Хмель и Клондайк

И я продолжал отхлебывать кофе и наблюдать в бинокль. Способ проникновения в квартиру я выбрал самый простой, если не сказать – классический. Над балконом дознавателя нависал бетонный козырек, боковое окошко закрывал лист фанеры. Спуститься на веревке, выбить ее и забраться внутрь – дело пяти секунд.

Охранные заклинания? Я в их наличии крепко сомневался.

Если уж Синицын собственной безопасностью не озаботился, вряд ли он на охрану квартиры тратиться стал бы. Главное – знать, что внутри никого, а остальное – дело техники. Но ведь не поднимешься, не постучишь в дверь! Консьерж, мать его, все карты путает!

Решив не накручивать себя попусту, я вновь отвлекся на кофе, а когда взглянул в бинокль, окно кухни нужной квартиры уже светилось. Минут через пять свет включился и в спальне, которая выходила на застекленный балкон. Я закрутил термос и отложил его на пассажирское сиденье, выключил двигатель – и сразу начало запотевать лобовое стекло. Но интуиция не подвела: свет в квартире вскоре погас в обеих комнатах, а минут через пять из подъезда вышла молодая женщина. Она усадила ребенка на санки и потянула их со двора; у меня от этого зрелища заныло сердце.

Дознаватель Синицын был плохим человеком, он доставил много неприятностей и собирался доставить еще больше проблем в будущем, и все же сделалось не по себе. Я пожалел о своем поступке. Но пожалел лишь на миг.

Миг слабости прошел, стоило только вспомнить о таблетках, онемении рук и грядущих финансовых потерях. Я вытянул из-за сиденья моток прочной веревки и пояс с инструментами, выбрался из машины, запер ее и зашагал через двор, но не к нужному подъезду, а к противоположному.

Уверенно распахнул не до конца прикрытую из-за наледи дверь, поднялся на первый этаж, прислушался – тишина; откуда-то пахло кислыми щами и подгорелой кашей. Никого не встретив по пути, я поднялся на верхний этаж, взобрался по лесенке к люку на крышу и массивными кусачками перекусил дужку замка.

Та только хрустнула – запор был рассчитан не на матерых грабителей, а на местных мальчишек, которые могли устроить пожар или повредить рубероид. Стараясь не подходить к краю, чтобы не быть замеченным с земли или верхних этажей соседних зданий, я пересек весь дом, обмотал веревкой бетонную коробку вентиляции, пропустил второй конец под мышками, затянул петлю. Затем перебрался на бетонный козырек балкона, сбил с его края наледь и спустился вниз.

Висеть на уровне девятого этажа было на редкость неуютно, поэтому вниз я старался не смотреть. Упираясь носками ботинок в щель между бетонным перекрытием и боковиной коробки балкона, без особого труда выдавил фанерку, быстро перевалился внутрь, на пакеты с продовольствием, и только тогда с облегчением перевел дух.

Справился! Не теряя времени, я разводным ключом выбил верхнее стекло сначала в одной балконной двери, затем в другой, сдвинул щеколды и прошел внутрь. Но высматривать возможные тайники и укромные места не стал, сразу подбежал ко входной двери и запер ее на засов. Меньше всего хотелось столкнуться с домочадцами дознавателя лицом к лицу.

После этого приступил к обыску. В спальне спрятать коробку с лекарствами не представлялось возможным, и все же я для очистки совести заглянул под диван и детскую кроватку, проверил содержимое шкафа и антресолей и только после этого обследовал отгороженный занавесью закуток темной комнаты. На тянувшихся вдоль стен полках там пылились самые разнообразные пожитки, начиная с постельных принадлежностей и заканчивая девятнадцатилитровой бутылью, но моей коробки нигде не было.

Тогда перешел на кухню. В шкафчиках хранились крупы, банки с заваркой и специи, все что угодно, только не коробка с лекарствами. В туалете стоял одинокий унитаз, я встал на него и вырвал пластиковую решетку вентиляционного отверстия – нет, не пролезет. И в смывной бачок тоже не поместится.

В ванной комнате от первоначальной меблировки остался лишь умывальник, саму ванну демонтировали. На освободившемся месте установили огромный бак для воды, рядом приткнулось небольшое жестяное корыто.

