ХМАРА

 Блин, разгрузка съехала на бок. Поправить её- секундное дело. Но,как выясняется, сдвинуть её непослушными руками не так-то просто. Фу, поправил. Выползаю наверх почти на карачках, а что делать? Кустики невысокие, а противника хоть и не видно, но кто его знает, где он бродит: может вон за той полянкой или на той сопочке? Поди угадай, не будешь же проверять. А то проверишь на свою шею. Теперь тихой сапой в лесочек.

 Ну, вот теперь можно и распрямиться. Чав-чав, насыщенная влагой земля мягко пружинит. Прохлада ба..ба..ба..бодрит. Автомат привычно оттягивает руку. Вот только подствольника не хватает. Но да ладно, первое Б/З* в этом годе, чай обойдемся без него, к тому же сегодня уже "крайний"* день. К обеду будем в ПВД. ПВД - это пункт временной дислокации, живем мы там. Ну, надо же! Над головой, направляясь куда-то на юго-восток, прошелестел снаряд, а вот и звук орудийного выстрела. Это морпехи долбят из самоходки. Интересно, по цели или так, на всякий случай? Снаряд улетел далеко, отзвук разрыва едва слышен. Но для нас чем дальше, тем лучше. Рвущиеся под боком - зрелище не из приятных. А где же наши доблестные радисты? Ага, вон они, притаились под кустиком. И лишь едва видная на фоне ствола дерева антенна, одинокой стрелой утекая ввысь, выдает их присутствие. Сами радисты в предрассветном мареве как два бугорка. Так, так, а где командор? Командора не видно, похоже, всё еще спит. Да бог с ним, пусть спит. Мне он пока, слава богу, не нужен. По-тихому подбираюсь к радистам.

 -Что там у нас?
– садясь на корточки, спрашиваю у стучащего зубами, но, тем не менее, деловито отключающего радиостанцию рядового Косимова.

 -Для нас что-нибудь есть?
– переспрашиваю я, поняв, что из-за наушников он не расслышал моего заданного тихим шёпотом вопроса. Косимов не в силах что-либо произнести, словно китайский болванчик несколько раз подряд кивает, затем суетливо лезет за пазуху. Едва заметная улыбка кривит его губы, он зябко передёргивает плечами и дрожащей рукой протягивает мне новый, но уже слегка потрёпанный блокнот. Отвечать, щелкая зубами, ему явно не хочется, ждать, пока я закончу чтение и верну блокнот, тем более, и он с головой зарывается в промокшую, но все еще мало-мальски держащую тепло плащ-палатку.

 В лесу царит полумрак. Солнце, пробирающееся вверх где-то далеко на востоке, никак не может пробить густую завесу тумана и вязкую патоку нависающих над землей облаков. Написанное видится с трудом. Итак, что тут новенького?
– неровные буквы, начертанные синей пастой на белом листе бумаги, кажутся черными. Их корявые завитушки переплетаются, словно сказочные эльфийские руны. Не Косимов, а прямо-таки Кирдан Корабел* или как его там? Да черт с ним. (Надеюсь, великий сказочник меня простит). Нда. Разобрать по буквам эти иероглифы невозможно, но понять написанное - запросто. Оно и нацарапано- то всего ничего: короткий приказ об эвакуации и цифры: время и координаты. Всё. Значит, сегодня уходим. Собственно, как и предполагалось, но до заданного квадрата чапать и чапать. Я пытаюсь вспомнить карту. Тщётно. Линии подъёмов и спусков перемещаются в моей голове, ориентиры расползлись по сторонам, короче- каша. Пойду будить лейтенанта, будем поглядеть, как нам топать. Да кстати, блокнотик-то нашему "первопечатнику" надо отдать.

 На моё: "Держи", - из-под плащ-палатки высовывается озадаченная морда радиста, с минуту Косимов таращится на протянутый ему блокнот. Только затем до него доходит, что к чему. Он стремительно, словно лягушка языком, сгребает рукой свой "бортовой журнал" и снова исчезает под плащ-палаткой. Прямо черепаха под панцирем, а не радист.

 Лес. Чеченский лес. Лес это хорошо - когда на пикнике, а на войне, тем более на такой, приятного мало. Под ногой предательски трещит небольшой сучок, екарный бабай! Стараюсь идти осторожнее. Пройти по этому лесу и не наступить на сухую валежину почти невозможно, хотя как идти... Ага, во-на-на наша лейтенанта, только ноги из-под пончо торчат. Спит себе и в ус не дует. Правда у него и усов-то нет, только трехдневная щетина, зато какая - любой ежик позавидует. С этой щетиной да еще в его панамке вылитый "чех". Вот увидел бы такого, не задумываясь поливать бы начал... Из чего?! Ну не из лейки же... Одно радует- что, пожалуй, чехи его не убьют, а вот свои могут...

