Хитрая затея

Остаток дня я провёл в отдыхе и расслабленности, которые посчитал пусть и кое-как, но заслуженными. Надо было готовиться к делам учебным — профессор Маевский согласился преподавать по моей методике и даже обещал привести полтора десятка учеников, ещё двое профессоров выразили желание наблюдать учебный процесс. Мне это встало в оплату университетского помещения и тетрадей с карандашами для раздачи ученикам, ну и, понятно, личного труда Михаила Адриановича. Правда, запросил он с меня на четверть ниже университетской платы за лекции, лишний раз показав свой интерес к моим трудам. Вот со следующего утра я как раз собирался вплотную заняться той самой подготовкой, но не вышло — утром ко мне пришёл царевич Леонид.

После обязательных посиделок с Варварой мне пришлось обстоятельно и подробно излагать царевичу дело Ташлина и его любовницы. Слушал Леонид о-о-очень внимательно, даже в книжечку иной раз что-то записывал. Почему царь захотел получить доклад не от меня лично, а через брата, я и предположить не мог, но он царь, ему виднее. Помимо доклада, я передал через Леонида просьбу устроить поручику Фильцеву опеку над племянником и племянницей, ежели он о том попросит, потому как матери они лишились, а вскоре и отец отправится то ли на каторгу, то ли на виселицу, то ли на плаху. Дети-то не виноваты, что им так не повезло с родителями…

Следующим днём я посетил генерала Бервальда, то есть, конечно же, поручика Фильцева. От особых подробностей я его избавил, назвав, однако, имена убийц его сестры и поинтересовавшись, собирается ли он опекать племянников. Поручик моему вопросу удивился, так что мне же пришлось и принести ему извинения за то, что невольно усомнился в его родственных чувствах. Впрочем, меня это вовсе не расстроило — с извинений от меня не убудет, а устроенная судьба детей того стоит.

Сам генерал напомнил о статье о национальной безопасности для «Военного вестника», отвертеться у меня никаких возможностей не оставалось, так что пришлось пообещать, что к концу мая сделаю.

Домой от генерала я пошёл пешком, наслаждаясь ярким солнечным денёчком и предаваясь размышлениям о человеческой хитрости на примерах Ташлиных, Данилевича, баронессы, да и себя самого тоже. Что ж, в который уже раз убеждаюсь, что хитрость хитрости рознь…

[1] См. роман «Семейные тайны»

Эпилог

Суд над Евгением Ташлиным, Маргаритой фон Альштетт и Эльзой Липпе стал главным событием весны в московской жизни. Поскольку участие моё в открытии воровства Ташлина не имело надлежащего оформления установленным порядком, то и давать показания мне не пришлось — их представляла Палата государева надзора. Правда, дело о воровстве быстро выделили в отдельное производство, так что после суда по обвинению в убийствах Ташлиной и Данилевича Ташлину предстояло сменить на скамье подсудимых общество баронессы и Эльзы на компанию Серова и Варчевского.

Не имея особого желания наблюдать суд лично, я тем не менее следил за его ходом по газетам. Для московской же публики суд стал увлекательным зрелищем и зала судебных заседаний была постоянно переполненной. Даже не могу сказать, что больше привлекало зрителей — неотразимость доводов обвинителя Чарцева, полемическое мастерство защитника Ливанова или восхитительная актёрская игра подсудимой фон Альштетт. Заключительные речи Чарцева и Ливанова, как и последнее слово баронессы, напечатали все московские газеты, и почти сразу подсуетился тот самый издатель Смирнов, коего рекомендовал мне князь Белозёрский, выпустив эти речи отдельной брошюрой, которую раскупили столь быстро, что пришлось допечатывать дополнительный тираж. Маргарита Фёдоровна, надо отдать ей должное, просто блистала, изображая смирение и раскаяние, а её просьба не вешать их с Ташлиным на одной виселице заставила публику чуть ли не рыдать от восторга.

Пришлось, однако же, признать, что ни старания защиты, ни игра баронессы даром не пропали — не меня одного приговор удивил своей неожиданной мягкостью. Ташлин и столь красиво порвавшая с ним любовница были лишены дворянства и осуждены на вечную каторгу, их имущество отходило в казну, Эльзу Липпе на пять лет отправили даже не на каторгу, а в исправительные работы. Ташлину, правда, ещё что-то достанется на суде по воровству в Палате государева двора, но к вечной каторге сколько лет ни прибавляй, её продолжительность от того не изменится.

Крамницу было выражено царское благоволение с записью в послужную ведомость, что при любом следующем поощрении и отсутствии до вынесения такового взысканий автоматически влекло за собой награждение орденом Михаила Архангела четвёртой степени. Таким же образом царь поощрил чинов Рижской губной стражи, участвовавших в деле с Артманом. Раненый стражник и семьи погибших получили довольно изрядное казённое пособие.

Владимир Фильцев, недавно из поручиков произведённый в капитаны, подал прошение об установлении опекунства над детьми сестры, каковое и было удовлетворено с неимоверной скоростью — ответ он получил менее чем через седмицу. Над сыном барона фон Альштетта установили казённую опеку за неимением родни по отцовской линии. Имущество Викентия Данилевича отошло в казну, а его слугу Дементия Силаева принял в службу я, очень уж мне глянулась его солдатская основательность.

Но это дело уже прошлое. Очередная страница жизни перевёрнута и осталась в воспоминаниях. Дела же сегодняшние смотрелись поинтереснее. Главным, конечно, было назначение дня свадьбы царевича Константина, то есть уже в августе можно ожидать сватов от Леонида. Наконец-то матушка успокоится, а то празднование Татьянкиного шестнадцатилетия дало очередную пищу для светских пересудов. Не само по себе празднование, понятно, а присутствие на нём царевича Леонида. Сейчас, однако, Татьянке не до романтики, проходит выпускные испытания в гимназии.

Со Смолиным я, как мы и уговаривались, на днях простился. Денег, что заплатил ему, не жалею, у меня теперь дома всё налажено и работает как будто само по себе.

Послезавтра начинаю занятия по своей методе при университете. То есть не я, а профессор Маевский, вот и посмотрим, как оно работает не в моём исполнении. Вот на том и закончу — некогда мне, пойду проверю, должным ли образом всё подготовлено…

Читателям

Уважаемые читатели!

У меня для вас три новости — хорошая, плохая и так себе. По традиции, положено начинать с плохой, но я начну с той, которая так себе.

Итак… Я знаю, что книга получилась не лучшей. Надеюсь, всё же, что и не самой плохой. Что ж, нет предела совершенству и есть стимул сделать лучше.

Теперь плохая новость: это будет не скоро. Надо старательно обдумать всё и продумать, а для начала просто тупо (или умно, это уж как получится) отдохнуть. Никаких сроков обещать не буду, чтобы вдруг это обещание не нарушить, но… В общем, не раньше февраля.

Ну и новость хорошая: цикл будет продолжен. Обязательно! И да, ещё не одной книгой.

На том спасибо за внимание и до новых творческих встреч!

С уважением,

Ваш автор