Хо Ши Мин

В России, откуда я недавно прибыл, тоже начинали с этого. Даже старший брат Ленина участвовал в подготовке покушения на царя и погиб на эшафоте. Но русские революционеры довольно быстро нашли правильный путь. Этот путь — создание монолитной партии, вооруженной правильной революционной теорией. По этому пути должны идти и мы, если хотим добиться освобождения своей родины. Но для этого нужны знания, прежде всего политические. Поэтому предлагаю — в качестве первого шага — открыть здесь, в Гуанчжоу, курсы политучебы для молодых революционеров.

2

18 декабря Нгуен пишет в письме в Президиум ИККИ: «Прибыл в Кантон в середине декабря. Теперь я китаец, а не аннамит, и зовут меня Ли Цюй, а не Нгуен Ай Куок… Встретился здесь с несколькими аннамскими революционерами-националистами. Выбрал пять из них, выходцев из разных провинций… Будем обучать их методам организационной работы».

Вскоре у входа в дом № 13 (трехэтажного особняка тропической архитектуры) по улице с громким названием Вэньминьлу (улица Цивилизации) появилась табличка с надписью: «Комитет особой политической подготовки». На третьем этаже дома в большой классной комнате на стене висели портреты Маркса, Ленина, Сталина, Сунь Ятсена, Фам Хонг Тхая. Молодые патриоты, прибывавшие на курсы политучебы прямо из Вьетнама, где им чудом удалось избежать ареста, с благоговением переходили от одного портрета к другому.

На всю жизнь запомнились им слова, сказанные на открытии курсов человеком, который отрекомендовался как «товарищ Выонг».

— Чем прежде всего должен овладеть революционер? — спросил он слушателей. И сам же ответил: — Правильной революционной теорией. Революционер, овладевший правильной революционной теорией, подобен путнику, который темной ночью факелом освещает себе дорогу. В мире существует немало учений и теорий, но самым истинным, самым надежным, самым революционным из них является ленинизм.

Программа обучения была довольно обширной. Слушатели изучали международное положение, историю Октябрьской революции, историю трех Интернационалов, национально-освободительное движение, политическую программу Сунь Ятсена. Большое внимание уделялось экономическим наукам, журналистике, основам организационно-массовой работы, изучению иностранных языков. Часть лекций читали преподаватели военно-политической академии Вампу. «Комитет особой политической подготовки» рассматривался китайскими властями как своего рода филиал академии и функционировал под ее эгидой. Основным же преподавателем был Нгуен, отдававший курсам все свободное время.

Те, кто тогда учился у него, вспоминали, что выглядел «товарищ Выонг» очень молодо — ведь ему еще не исполнилось и 35 лет. Был очень худощав, на лице его, туго обтянутом кожей, резко выделялись большие, необычно яркие глаза. Ходил всегда в сером чжуншаньи — полувоенного образца френче, какой любил носить Сунь Ятсен. Живой, быстрый в движениях, с мягкими манерами, но твердой, уверенной речью, он сразу овладевал вниманием слушателей. Очень не любил, когда витали в облаках фантазии, всегда стремился любую свою мысль связать с жизнью, с практикой. «Революция — это дело широких масс рабочих и крестьян, а не какой-то кучки людей, — часто повторял он. — Главная наша задача — вести повседневную, терпеливую практическую работу по мобилизации народных масс». У него всегда имелись наготове необходимые цифровые данные, и он умело пользовался ими при аргументации того или иного тезиса. «Надо обращать особое внимание на значение цифровых данных, — наставлял он слушателей. — Это самый доказательный материал, из которого видно реальное положение вещей. Как говорил Ленин, крестьянин верит цифрам больше, чем теориям. Как ни трудно запоминать цифры, делать это необходимо». Он старался привить слушателям и ленинский подход к познанию окружающей революционера действительности: «Революционер должен быть всегда в курсе текущих политических событий. Больше читайте газеты — в них сама жизнь, и будете лучше понимать обстановку».

Среди многочисленных дисциплин, изучавшихся на курсах, слушателей больше всего, естественно, занимали вопросы вьетнамской революции, а конкретно — какой характер должна она носить, какие социально-политические силы, общественные классы могут быть ее активными участниками.

