Хладнокровный

Так вот, в ручку этой двери был вставлен длинный кусок арматуры, уходящий за край стены. Попросту, дверь была заблокирована снаружи, чтобы изнутри невозможно было выбраться. Под двери были натолканы смятые газеты, политые зловонной жидкостью, а сверху набросаны спички.

Тот самый тип, за которым они следили, стоял у двери с большим спичечным коробком в руках.

Всё это Ян успел заметить за одну секунду, а ещё через секунду тип стоял, уткнувшись лицом в стену, а Дима держал его за вывернутые руки.

— Звони в полицию, Ян Брониславович, я держу его. И ничего тут не трогай, вообще ничего! Тут его пальчики везде, — Дима вдруг перешёл с боссом на «ты».

Ян послушно вызвал полицию, и только потом понял, что перед ним тот самый Геннадий, отец Тимофея. Он видел его фото в документах о лишении родительских прав. Он сообщил об этом Диме, а потом его накрыло. До него, наконец, полностью дошёл смысл происходящего.

Дима, ожидавший чего-то подобного, строго заговорил:

— Стой! Не подходи! Я держу его, а тебе нечего об эту мразь руки пачкать! Ещё садиться из-за него! Нет уж, пусть он едет теперь далеко и надолго за покушение на убийство двух и более…

Ян послушался, хотя у него в голове мутилось от бешенства. Он тяжело дышал.

— Что ж ты, тварёныш, собственного сына хотел поджечь? Ты ведь не знал, что его тут нет! — Дима слегка тряхнул Геннадия и посильнее придавил щекой к стене.

— Предатель он, а не сын! — просипел тот. — Продался за деньги!

— Угу, кто бы говорил! — отозвался Дима, который был в курсе того, что Оксана платила Геннадию «мзду». — Решил отомстить женщине и больному ребёнку за то, что денежки от тебя уплыли, гад! Ну ничего, получишь сполна! Поедешь на казённые харчи, любитель халявы!

В это время за дверью квартиры раздалась возня. Оксана, услышав шум в подъезде и почувствовав неприятный запах, решила проверить, что же там происходит.

«Ну вот куда? Куда лезет?», — в отчаянии думал Ян.

Безбашенная девчонка, ничего не боится!

Оксана пыталась открыть двери, но ей мешал кусок арматуры. И химический запах стал ещё сильнее.

— Оксана Олеговна, это Дима, не пугайтесь! Пожалуйста, не пытайтесь пока открыть двери, нам необходимо дождаться приезда полиции. Тут картина маслом. Лучше пока откройте у себя там настежь все окна, чтобы вам легче дышалось!

— Полиции? — удивлённо спросила Оксана.

В её голосе не было страха, только удивление. Ян чуть с ума не сошёл от счастья слышать её голос, от радости, что она жива, она тут, рядом. А ещё в голове стучало от мысли о том, что могло произойти, если бы не наблюдательность, бдительность и профессионализм Димы.

Он привалился спиной к стене, сил не было. Хорошо, что Оксана его не видит.

Вскоре подъехала машина, раздались шаги и голоса нескольких человек.

Потом полицейские произвели осмотр места происшествия, сделали фото, сняли отпечатки. Дима и Ян отвечали на вопросы. Когда, наконец, конструкцию, созданную Геннадием, разобрали, разрешили выйти Оксане.

Ян сразу схватил её, прижал спиной к себе. Так она и отвечала на вопросы. Хотя она ничего не знала и не видела, лишь опознала Генку.

Квартиру опечатали, Генку увезли.

Было уже пять часов утра, когда они втроём вернулись домой. Ян так и держал Оксану, не отпуская ни на секунду. А до неё вдруг всё дошло, и теперь-то она по-настоящему испугалась. Лицо её было почти зелёным, а тело сотрясала мелкая дрожь.

Ян достал её из машины и на руках нёс в дом.

— Я тебе всё скажу, всё! — глухо проговорил он, прижавшись лицом к её голове. — Только прошу, не убегай больше никогда! Ты понимаешь, чем всё могло закончиться?!