 Небо, постепенно очищаясь, давало робкую надежду на первый после выхода день без дождя, а значит, и долгожданную возможность просушиться. Влага, беспрестанно сыпавшаяся с небес, проникла, казалось бы, до самых костей. И если одежда еще кое-как успевала просыхать от тепла тела, то в берцах постоянно хлюпало. Противное, мерзкое ощущение. Небольшой ветерок, порывом налетевший с запада, заставил поежиться. До чего же все-таки холодно. А солнце, уже полностью выползшее на востоке, виднелось мутным пятном и ни черта не грело. Итак, иду к нашему командиру. Наш командор - это отдельная тема: рост выше среднего, плечи - косая сажень, борцовская шея, лицо широкоскулое, в серых глазах нет-нет, да и мелькнёт признак интеллекта, нос на удивление прямой и тонкий. Почему на удивление? Так ведь эта куча мускулатуры- мастер спорта по боксу. Тонкий и целый нос в боксе- это, по меньшей мере, странно. Зовут Сергей, фамилия Бидыло. Если немного поизгаляться, то получится не хуже чем с яхтой капитана Врунгеля. Родом с Ленинградской области, окончил какое-то морское училище, а попал к нам. Эх, Бидыло, Бидыло, ходить бы тебе по морям-океанам и пользы было бы больше и нам спокойнее.

 -Сергей, подъем!
– опустившись рядом со спящим лейтенантом на корточки, я осторожно потряс его за плечо.

 -А? Что?
– сонно откликнулся тот и, откинув с лица камуфлированное полотнище, уставился на меня тупо вытаращенными глазами. Затем, машинально притянув к себе автомат, сел. На его заспанном лице с четко отпечатавшейся лямкой рюкзака, служившего ему подушкой, медленно проявлялось осмысленное выражение. А насчёт автомата он молодец, оружие всегда должно быть под рукой. Да и проснулся быстро, еще секундочку и можно будет говорить в надежде, что буду понят. И вот он - миг просветления!

 - Сергей, там радиограмма на эвакуацию. Идти прилично. Надо поднимать бойцов, чтобы укладывались, а как уложатся, то сразу и выходить. Дай-ка мне карту, хочу глянуть, как лучше топать.

 Я замолчал, теперь оставалось только ждать командирского решения, но в это утро мозги у Бидыло ворочались с великим трудом. Он и раньше-то туго соображал, но тут его что-то совсем заклинило или это мне только показалось?

 Наконец, он в глубокомысленном молчании переварил информацию, и так же молча, медленно, словно нехотя вытащив карту, протянул в мою сторону.

 Ага, вот она наша сопочка-хренопочка, а вот и место эвакуации. Чует моё сердце, что попрёмся мы опять по дороге, ибо, если идти по лесу, чапать мы туда будем до китайской загвини. А по дороге идти чревато... Да фик с ним, чему быть- того не миновать. Надеюсь, что "везунчик" от нас не убежит, как убежал месяцем ранее от одной из групп соседней роты. И было это всего в одном километре отседова. Два двухсотых.* Никак не могу вспомнить лицо погибшего контрактника, а ведь он мне земляк...

 -Колян, - лейтенант наконец-то вышел из оцепенения, - давай поднимай всех, пусть собираются, - он посмотрел на часы, - в восемь выходим.

 -Добро, - я кивнул и, поднявшись, неторопливо направился к ближайшей тройке разведчиков, но не отошел еще и на пару шагов, когда до меня донесся приглушенный голос лейтенанта.

 -Мины пусть не забудут снять.

 Не оборачиваясь, я снова кивнул и, завернув за куст, ушел из поля зрения командира группы...

 Всё оставшееся до рассвета время Хайлула метал молнии, наполняя лес звуками шипящего пламени и запахом обгоревшей плоти, а ещё он чувствовал как небывалая мощь наполняет его тело, как обостряются чувства. Он слышал как шуршат, разрывая дерн и пробиваясь вверх, проростки будущих деревьев, как где-то глубоко под корой вгрызается в плоть дерева червь древоточец. И пьянея от своего всё возрастающего могущества ,он внезапно ощутил тысячи новых запахов, забивающих его ноздри. А еще в голове у Хайлулы не- иссякающим потоком мудрости звучал бесконечно далекий, но такой завораживающий, сладкой полудрёмой обволакивающий его сознание голос. Голос, облекавший обрывки его слов в законченные мысли. Голос, понуждающий действовать. Словно далекий учитель, напутствующий своего ученика, уходящего в жизнь, этот голос направлял его к источникам силы, что -бы найдя их, нести смерть и разрушения...

 Уже совсем рассвело, когда на поляну выползли обессиленные от долгой погони волкодлаки. Их бока ввалились, шерсть на загривках спуталась в безобразные лохмы, избитые об острые сучья лапы кровоточили. Скуля, словно побитые собаки, они доползли до середины поляны и, не в силах двинуться дальше, застыли в покорном ожидании. Вслед за ними туда же вышли менее измученные, но не менее удрученные разбойники. Рухнув на землю, лесные люди склонили головы.

 -Мы не смогли выполнить твоего приказа, Повелитель, - голос говорившего дрожал от страха.
– Его спасла проклятая ведьма. Она его укрыла, она сбила со следа волкодлаков, она привела его к своей избушке. Она защитила его. Мы едва спаслись. Но, Повелитель, мы его ранили, ранили отравленной стрелой, он должен умереть.

 Повелитель тьмы криво усмехнулся, и бросив презрительный взгляд на говорившего, отмахнулся от его слов, словно от назойливой мухи.

 -Твоей ведьмой и русским мы займемся чуть позже. Сейчас нам потребуются лопаты, кирки и ваши крепкие руки... И лапы тоже, - Хайлула кивнул волкодлакам, - мы будем рыть землю.

 -Могилы?!
– потерянно произнес кто-то из разбойников. А волкодлаки при звуке этого слова вздрогнули.
– Вы нас убьете?

 -Не сейчас.
– К Хайлуле вернулось благостное расположение духа.
– Мне нужно раскопать два-три древних могильника . И вы мне в этом поможете.