потребность поглядеть на Романова свысока. Русский Маньяк – не член клуба. И никогда им не будет. Его похвальба «трехзначной доходностью» достала меня до чертиков. Зато ему никогда не подписывать аккуратные миниатюрные счета, отпечатанные малиновыми чернилами.Сворачивай на юг, велел я себе. Поменьше агрессии. Побольше обходительности. Это единственный способ разнюхать сведения.
Романов прибыл ровно в 4.45. На нем был бежевый парусиновый костюм без единой морщинки, хотя дело шло уже к вечеру. Его белоснежная рубашка до сих пор выглядела хрустящей и свежей, выгодно подчеркивая черный шелковый галстук и золотые запонки. Я чуть не попросил его не просыпать крахмал на малиновые ковры и налощенный паркет.
Русский Маньяк – отнюдь не метросексуал. И все же мне непонятно, как столь агрессивный субъект может носить французские манжеты. По выходным он боксирует. Гоняет на «Порше». Ему больше подходит тренировочный костюм, а не «Феррагамо». Истолковать эти противоречия я не мог, а о жизни Романова до Уолл-стрит ничего толком не знал. Ходили слухи, что он водил такси, чтобы оплатить учебу.
«Погуглю» его потом.
Мы направились в угол, где Романов начал с места в карьер:
– В чем дело, Гровер? – Обе «р» в моем имени скатились с его языка сочно, гладко и маслянисто – не совсем basso profundo {85} , но близко к тому. Если разливать его голос по бутылкам, фабриканты шоколада останутся не у дел.
– Ты мне и скажи.
– У меня нет времени на игры, Гроув. – Руки у него смахивали на массивные тараны – сплошь жилы и костяшки.
Готов спорить, что смогу его сделать.
85
Basso profundo – русский бы сказал «шаляпинский бас».
– Я пытаюсь помочь Сэм Келемен.
– Знаю, – нетерпеливо бросил он. – Может, перейдешь к делу? В версии для Си-эн-эн, пожалуйста.
– Мы ликвидируем фонд фондов Чарли. Ей нужны деньги. Она на мели. – Говорить ему о моем переводе на 75 тысяч долларов ни к чему. – Чарли инвестировал в «АРИ Капитал»?
Это достаточно быстро?
Если бы Романов ответил «да», это стало бы моим первым позитивным шагом к освобождению всех активов, запертых в фонде фондов. Поток денег мог бы решить уйму проблем. Сэм не пришлось бы тревожиться об аренде. Бетти – о Фреде. Лайле – об 11,25 миллиона долларов. А мне – о письме с моей фальшивой подписью.
Кто сказал, что деньгами счастья не купишь?
– Нет, – ответил Романов, разглядывая свои ногти – кривые и потрескавшиеся от перипетий на ринге. – Чарли просил меня взять его деньги. Я сказал «нет».
«Проклятье», – подумал я.
– Почему?
– Слишком ненадежно. Стоит выдаться скверному году, и фонд фондов пойдет с протянутой рукой. Никакой лояльности.
Один скверный год, и тебе кранты, дружок. Богатые инвесторы покинут тебя не менее быстро.
– Интерес «Келемен Груп» к АРИ кажется мне странным.
– С чего бы это?
– Чарли собрал большое досье на АРИ. Смахивает на проверку благонадежности.
– Вот как?
– У него был список твоих акций, а также твой проспект эмиссии.
Я вдруг осознал, что разговор направляет Русский Маньяк. А я выкладываю информацию добровольно.
Окружающие талисманы Гарвардского клуба подвели меня. Я поглядел на большого бородавочника, висящего на стене. Его клыкам уже не пролить даже тофу на салат, не то что кровь на траву.
И поделом.