Хоббит, который слишком много знал

— Ты тот самый хмырь, который вчера оскорбил наш ковен, а потом трусливо сбежал?

— Я не сбежал, я просто стал невидим. А потом вы разговаривали между собой, и я узнал почти все, что хотел узнать. Видишь, Мезония, мне не пришлось прибегать к пыткам.

Мезония закусила губу.

— Ты лжешь! — выкрикнула она. — Рогатые посохи насквозь прожгли то место, где ты стоял. Ты не мог остаться в живых, будь ты хоть десять раз невидим.

— Я — мог бы. Но ты права, я действительно не остался стоять под огнем. Глупо останавливать меч голой рукой, даже если это в твоих силах, гораздо лучше уклониться. И я не вижу позора в том, чтобы уклониться от ненужного боя.

— Сразу видно, что твои предки были смердами!

— Мои предки не были смердами. А твои предки были не очень умны, раз не научили тебя различать честь и тщеславие.

— Не тебе учить меня, Сауронов прихвостень! — С этими словами Мезония вскинула крест, и в мою сторону полетел зеленоватый комочек концентрированной маны. Я дождался, когда ему останется преодолеть не больше десяти футов, а затем выполнил магическую связку перемещение-неподвижность-невидимость и посмотрел вниз.

Два черных росчерка на снегу, чуть поодаль овальное темное пятно. Я переместился обратно, убрав невидимость. Для Мезонии и ее спутников все выглядело так, как будто я на секунду растворился в воздухе, пропустив сквозь себя магические разряды, а затем появился вновь.

— Ну что, полегчало? — осведомился я, и мне пришлось повторить магическую связку. На этот раз я выполнил еще одно заклинание, переместив крест Мезонии себе в руки.

— Вам не надоело? — спросил я.

Мезония буквально задыхалась от гнева, ее спутники тоже чувствовали себя не слишком комфортно. Они считали себя самыми сильными на двести миль вокруг, и вот на их дороге появился человек, против которого вся их сила — не более чем игрушечный деревянный меч против вооруженного рыцаря. Я воткнул крест в землю и сказал:

— Я не желаю драться с вами. А если бы я этого желал, вы были бы уже давно мертвы. И я не Сауронов прихвостень. Моя предыдущая маска вышла неудачной, но не потому, что я хотел вас напугать, а потому, что я никогда не рассматривал иллюстрации в Красной книге.

— Что тебе нужно? — Мезония наконец привела мысли в порядок, теперь с ней можно разговаривать по делу.

— Для начала хочу кое-что вам рассказать. Умертвия больше не существуют.

— Как не существуют?

— Я уничтожил их.

— Всех?

— Всех. Хочешь посмотреть сама?

Мезония растерянно и как-то злобно пожала плечами. Я понимал ее, в такое трудно поверить. Я открыл души моих собеседников и включил их в подготовленное заклятие перемещения. Через мгновение мы стояли на вершине ближайшего кургана.

— Колдуйте, — сказал я.

Они колдовали почти полчаса. Когда закончили, я спросил:

— Показать вам другой курган?

— Не надо, — Мезония заметно нервничала, — мы верим тебе. Что ты еще хочешь рассказать?

— Мантикоры больше не существуют.

— Ты истребил и их тоже?

— Да.

— И теперь Могильники открыты для всех?

— Да.

— А ты вообще знаешь, какие тайны хранят Могильники? Что можно найти вот в этой траве? — Она протянула руку театральным жестом.

— Ты про яйца? Так они тоже больше не существуют.

— Ты знаешь даже это… — Лицо Мезонии теперь выражало суеверный ужас. — Кто ты такой?

— Хоббит, — сказал я, с трудом подавив ехидную усмешку. И Мезония не обманула моих ожиданий.

— Издеваешься, — сказала она, — не хочешь говорить — не говори, но зачем издеваться?

— А ты не напрашивайся, — парировал я. — Продолжим. Ты готова продолжать усвоение информации?

— Говори.

Следующие слова дались мне с трудом.

— Никанор мертв.

Мезония ахнула, ее спутники машинально сжали в руках рогатые посохи. Впрочем, им хватило ума не направлять их на меня.

— Как это случилось? — спросила Мезония.

— Его растерзали мантикоры.

— Ты снял запирающее заклинание?

— Нет. Я вообще не трогал мантикор. Мы разговаривали с Никанором, он потребовал ритуального поединка, поединок состоялся, и Никанор проиграл. Потом мы снова разговаривали, а затем он повел меня к алтарю. Когда он открыл двери того дома, где стоял алтарь, на нас набросились мантикоры. Никанора растерзали, я спасся.

— А Плимут и Роза?

— Чего?

— С нами жили еще двое магов — Плимут и Роза. Что с ними?

— Не знаю. Их нигде не было, ни во дворе, ни в окрестностях. Я смотрел на двадцать миль вокруг.

— Сколько мантикор атаковали вас?

— Двенадцать.

Мезония тяжело вздохнула:

— Видать, ты здорово напугал их, раз они выпустили мантикор и превратились в мантикор сами. В поселении постоянно находятся десять мантикор, погруженных в спячку. На случай внезапной атаки. Алтарь превращает в мантикору любое существо, вступившее в пентаграмму, когда в алтарном зале произносятся слова силы. Если маг вступит в пентаграмму сам и произнесет необходимые слова, он превратится в мантикору.

— Но зачем они это сделали?

— Ты напугал их. У нас есть приказ — если поселение атаковано и нет возможности отбить атаку, защитники должны выпустить мантикор и превратиться в мантикор сами, чтобы нападающие не смогли получить наши знания. Видно, ты сделал что-то такое, что они предпочли погибнуть. А почему Никанор не остановил мантикор? Ведь каждый из нас умеет пользоваться заклинанием подчинения, мантикоры не опасны тому, кто им владеет.

— После поединка у Никанора не осталось магических сил.

Мезония вздохнула еще раз.

— Я бы с удовольствием убила тебя самой жестокой смертью за то, что ты сделал с Никанором, Плимутом и Розой, — сказала она, — но, к сожалению, это не в моих силах. Поэтому я благодарю тебя за сведения, что ты нам сообщил, и… нам пора идти. То, что осталось от Никанора, нужно похоронить подобающим образом.

— Я уже похоронил Никанора, — сказал я, — и вам нет нужды идти туда пешком.

Еще одно заклинание перемещения, и мы стоим над могилой Никанора.