Хоб

Но сейчас он не мог открыто демонстрировать свою реакцию. Ни одна женщина никогда больше не будет иметь над ним власть.

— У меня есть Клинок, которому пригодилось бы твое мастерство, ваше высочество.

Она вздрогнула, то ли от холодного тона Оберона, то ли от своего титула. Впрочем, это не имело значения.

Оберону было некогда вдаваться в мысли.

— Я могла бы помочь и с ней, — ее руки были засунуты в карманы, поэтому она указала на Михаэлу подбородком.

— Так вот почему ты вернулась?

Виноватый взгляд Гарольда метнулся к Оберону.

— Мой повелитель, я…

Брови Оберона поползли вверх.

— Ты знал, что принцесса скрывалась у лорда Гудфеллоу?

— Дитя Данна, он… — прямые, как линейка, плечи Гарольда поникли. — Он сказал, что это для блага Двора, сир.

Оберон покачал головой.

— И ты не подумал сообщить мне о происходящем?

— Разве мы располагаем временем? — принцесса Кассандра махнула рукой в сторону Михаэлы. — Чем дольше ты медлишь, тем больше вероятность, что она не вернется. Ее душа будет недоступна даже для тебя.

— Ты в курсе того, что я собираюсь предпринять?

«Как это возможно?»

Она пожала плечами.

— Если бы ты не хотел что-то сделать, то не обращался бы с ней так.

— Как?

Она посмотрела на него огромными умными глазами.

— Будто она драгоценна.

Оберон кивнул.

— Верно. А теперь, будь добра, позаботься о моем Клинке. Мне предстоит много работы. Надеюсь, мой план увенчается успехом, — он не знал точно, но и не собирался посвящать принцессу во все нюансы. На самом деле процедура была проста. Михаэла должна была окрепнуть, стать полноценной фейри и почти досуха обескровить Оберона.

В этот момент он будет уязвим. Именно по этой причине он должен был держать принцессу подальше от себя.

— Хорошо, сир, — Кассандра безупречно поклонилась, повернулась на каблуках и взяла Каэля за руку. — Следуй за мной, пожалуйста.

Оберон замер, не в силах заставить себя уйти. Он наблюдал, как принцесса уводит Клинка. Желание последовать за ней было настолько сильным, что он даже сделал шаг в их направлении, словно преданный щенок. Затем он встряхнул головой, надеясь прогнать девушку из своих мыслей, и вновь сосредоточился на тело в руках.

Принцесса Кассандра была права в одном. У него было мало времени.

***

Где она?

Где, черт возьми, она?

Он ворвался в Серый Дворец, окутанный туманом мести. Кто-то забрал его пару.

Кто-то украл ее.

— Хобгоблин.

Там. Этот голос. Он узнал его. Это он украл его истинную пару. Он лишил его шанса унести ее с собой в бездну.

С ревом он бросился на седовласого мужчину, готовый рвать и уничтожать.

— Успокойся, Хобгоблин.

Голос каким-то образом сумел достучаться до той части, которая когда-то была цивилизованной. Он вспомнил смеющиеся карие глаза и потрясающие доверие.

— Робин.

Робин. Да. Имя принадлежал ему.

— Остановись, Робин.

Он вздрогнул. Голос. Почему он слышал этот голос? Драгоценный голос должен был быть мертв.

— Пожалуйста, ради меня.

Он сосредоточился на маленькой женщине, стоявшей рядом с седовласым мужчиной. Но ее не должно было там быть. Она обязана быть рядом с ним.

Она улыбнулась, демонстрируя любовь и доверие, а затем шагнула вперед, игнорируя безмолвный протест седовласого мужчины.

— Я скучала по тебе, Робин.

— Нет!

Женщина подняла руку, останавливая того, кто не должен был к ним приближаться. Робин знал о присутствии человека, но аура женщины окружила его, словно защитный плащ. Он тоже принадлежал ей, но не в прямом смысле. Просто рабочие отношения, не более того.

Робин вздрогнул, когда женщина приблизилась. В ней было что-то другое, но это не имело значения, потому что сладкий, чарующий аромат окружал его, маня к себе. Ему нужно быть другим, ради нее. Ему нужно быть…

— Вернись ко мне, Робин, — она протянула руки и вошла в его туман, сливаясь с ним воедино.

— Боги небесные, — выдохнул кто-то, но Робин едва обратил на это внимание. Она была с ним, внутри него. Один на один и совершенно ничего не боялась. Он сгладил острые края своего горя, чтобы те не причинили ей вреда, и укротил бушующий гнев, не желая проливать ее кровь. Робин прижал женщину к себе, окутав своим теплом и чистой радостью от того, что она снова с ним.

— Ты нужен мне, независимо от формы, которую примешь, — она смотрела прямо в его сияющие глаза, пока ее собственные были наполнены… любовью.

Любовь.

Он вспомнил.

Михаэла.

Туман Робина закружился вокруг нее, сливаясь во что-то целое. Вскоре он уже стоял перед ней на коленях, обняв женщину за талию и уткнувшись лицом ей в живот.

Она гладила его по голове, убирая с лица дикую, спутанную рыжую гриву.

— С возвращением, любимый.

Робин Гудфеллоу, рыцарь Оберона и самое опасное существо на земле, кроме одного, рыдал, как сломленный ребенок.

Глава 23

С какой бы скоростью он не раздевал ее, все действия казались медленными. Желание попробовать ее плоть и посмотреть, как она изменилась после ритуала Оберона, поглощало.

Робин просто забрал ее, не сказав ни слова благодарности, так как не мог говорить, затерявшись в собственных чувствах. Если он не хотел сойти с ума, то должен был заполучить свою истинную пара и вновь заявить на нее свои права.

Он никогда не хотел снова ее потерять.

— Робин.

То, как она выдохнула его имя, пока он посасывал ее сосок через свободную рубашку, было музыкой для его ушей. Музыкой, которая была потеряна на какое-то время, из-за чего стала вдвойне драгоценна.

И Робин заставлял ее петь снова, и снова, и снова.

Он понял, что начал светиться, когда Михаэла посмотрела на него темными глазами, в которых отразился свет. Хоб избавил ее от одежды с помощью острых как бритва когтей. Под нарядом не оказалось ни трусиков, ни лифчика.

Сир хорошо знал своего Хоба.

Он втянул в рот кожу обнаженной груди так, что на плоти осталась отметина. Робину требовалось видимое доказательство того, что Михаэла была жива. Она запустила руки в его волосы, поощряя к поцелуям и ласкам. Хоб продолжал оставлять засосы и любовные укусы, которые медленно исчезали, только чтобы появиться снова, пока он занимался с ней любовью.