— Понимаю, — вдруг всхлипнула она, и по её щекам покатились слёзы.

Ян никогда ещё не видел жену плачущей. Остановившись, он начал быстро целовать её мокрое от слёз лицо.

— Я больше от тебя ни ногой, клянусь, Ян!

Спать не хотелось обоим, несмотря на то, что ноги их почти не держали. Умывшись, Оксана и Ян сидели в кухне. Ян заварил крепкий чай. Оксана так и сидела рядом, положив голову на плечо мужа, пила горячий сладкий чай. После испуга настала апатия.

— Теперь о наших делах, — Ян, который полностью пришёл в себя, заговорил спокойно и хладнокровно. — Я устроил слежку за тобой, потому что не хотел жениться на тебе.

— Спасибо, — слабо улыбнулась Оксана. — Теперь совсем ничего не понимаю, запуталась окончательно!

* * * * * * * * * * * *

— Пойдём, спрячемся в нашей комнате! Разговор предстоит долгий, а скоро дом просыпаться начнёт, — Ян опять взял Оксану на руки и отправился со своим ценным грузом на второй этаж.

Они устроились на диване, продолжая обнимать друг друга.

— Начну с самого начала, чтобы всё стало ясно, и не оставалось недомолвок. Раньше наша семья жила здесь постоянно, тут отец и начал бизнес. Двадцать два года назад отец переехал в Москву, а через четыре года, когда он окончательно обосновался там, мы к нему присоединились. Недвижимость здесь продали, но филиал остался, и его возглавила тётя Эма — Эмилия Карловна, сестра отца. Её муж, дядя Лёва, никогда не был человеком бизнеса, он занимался творчеством, был художником и скульптором, сотрудничал с музеями и галереями города. Они не хотели ехать в столицу, а у тёти Эмы обнаружилась деловая хватка. И отец сохранил этот филиал, не стал продавать.

Я тоже не хотел переезжать в Москву, идти в новую школу, жить в огромном чужом городе. Просил, чтобы меня оставили у тёти Эмы, ведь у неё нет своих детей. Но отец был непреклонен: на летние каникулы — пожалуйста, а постоянно — нет, только Москва, там школы, там ВУЗы, там возможности.

Ещё у отца в отношении меня и сестёр был принцип: мы не должны прийти на всё готовое, ведь сам он начинал дело с нуля. Тут я полностью согласен с отцом. Оля и Лена начинали работу в компании с простых должностей, порой совмещали работу и учёбу. Я с четырнадцати лет каждые летние каникулы начинал с работы курьера компании. Зарабатывал деньги, и меня потом отправляли месяца на полтора сюда, к тёте Эме и дяде Лёве. Потом, будучи студентом, из курьеров перешёл в клерки, и улетал сюда уже сам.

Потом я получил образование, вошёл в совет директоров компании наравне с сёстрами и их мужьями. Отец объединил под своим крылом всех, всю семью, он всегда стремился к этому.

Всё шло так, как отец задумал и распланировал, и одно лишь его удручало: род Залевских практически сходил на нет. Из молодых остался только я, ведь сёстры вышли замуж, соответственно, начали участвовать в продолжении других династий.

Отец мечтал, чтобы я женился. А я, как уже сказал тебе однажды, всегда ценил свою свободу превыше всего. Я не хотел жениться. Ни одна из знакомых женщин не вызывала во мне желания связать с ней свою жизнь, создать семью.

Ян немного помолчал, словно собираясь с силами. Оксана, воспользовавшись возникшей паузой, подняла голову с его плеча, запустила ладони в его буйные кудри и поцеловала в губы.

— Свободолюбивый мачо, — прошептала она.

— Мм, — Ян удержал её, пытаясь сделать поцелуй более насыщенным, но Оксана высвободилась.

— Дальше, — потребовала она.

Ян вздохнул.

— Год назад не стало дяди Лёвы. У него был небольшой дом, который по их обоюдному с тётей Эмой решению отошёл сыну дяди Лёвы от первого брака и внукам. Тётя Эма всё чаще стала поговаривать о заслуженном отдыхе.