Хищные птицы

– Ну так вперед, давайте выбираться отсюда! – прошептал Эд Брум.

– Там пока ясный день, – возразил Сэм, пытаясь ослабить веревки, которыми была привязана парусина. – Подождем темноты. Это недолго.

Постепенно свет, сочившийся сквозь щель вокруг парусины, потускнел и угас. Беглецы слышали, как корабельный колокол отбивал вахты.

– Конец полувахты, – сказал Эд. – Пошли!

– Подождем еще немного, – потребовал Сэм.

Прошел еще час, и он кивнул:

– Дергайте эту парусину.

– А что мы будем там делать?

Когда пришел момент действовать, дружки Сэма испугались.

– Ты же не задумал попытаться захватить корабль?

– Нет, осел! Я сыт по горло этим чертовым капитаном Фрэнки. Найдем что-нибудь, что плавает, по мне этого довольно. Земля совсем недалеко.

– А вдруг акулы?

– Капитан Фрэнки кусается похуже любой чертовой акулы, какую только можно здесь встретить.

С этим никто спорить не стал.

Они оторвали угол холста, и Сэм, приподняв его, выглянул наружу.

– Никого. Там у мачты есть пустые бочки для воды. Они нас отлично удержат.

Он выполз из-под парусины и бросился бегом через палубу. Остальные по очереди побежали за ним и помогли отвязать веревки, державшие бочки. Через несколько секунд две уже были освобождены.

– А теперь все вместе, парни! – прошептал Сэм.

Они покатили первую бочку по палубе. Потом вместе подняли ее и сбросили через поручни и тут же вернулись за второй.

– Эй! Вы что тут делаете?

Голос прозвучал так близко, что они в ужасе замерли, а потом, побледнев, обернулись.

И узнали Хэла.

– Это щенок Фрэнки! – воскликнул один.

Уронив бочку, они помчались к краю палубы.

Эд Брум обогнал всех. Он прыгнул головой вперед, а Питер Миллер и Джон Тэйт – за ним.

Хэлу понадобилась пара мгновений, чтобы сообразить, что происходит, и тогда он бросился вперед, чтобы перехватить Сэма Боуэлса. Тот был вожаком, самым виновным из всей банды, и Хэл вцепился в него уже у самых поручней.

– Отец! – закричал он достаточно громко, чтобы его голос достиг каждого уголка палубы. – Отец, на помощь!

Хэл с Сэмом схватились грудь к груди. Хэл обхватил голову Сэма руками, но Сэм сумел откинуться назад, а потом ударил Хэла лбом, надеясь сломать ему нос. Однако Большой Дэниел неплохо научил Хэла борьбе, и он был наготове: прижал подбородок к груди, так что их лбы столкнулись. Удар ошеломил обоих, и они отпустили друг друга.

Сэм тут же метнулся к поручням, но Хэл, упавший на колени, схватил его за ноги.

– Отец! – снова пронзительно закричал он.

Сэм пытался отбиться от него второй ногой, но Хэл держал его крепко.

А потом Сэм поднял голову – и увидел сэра Фрэнсиса Кортни, бегущего к ним. Его сабля была обнажена, лезвие блеснуло в свете звезд.

– Держи его, Хэл! Иду!

Теперь уж у Сэма никак не хватило бы времени на то, чтобы сорвать с талии веревку и набросить ее на голову Хэла. Вместо этого он потянулся к юноше и сжал его горло обеими руками. Сэм был некрупным мужчиной, но его пальцы окрепли от постоянной работы, став твердыми как железо. Он нащупал дыхательное горло юноши и безжалостно стиснул его.

Боль ошеломила Хэла, он отпустил ногу беглеца и схватил Сэма за запястья, пытаясь оторвать его руки от себя. Но Сэм поставил одну ногу ему на грудь, сбил юношу, перевернув его на спину, и тут же прыгнул к поручням.

Сэр Фрэнсис на бегу уже направил на него острие сабли, но Сэм увернулся и прыгнул в воду.

– Эти подлые червяки сбегут! – взревел сэр Фрэнсис. – Боцман, свистать всех наверх, меняем курс! Мы повернем назад, чтобы их поймать!

Сэм Боуэлс погрузился глубоко, а от удара о ледяную воду из его легких вышибло весь воздух. Он почувствовал, что тонет, но, барахтаясь изо всех сил, вырвался на поверхность. Его голова выскочила наконец над волнами, и он судорожно вздохнул, ощущая, как головокружение и слабость во всем теле проходят.

Сэм оглянулся на корпус корабля, величественно возвышавшийся позади, а потом оказался в кильватерной струе, мягко, маслянисто блестевшей в свете звезд.

Эта дорога должна была привести Сэма к сброшенной с борта бочке. Ему требовалось поспешить, пока волны не размыли след, оставив его без указателя.

Сэм был бос, одет лишь в поношенную хлопковую рубашку и парусиновые штаны, не слишком мешавшие движениям. И он быстро поплыл саженками, потому что, в отличие от большинства других матросов, являлся хорошим пловцом.

Через десяток взмахов он услышал голос рядом, в темноте:

– Помоги мне, Сэм Боуэлс!

Сэм в отчаянных криках узнал голос Эда Брума.

– Дай руку, товарищ, или мне конец!

Сэм перестал колотить по воде руками и разглядел в слабом свете звезд всплески там, где боролся за жизнь Эд. А за Эдом различил и еще кое-что, поднимавшееся на темных волнах, кое-что круглое, черное…

Бочка!

Но между Сэмом и возможным спасением находился Эд.

Сэм снова поплыл, но повернул прочь от Эда Брума, огибая его. Было опасно оказаться слишком близко от тонущего человека, тот мог вцепиться в пловца смертельной хваткой и увлечь за собой.

– Прошу, Сэм! Не бросай меня!

Голос Эда звучал все тише.

Сэм добрался до бочки и схватился за торчавшую втулку. Немного передохнув, он приподнялся над водой, когда рядом с ним вдруг появилась на волнах чья-то голова.

– Кто это? – выдохнул он.

– Это я, Джон Тэйт, – пробормотал пловец, выплевывая морскую воду и пытаясь найти, за что можно ухватиться на бочке.

Сэм протянул руку вниз и распустил веревку, обвязывавшую его талию. Он набросил веревку на втулку и ухватился за другой ее конец, образовавший петлю. Джон Тэйт тоже вцепился в нее.

Сэм попытался оттолкнуть его.

– Эй, отпусти! Это мое!

Но пальцы Джона панически сжались на веревке, и через минуту Сэм оставил все как есть. Он не мог позволить себе тратить силы на борьбу с более крупным мужчиной.

Они держались за веревку во враждебном перемирии.

– А что с Питером Миллером? – спросил вдруг Джон Тэйт.

– Да пошел этот Питер Миллер! – огрызнулся Сэм.

Их окружала холодная и темная вода. Оба со страхом думали о тех существах, которые могли скрываться под их ногами. Стаи чудовищных тигровых акул всегда следовали за кораблями в этих водах, подбирая рыбью требуху и содержимое бочек из отхожих мест, когда все это попадало за борт. Сэм постоянно видел эти жуткие существа, когда находился на полубаркасе «Леди Эдвины», и теперь не мог не думать о них. Он чувствовал, как вся нижняя часть его тела сжимается и дрожит от холода и от страха перед острыми рядами акульих зубов, способных в одно мгновение разорвать его пополам, как он сам раскусил бы спелое яблоко.