Я разочарованно выругался и хотел уже пройтись по квартире заново, но тут мой взгляд остановился на баке. Снять с него крышку оказалось сущим пустяком, а когда привстал на цыпочки и заглянул внутрь – вновь выругался, только на этот раз от радости. В воде плавала замотанная в целлофановый пакет коробка.

Моя коробка!

Встав на корыто, я дотянулся до ручек пакета, достал его и унес на кухню. Вспорол выкидным ножом целлофан – и на стол немедленно вывалился увесистый матерчатый сверток. Звякнул при падении он весьма серьезно, и немудрено – внутри оказалась россыпь серебряных рублей и золотых червонцев. Наверняка часть денег была позаимствована из моей кассы, но при воспоминании о женщине с ребенком рука не поднялась сунуть их в карман.

Не желая оставлять столь крупную сумму денег на столе, я шагнул к ящику с крупами и краем глаза вдруг уловил внизу красно-синее мельтешение. На въезде во двор стоял «соболь» Дружины, дворник что-то объяснял водителю и тыкал рукой прямиком в окна квартиры дознавателя.

Приплыл! Еще бы немного – и повязали!

И ведь повяжут! Только сунусь в окно, сразу пальнут. Да и несподручно с коробкой по балконам лазить.

Сложив нож, я сунул его в нижний карман штанов, сорвал с коробки мокрый целлофан и бросился на выход. К счастью, все замки открывались изнутри поворотными лопатками, и надолго они меня не задержали. Секунда, другая – и я выскочил в подъезд.

На миг замер на месте и прислушался – тишина – и рванул к люку. Взлетел по лесенке, привычно уже перекусил дужку замка и только спустился за коробкой, как внизу хлопнула входная дверь.

Не теряя времени, я выбрался на крышу, захлопнул крышку и опрометью бросился к противоположному подъезду. Спустился в дом и, перепрыгивая через несколько ступенек за раз, помчался на первый этаж.

Времени оставалось в обрез – вот-вот дружинники проверят квартиру и полезут на крышу, и если они не полные профаны, то непременно отправят кого-нибудь перекрыть двор и задерживать всех подряд до выяснения личности. Но бежал сломя голову я лишь по лестнице. А на улице без лишней спешки спустился с крыльца, взвалил на плечо коробку, прикрыв ею лицо от случайных свидетелей, и спокойно зашагал в обход дома. Толпившиеся у «соболя» перед первым подъездом зеваки на меня даже не взглянули.

Свернув за угол, я со всех ног рванул за соседнюю панельку, обогнул ее и отпер «буханку». Коробка с лекарствами отправилась на пассажирское сиденье, а только вставил ключ в замок зажигания, у края крыши возник дружинник. Он махнул рукой и что-то крикнул курившему у «соболя» водителю, тот выбежал из толпы и лихорадочно завертел головой по сторонам.

Оставаться и наблюдать за поисками взломщика показалось мне ненужным позерством; я плавно тронулся с места, развернулся на укатанном пятачке и без лишней спешки покатил к Южному бульвару. Слева мелькнул синими стеклянными блоками фасад «Сен-Тропеза» – самого дорогого и пафосного питейного заведения Форта, а только УАЗ проехал мимо и выкатился на перекресток, мимо под гул ревуна промчался патрульный автомобиль. Вслед за ним – еще один, наглухо тонированный, без опознавательной синей полосы на боку. Я излишне нервно вывернул руль вправо, едва не зацепив при этом ехавшую по встречке телегу, и сразу перестроился в первый ряд, а потом и вовсе остановился на расчищенной от снега парковке перед косметическим салоном «Аполлон&Афродита».

Руки тряслись, по спине катил пот, ноги онемели и едва шевелились.

Нож легко вспорол налепленную на коробку полосу желтого скотча; разрезать целлофановые упаковки удалось и того проще, дольше отбирал заветные семь таблеток.

А как отобрал, немедленно принялся глотать их, запивая кофе.

Нет, это не зависимость, вовсе нет. И наличие в пилюлях неких запрещенных компонентов не имело ровным счетом никакого значения. Просто не было выбора – либо я принимаю лекарства, либо в течение полутора-двух месяцев отправляюсь в мир иной.