Хищный аленький цветочек

– Вот здесь ты попала точно в мишень, – подхватил Бочкин и открыл ноутбук. – Я перебросил твои послания парню из отдела техподдержки и получил от него ответ. Слушай внимательно. Глеб Валерьянович Мухин, законный супруг Аси, умер от сердечного приступа. Он не был сказочно богат, но кое-какими средствами располагал, имел четырехкомнатную квартиру, дачу в ближайшем Подмосковье и иномарку. Завещания он не оставил, никаких родственников, кроме жены, у него не было, поэтому всю его собственность унаследовала Ася, которая тогда нигде не работала, была простой домохозяйкой.

– В Интернете написано то же самое, – перебила я Егора, придвигая к себе вазочку с вареньем. – Получив жилплощадь и фазенду, Мухина быстро продала недвижимость, приобрела крохотную «однушку» в Мытищах, а на вырученную сумму открыла первую кондитерскую. Между прочим, она здорово рисковала, всяких кофеен в Москве тогда образовывалось пруд пруди. Но дело неожиданно пошло, нынче Ася обеспеченная дама. Правда, Аврора в разговоре со мной упомянула, что деньги на раскрутку дала ей Елена Львовна. Но Рори не всегда можно верить.

Егор начал копаться в вазочке с конфетами.

– А в Сети сказано, что смерть господина Мухина засвидетельствовал доктор Юрий Чистяков?

Я уронила ложку с вареньем на скатерть.

– Нет! Значит, Ася и Юрий познакомились не у Козиной?

– Не могу ответить на твой вопрос, поскольку не в курсе, сколько лет их дружбе, – разворачивая фантик, ответил Бочкин. – Но в то время Юрий Алексеевич служил в поликлинике, к которой был прикреплен Мухин. Кончина совсем не пожилого пациента не насторожила доктора. Чистяков указал в заключении, что мужчина страдал ишемической болезнью, имел высокое давление, атеросклероз и семидесятипятипроцентную непроходимость сосудов сердца, к тому же много курил и страдал диабетом. А через полгода после похорон Мухина Юрий Алексеевич сам стал вдовцом – его жена Нина покончила с собой. Что по поводу ее смерти сказано в Интернете?

– Автор публикации написал: «Нина Чистякова, внучка крупного советского чиновника, совершила самоубийство. От деда ей досталась коллекция картин. Получив наследство, Юрий распродал полотна и основал клинику». Напрямую никто врача в смерти супруги не обвинил, но это читается между строк, – фыркнула я.

Егор встал и пошел к чайнику.

– А теперь спросим: кто же помог Айболиту сбыть полотна? Я не специалист по живописи, зато у меня память носорога. Кабинет Елены Львовны украшают картины, одна мне очень понравилась – в серо-голубых тонах, такая спокойная, умиротворяющая. Я подошел к ней и впал в нирвану. Козина заметила мою реакцию и нежно пропела: «Егорушка, не хочешь заняться живописью? У тебя обостренная эмоциональность настоящего художника. Из всех полотен ты подошел к самому энергетически положительно заряженному». Я действительно испытал восторг, сказал: «Прекрасная работа, понимаю, почему вы держите ее здесь, а не продаете в галерее». Елена пустилась в объяснения. Сейчас постараюсь вспомнить ее слова…

– Такие произведения широкой публике не предлагают, их могут купить лишь богатые коллекционеры, – сказала галерейщица. – Но я пейзаж не продам. Картина эта с тяжелой судьбой, она и так натерпелась, пусть спокойно висит на одном месте. Полотно некогда принадлежало богатой еврейской семье из Берлина. Когда Гитлер пришел к власти, их всех отправили в лагерь смерти, а конфискованное имущество выставили на аукцион. Так тогда в Германии поступали с вещами уничтоженных иудеев – продавали всем, кто пожелает. Истинной ценности полотна никто не понял, его задешево приобрела семья учителя, члена компартии Германии, который умудрился выжить в годы рейха. Когда Берлин пал под натиском советских войск, в доме педагога поселился офицер Виктор Семенов, бывший преподаватель немецкого языка. Он подружился с хозяевами, а те подарили ему пейзаж. Семенов привез его в Москву и начал собирать живопись. А еще сделал неплохую карьеру – стал крупным чиновником и большим знатоком искусства, собрал великолепную коллекцию. И в конце концов понял, что преподнесенный ему в Германии сувенир – одна из работ гениального английского художника Джона Констебля. Семенов попытался найти семью антифашиста, хотел вернуть дар, и выяснил, что немец и его жена умерли, детей у них не было. Холст остался у него. После его смерти он достался внучке собирателя, потом перешел ко мне. Это подарок от близкого человека.