После первой мировой войны отношения между вьетнамской императорской династией и французскими колонизаторами приобрели новый характер. Напуганный мощью Франции, император Кхай Динь и его мандарины отказались даже от видимости фронды своих предшественников и встали на путь тесного сотрудничества с французскими властями. Помпезная поездка Кхай Диня в 1922 году во Францию, его льстивые речи и угодливое поведение во время поездки усилили ненависть к нему среди вьетнамцев.

Колонизаторы предприняли немало усилий, пытаясь возродить былое преклонение перед императором, что отвечало теперь уже и их интересам. С этой целью из вьетнамцев, получивших французское образование, сколотили монархическую партию со своей собственной газетой. Вокруг юного принца Винь Тхюи, получившего западное воспитание, с помощью самого ревностного коллаборациониста Фам Куиня и ему подобных группировались силы, пропагандировавшие идеалы монархизма, каноны конфуцианства. Однако восстановить поблекшие краски на подмоченном фасаде императорской династии было уже невозможно. И когда Фан Тю Чинь, вернувшись во Вьетнам, попытался выступить с призывами «реформы правящей династии», это привело лишь к падению его авторитета среди патриотов. К началу 20-х годов в идейно-политических программах всех патриотических партий и группировок, существовавших во Вьетнаме, задача ликвидации колониального гнета непременно связывалась со свержением императорской династии.

Вместе с императорской династией в корне изменился и характер класса, на который она опиралась, — класса феодалов. За десятилетия колониального господства, особенно в годы первой мировой войны, феодальное сословие во Вьетнаме пополнилось довольно многочисленной группой помещиков новой формации — нуворишей. Если в столице опорой французов были император и его продажный двор, то в деревне ею стали реакционные помещики-землевладельцы. В сельской местности, особенно в Кохинхине, общенациональная борьба против чужеземных поработителей начала все более зримо приобретать социальную окраску, выливаться в борьбу беднейшего крестьянства против произвола помещиков, олицетворявших колониальный режим. К началу 20-х годов у вьетнамских революционеров уже не оставалось сомнений, что в их стране класс феодалов в основной своей массе превратился в послушного и верного союзника колонизаторов.

Таким образом, ленинское положение о непременной антифеодальной направленности национально-освободительной революции, что предполагает наличие мощной революционной силы в лице крестьянства, как нельзя более точно соответствовало вьетнамской действительности. И это хорошо понимали Нгуен и его соратники. Лозунг «Землю — пахарю», диктовавшийся объективной необходимостью, стал главным требованием их политической программы. Но какая социальная сила сможет выдвинуть и осуществить этот лозунг, мобилизовать миллионы жителей деревни на штурм колониализма и феодализма? На этот вопрос Нгуен давал в своих лекциях вполне определенный ответ: из всех классов это мог сделать только пролетариат, так как именно он является по сути своей самым последовательным борцом против колониализма, подлинным выразителем общенациональных интересов. Буржуазия не могла выступить проводником этого революционного лозунга, так как ее интересы все чаще и крепче переплетались с интересами помещиков. В Кохинхине помещики становились капиталистами. В Тонкине, напротив, буржуа приобретали землю и обращались в помещиков.

Нгуен и его новые друзья из «Союза сердец» были едины в убеждении, что вьетнамскому пролетариату необходима, и как можно скорее, своя партия, свой политический авангард. Однако в отличие от друзей Нгуен хорошо знал ленинское предостережение об опасности искусственного форсирования процесса создания коммунистической партии, особенно в условиях вековой отсталости Востока. Объективная потребность в партии рабочего класса в Индокитае уже существовала, а вот субъективные условия для ее создания еще не созрели. Требовалась организация, которая смогла бы сыграть роль промежуточного звена на пути к созданию в будущем коммунистической партии.

В Кантоне Нгуен узнал, что в июне 1924 года под влиянием идей Сунь Ятсена Фан Бой Тяу создал из числа вьетнамских эмигрантов, осевших в Китае, «Вьетнам куок зан данг» — Национальную партию Вьетнама. В программе партии резкой критике подвергался французский колониализм и выдвигались требования национального самоопределения, равенства, создания конституционной республики, освобождения всех политических заключенных, права для вьетнамских студентов выезда за границу, свободы деятельности партий, свободы творчества. После ознакомления с деятельностью партии Нгуен в докладе Президиуму ИККИ дал высокую оценку патриотическому духу организации, но в то же время отметил недостатки ее руководителей, которые, по его словам, «не разбирались в политике и совсем не умели организовывать массы».