Хитмейкер. Последний музыкальный магнат

Как только мы ознакомились с фильмом, то сразу поняли, что он сможет стать превосходным рычагом для продвижения альбома Шаде. Так и случилось. Сами диски с альбомом лежали в магазинах за месяцы до выхода «Непристойного предложения», и едва фильм попал на экраны, как мы сразу приобрели бешеную популярность на радио – No Ordinary Love требовали ставить так часто, что телефонные линии раскалились от перегрузки. Вот так всего лишь одна сцена в кинокартине способствовала дополнительным продажам миллионов альбомов Шаде по всему миру.

Таким образом, помещая нашу музыку в фильмы, мы достигали феноменальных успехов, но большая их часть приходилась вовсе не на долю принадлежащей Sony студии Columbia Pictures. То взаимодействие корпоративных возможностей, на которое рассчитывали мы с Уолтером, Огой и Моритой, когда планировали покупку этой студии, воплотилось в жизнь, пожалуй, только применительно к «Филадельфии». Проект Кевина Костнера «Танцующий с волками», успех Селин Дион в «Красавице и Чудовище», отличный результат Шаде в «Непристойном предложении» и Брюса Спрингстина в «Филадельфии» вместе навели нас на мысль о том, чтобы создать в компании специализированное подразделение для выпуска саундтреков. Прежде никто ничего подобного не делал. Sony Soundtrax возглавил Глен Брунман, и под его руководством подразделение стало одним из самых прибыльных во всей компании. Например, песня Селин Дион в «Титанике» принесла нам в целом более миллиарда долларов. Как вам такое, а?

Иногда такие вот попытки организовать что-то новое заводили меня очень далеко. Как, например, в истории с песней Hero…

Однажды вечером, когда Уолтер А. и Мэрайя работали в студии над ее следующим альбомом, я решил навестить их по пути в ресторан.

В тот день мне позвонили из Columbia Pictures. Они тогда как раз работали над фильмом «Герой» с Дастином Хоффманом и Джиной Дэвис, а Epic занималась для них музыкальной частью. Для записи саундтрека мы думали также привлечь Глорию Эстефан.

Я пересказал Мэрайе и Уолтеру сюжет и поинтересовался, не смогут ли они написать подходящую к нему песню. Уолтер даже попробовал несколько нот, пытаясь нащупать первые такты будущей мелодии. Они с Мэрайей явно двигались в верном направлении, так что я оставил их и отправился ужинать.

Когда я вернулся часов в одиннадцать, они все еще работали. Песня была почти готова, и они хотели узнать мое мнение, но стоило Мэрайе начать петь, как я почувствовал, что начинаю дрожать. Где-то на середине песни я больше уже не мог сдерживаться и воскликнул:

– Стоп! Стой! Пожалуйста, остановись!

Они оба уставились на меня, как на сумасшедшего.

– В чем проблема?

Проблема? Никаких проблем. Просто ощущения оказались слишком сильными.

Уолтер и Мэрайя смотрели на меня в смущении, а я чувствовал себя так, будто присутствовал при первом исполнении My Way Фрэнком Синатрой или на первом прогоне песни People у Барбры Стрейзанд… Или как если бы на моих глазах Элтон Джон нашел бы мелодию, подходящую для текста Candle in the Wind…

В тот момент я внезапно отчетливо понял, что и спустя полвека люди будут с восхищением слушать эту песню и голос Мэрайи Кэри.

– Это, возможно, лучшая песня из всех, что мне доводилось слышать, – сообщил я им.

Они были счастливы слышать это, но я еще не закончил:

– Эта песня так хороша, что фильму она не достанется и никто больше не будет записывать ее. Мэрайя, это будет только твоя песня, она принадлежит тебе и будет частью твоего наследия. Она должна войти в твой следующий альбом, ведь это одна из самых значимых работ в твоей карьере… или даже самая значимая! Она станет эталоном, классическим образцом.

Вот тут Мэрайя перестала улыбаться и возразила:

– Я писала эту песню для другого артиста, а сама я такое петь не могу. Слишком уж она мещанская, это совсем не похоже на меня.

Надо сказать, что она всегда боролась с желанием творчески развиваться в сторону хип-хопа. И ее можно понять, так как она выросла на госпеле и ритм-н-блюзе, а хип-хоп стал музыкой ее времени, ее поколения. Он был частью того, чем она являлась, – я это осознавал. Пусть она и согласилась написать главную песню для фильма Hero, это еще не значило, что она хочет сама исполнять ее.

– Пожалуйста, послушай! – убеждал я. – Измени ее, если хочешь. Спой эту песню в своем стиле, с душой, со страстью! Сделай ее своей!

Тогда она вернулась к работе с Уолтером А. и вскоре сделала именно то, о чем я просил. Для подготовки окончательной версии Hero мы пригласили лучшего звукооператора тех лет Мика Гузоски, который и прежде помогал нам с многими хитами. Помню, как сидел рядом с ним за пультом, пока шла запись.

Мэрайя с таким мастерством вложила свою душу в эту песню, что трудно было поверить, будто она изначально относилась к ней довольно прохладно. Отличный текст, прекрасная мелодия, выдающиеся исполнитель и продюсер. В этой песне было все самое лучшее, и каждый нашел бы в ней что-нибудь для себя, настолько сильный и универсальный посыл она передавала.

Можно было представить, что это песня про маленькую девочку, отец которой является для нее героем. Или что это песня про подростка, которого жизнь проверяет на прочность. Песня словно и правда была о любом человеке, который смело сделал шаг вперед, когда это было необходимо. Она затрагивала душу каждого и могла вызвать душевный подъем как у шестилетней девочки, так и у семидесятилетнего старика. Мэрайя и Уолтер создали произведение искусства, содержащее все ингредиенты, с помощью которых машина компании Sony могла установить новый стандарт в жанре.

И это было очевидно для всех, кроме самой Мэрайи. Она с некоторой опаской слушала сделанную запись Hero. В душе я полагаю, что она на самом деле полюбила ее, но считала, что песня может выставить ее на посмешище в кругах фанатов хип-хопа. Я чувствовал, что дело по большей части было именно в этом, а не в ее отношении к самой песне. В конце концов, никто ее не принуждал, и поработала она от всей души… просто это была работа не в том направлении, куда она стремилась двигаться. Ее следующий альбом – Music Box – был построен на смешении различных стилей, но, с ее точки зрения, Hero в него не вписывался.

А я, напротив, считал, что это и есть недостающий элемент. Как бы волшебный ключик, готовый открыть для нее доступ к любой категории слушателей. С этой песней она кого хочешь могла поймать на крючок. И не только в США.

Обычно артист не может охватить сразу все направления. Он всегда попадает в ту или иную категорию: поп-музыка, современная музыка, ритм-н-блюз, хип-хоп… Никому до того не удавалось оккупировать все ключевые форматы музыкального радиовещания и покорить все демографические категории возможных фанатов. Но с этой песней Мэрайя получила именно то, о чем можно только мечтать в начале карьеры. Все в Sony просто влюбились в эту песню, а потому дело было явно не в том, что это я один впал в самообман насчет ее перспектив в будущем альбоме. Я видел, что не включить Hero в Music Box – это как вычеркнуть из истории Тони Беннета, исполняющего I Left My Heart in San Francisco.