Егор помолчал немного, налил себе еще чаю. Наконец продолжил:

– Я выслушал эту историю, поохал-поахал и перевел разговор на другую тему. Но вспомнил серо-голубой пейзаж, когда прочитал в справке техотдела, что Чистяков унаследовал от своей супруги Нины, отца которой звали Иван Викторович Семенов, большое количество произведений искусства, и изучил фотографии полотен, приложенные к документу. На одном из снимков был тот самый поразивший меня Констебль. Выходит, врач преподнес галерейщице очень дорогой презент. Вопрос: за что?

– За помощь в распродаже коллекции деда супруги? – предположила я.

Егор сел на место.

– Уж слишком щедрый дар, не находишь? Кто у нас следующий? Вероника Никитина. Проживала вместе с матерью, та угодила под машину…

– Родительница, стоматолог по профессии, по слухам, имела немалое состояние, – перебив напарника, быстро процитировала я информацию с сайта «Секрет Скелет». – Точный размер ее богатства никому не известен, как, впрочем, нет и доказательств того, что Руфина Георгиевна Никитина являлась зажиточным человеком. Но после внезапной кончины далеко не дряхлой маменьки Вероника открывает агентство брачных услуг. А до этого работала… дворником в доме, где была прописана. Удивительно, да? Мать – врач, а дочка метет улицы! Только я сомневаюсь, что Ника наводила чистоту во дворе, она просто числилась рабочей, а на самом деле занималась чем-то другим. Так часто поступают домашние хозяйки – оформляются на малопрестижную должность и отдают зарплату тому, кто выполняет за них обязанности, не хотят терять трудовой стаж из-за пенсии. Актер Вадим тоже получил наследство, стал владельцем дома.

– Точно, – кивнул Егор. – Правда, ему досталась всего лишь деревенская изба отца. Тот утонул во время рыбалки, на которую пошел вместе с сыном.

Мне стало душно, захотелось распахнуть окно. Но я продолжила:

– Никита Перфилов воспитывался приемными родителями, у коих была еще дочь. В восемнадцать лет парень влюбился в нее, хоть та и была намного старше, Ирине исполнилось тридцать. Они расписались, прожили вместе почти десять лет. Потом случился пожар. Отец, мать, Ирина – все погибли. Никита же в тот день уехал на рынок, где семья торговала мясом. А после трагедии быстро переехал в Москву, обзавелся собственной квартирой и начал шаманить. Сайт задает вопрос: «Откуда у Перфилова деньги?» И тут же помещен ответ: «Никита нашел заначку мясников, ее не тронул огонь». В поджоге «Скелет Секрет» колдуна не обвиняет, но осадочек остается.

– По моим данным, к Перфилову претензий со стороны полиции не было, – отметил Егор. – Но! Не успел он уехать из родного края, как у начальника местного отделения полиции появилась новенькая машина. А до этого отец семи детей на велосипеде ездил. Оно и понятно: зарплаты в провинции невелики, ребята есть просят, жена не работает… Вдруг – опаньки! И тут осадочек остался.

– Автомобиль.

– Точно-точно, они преступники, – занервничала я. – Сначала убили родных, заполучили деньги, потом сбились в банду, похищают женщин и продают их.

– Версия шаткая, доказательств нет, хотя и она имеет право на существование, – согласился Бочкин. – Но тогда возникают вопросы. Например: зачем убивать Сизова и Львову? И с какой стати лишать жизни Тяпкину? Товар нужен живым. Куда мерзавцы девают детей? У Светланы была дочь Ляля. У Кати, пропавшей дочери Сизова, сын Андрюша. У тетки, за которой ты наблюдала в магазине «Игрушки. Ру», маленькая девочка. Если идет речь о торговле женским телом, то дети ни при чем. Можно легко найти девушек, не обремененных потомством.

– Малыши тоже товар, – предположила я. – Их можно выставить на торги иностранцам для усыновления.

– На черном рынке в основном пользуются спросом младенцы, – возразил мой напарник. – С ними меньше хлопот, они никогда не вспомнят биологических родителей. Увезут их в другую страну, они вырастут, считая себя американцами или немцами, и даже не узнают, что появились на свет в России.

– Ляля совсем маленькая, девочка из магазина тоже, – уперлась я.

– Ну, тогда не знаю… – протянул Егор. – Это странно и совершенно нелогично. Если мы имеем дело с «ангелом-мстителем», то он не стал бы лишать жизни жертв насилия. А коли у нас синдикат, передающий за границу живой товар, то какого черта им устраивать спектакли с Сизовым и Львовой?