Хлеб сатирика
Шрифт:
Рядом, на раскладном стульчике, примостилась девушка. Из-под шапки-ушанки кокетливо выглядывают русые кудряшки. Девушка то и дело дует в кулачок, разогревает стынущие на холоду чернила, которыми наполнена авторучка ленинградской фабрики «Союз».
Сбоку от стола на двух пешнях укреплен транспарант:
«Организованно проведем соревнования на лично-командное первенство по подледному лову отдела спортивных секций Ленинградского совета союза спортивных обществ и организаций!»
Мужчина в пыжиковой шапке время от времени подает отрывистые команды:
— «Русский дизель», подходи!
— «Скороход»,
К столу под зеленым сукном приближается колонна рыбаков-любителей «Русского дизеля». В колонне тринадцать рыбаков: десять основных участников команды, трое запасных. У каждого за спиной ящик, на плече — пешня, в руках пачка бумаг.
— К ноге! — раздается команда, и пешни вонзаются своими остриями в рыхлый лед.
Начинается оформление.
— Паспорт!
— Удостоверение личности!
— Справка от врача!
— Анкета!
Пыжиковая шапка протирает очки и внимательно изучает документы. Девушка с кудряшками ведет протокол. Наконец мужчина говорит:
— Все в порядке.
И опять командует:
— «Скороход», подходи! Публичная имени Салтыкова-Щедрина библиотека… товсь!
Шумно на льду. Сбившись в кучки, рыбаки еще раз проверяют свои бумаги. Хотя на подготовку к соревнованиям было дано две недели, но разве за всем уследишь! Согласно положению о соревнованиях, утвержденному отделом спортивных секций, каждая команда должна была представить заявку. В ней следовало указать фамилию, имя и отчество участника, год рождения, его специальность, место работы, а также представить личную подпись участника команды, удостоверяющую, что он умеет плавать, и визу врача. И к заявке приложить тринадцать анкет {десять основных членов команды, трое запасных). По очень несложной форме:
1. Фамилия, имя, отчество (полностью).
2. Дата и место рождения.
3. Национальность.
4. Гражданство.
5. Партийность.
6. Место работы и занимаемая должность.
7. Серия и номер паспорта, кем и когда выдан.
8. Домашний адрес, с какого времени проживает в Ленинграде.
9. Подвергался ли судебным репрессиям, где, когда, по какой статье УК.
Анкетные данные заверяются:
1. Руководителем учреждения.
2. Начальником отдела кадров и печатью учреждения.
Солнце уже поднялось высоко над окружающим озеро лесом. Шумят, волнуются рыбаки…
А из-за стола все командуют:
— Пятый таксомоторный парк, подходи! Ордена Ленина студия «Ленфильм»… товсь!
Это на льду.
А подо льдом тихо, сумрачно, прохладно. Между водорослями неторопливо ходят окуни, налимы, язи.
— Слышали? — спрашивает Окунь.
— Слыхал, — отвечает Язь.
— Как же нам теперь быть?
Язь в недоумении шевелит плавниками.
И в самом деле, пугливые, осторожные рыбы поставлены в очень затруднительное положение.
Чья это мормышка — кандидата филологических наук или простого слесаря из трамвайного парка? Кому отдать предпочтение — члену художественного совета киностудии или заведующему отделом кадров коммунального треста? Хорошо им: там наверху все ясно, — а тут поди разберись…
Опять же здоровье… Кажется, рыбак подергивает блесну по всем правилам, а вдруг он коликами страдает, наплачешься тогда у него на крючке!
А вот эта поплавочная удочка чья? Может быть, хозяин ее и честный
человек, а может быть, уже дважды привлекался за лжесвидетельство по квартирному делу? Свяжешься с таким, затаскают потом по инстанциям…Нет, уж лучше подальше держаться! И рыбы уходят на глубину, забираются под коряги, куда не проникнет никакая рыболовная снасть.
И даже малоразборчивые ерши перекочевывают в другой конец водоема, где сидят на льду курносые мальчишки без единого документа в кармане.
Даже ершам скучно и противно иметь дело с канцеляристами!
Лишние люди
Ранним ноябрьским утром я пришел в ателье «Меховые изделия» заказать себе шапку. Давно уже старый друг нашей семьи оленевод и охотник прислал мне шкуру молодого олененка. «Сшей себе настоящую шапку, — писал он. — А то ходите там в Москве бог знает в чем, страх берет за вас, того и гляди уши отморозите». Я все откладывал осуществление доброго совета друга. Но тут пришлось: предстояла длительная командировка на Север, куда в шляпе или кепочке не сунешься.
Приемщик, разбитной чернявый паренек, помял шкурку в руках, посмотрел на свет, зачем-то подул на мех и, небрежно бросив ее на прилавок, сказал:
— Шапка будет готова через месяц.
Такой срок меня не устраивал.
— Видите ли, через десять дней в район Мезени выезжает большая комплексная экспедиция. Получены интересные материалы по древним народным промыслам…
Но чернявый не стал ждать окончания моих пространных объяснений. Его натренированный слух уловил главное — десять дней.
— Месяц — это по инструкции. Если хотите раньше, пройдите к директору.
Пришлось нырнуть под прилавок, протиснуться через узенькую дверцу и потом долго лавировать между столами, заваленными обрезками всевозможных мехов. И вот наконец я в кабинете директора.
Собственно, кабинетом эту фанерную конуру можно было назвать, лишь обладая хорошо развитым воображением. Хотя кое-какие аксессуары такого кабинета имелись: индивидуальная вешалка, телефон, крохотный письменный стол, какие ставят в студенческих читальных залах, письменный прибор с бронзовым рыцарем, перекидной календарь.
Директор читал «Советскую Россию». Не прерывая чтения, он коротко бросил:
— Докладывайте.
Я стал сбивчиво излагать свою просьбу, снова упомянув про комплексную экспедицию и древнее искусство народных умельцев. Рассказ, кажется, заинтересовал директора. Свернув газету вчетверо, он спросил:
— Это те, которые ложки делают? Видал в Столешниковом переулке.
— Нет, почему же ложки! Найдены редкие образцы деревянной архитектуры семнадцатого века. И не только церковного, но и гражданского зодчества…
— А-а… Я-то думал ложки, — разочарованно протянул директор. — Не можем. Сроки разработаны техническим отделом Роспромсовета и апробированы в исполкоме. — Затем, обращаясь к кому-то за фанерной перегородкой, добавил: — Марья Ивановна, будут спрашивать — я в управлении!
И стал надевать отливающие свежим лаком галоши.
Но шапка была мне нужна, и я продолжал стоять, переминаясь с ноги на ногу…
Директор надел пальто, неторопливо заправил под него клетчатый шарф, вынул из кармана кожаные перчатки… и, уже повернувшись ко мне спиной, буркнул: