Хоббит. Путешествие по книге
Шрифт:
Дракон уничтожен, / развеяны кости, / разбиты доспехи, / повержено величие! / И хотя меч заржавеет, / трон и корона падут / от силы, в которую верит человек, / и от богатства, которое ему любо, / ничего не останется – здесь по-прежнему растут травы / и покачиваются листья, / струятся белые воды, / а эльфы поют: / «Придите! Тра-ля-ля! / Вернитесь в долину!»
Первый куплет относится непосредственно к приключению Бильбо, так как он начинается с прославления гибели дракона. Но вместо того чтобы сосредоточиться на делах Бильбо, певцы поступают иначе и представляют более широкую картину событий. В первых четырех строчках подчеркивается, что дракон убит, несмотря на крепость его доспехов. Смерть дракона – пример поверженного величия. Второе четверостишие развивает этот мотив и указывает, что гибель ждет даже то, что кажется на первый взгляд несокрушимым: мечи, троны, сила и богатство – всему приходит конец.
В последнем четверостишии перед припевом эльфы поют о том, что находится вокруг них. Они используют глаголы несовершенного вида, чтобы подчеркнуть незавершенность действия. Трава, листья, река и сами эльфы – все это перед нами. Однако теперь эта констатация фактов, которая прямо восходит к первой песне, больше не кажется ложным выводом. Заданный предыдущими четверостишиями контекст проясняет значение утверждений: то, во что «человек верит», – война,
The stars are far brighter
Than gems without measure,
The moon is far whiter
Than silver in treasure;
The fi re is more shining
On hearth in the gloaming
Than gold won by mining,
So why go a-roaming?
O! Tra-la-la-lally
Come back to the Valley.
Звезды сверкают ярче, / чем россыпи драгоценных камней; / луна блестит краше, / чем серебро в сокровищнице; / в сумерках огонь / в очаге вьется жарче, / чем золото, добытое в копях, – / зачем же скитаться? / O! Тра-ля-ля! / Вернитесь в долину.
Эльфы поют о том, что звездное небо красотой превосходит любую сокровищницу. И раз уж звезды, луна и огонь в очагах эльфов сияют ярче, чем драгоценности в сокровищницах, «зачем же скитаться»? Медленные воды реки, в которых отражается эльфийский лес, не только просуществуют дольше, чем ожерелья и золотые кубки, но и несравнимо желаннее величайшей из диковин, которой обладает человек. Третий куплет обращен прямо к путешественникам.
O! Where are you going,
So late in returning?
The river is fl owing,
The stars are all burning!
O! Whither so laden,
So sad and so dreary?
Here elf and elf-maiden
Now welcome the weary
With Tra-la-la-lally
Come back to the Valley,
Tra-la-la-lally
Fa-la-la-lally
Fa-la!
O! Куда вы идете, / куда возвращаетесь так поздно? / Ведь река течет, / а звезды сияют! / O! Куда вы идете, сгибаясь под ношей, / в тоске и печали? / Тут эльфы / приветствуют усталых путников, / напевая: «Тра-ля-ля! / Вернитесь в долину! / Тра-ля-ля! / Фра-ля-ля! / Фа-ля!»
Последняя строфа с ее лишними вопросами и пространными комментариями ближе всего к песне из третьей главы. Однако, в отличие от первоначальной версии, в этой задается необходимый контекст. Эльфы укоряют Бильбо и Гэндальфа, что дорога домой оказалась такой долгой. Понимают ли странники, сколько воды утекло, сколько звезд погасло, пока они воевали, делили власть и решали судьбы народов – словом, занимались сущими пустяками? Эльфы хотят, чтобы они наконец отделили важное от неважного.
Также певцы с упреком отмечают, что Бильбо возвращается домой, сгибаясь под бременем золота и серебра. Они считают, что сокровища не только пригибают спину к земле, но наполняют душу грустью и печалью. К счастью для Бильбо, все его волнения унесет поток «Тра-ля-ля».
Повторяющийся припев существенно отличает эту версию песни от оригинала. Каждое четверостишие заканчивается призывом: «Вернитесь в долину!» При анализе песни в целом смысл послания ясен: эльфы уговаривают Бильбо забыть о соблазнах и заботах мира за пределами волшебной долины и вспомнить об истинных ценностях. «Тут эльфы приветствуют усталых путников», – поют они. Дух Ривенделла – вот настоящее лекарство от драконовой болезни, полная ее противоположность. Тут царят радость и полный покой.
Представления эльфов о том, что пение под звездным небом куда важнее людских забот, наводит на размышления: а не слишком ли они оторваны от реальной жизни? Если судить только по песням, эльфов не интересует жизнь за пределами Ривенделла. В восемнадцатой главе мы видим, что благодаря путешествию Бильбо повсюду происходят изменения к лучшему. А теперь эльфы Ривенделла поют, что было бы лучше, если бы Бильбо оставался с ними и пел «Тра-ля-ля». Я думаю, несложно объяснить, почему они так считают, – и есть что им возразить. Если один из недостатков лесных эльфов состоит в «недоверии к чужим», то недостаток высших эльфов Ривенделла заключается в том, что они живут слишком изолированно от внешнего мира.
Однако не надо винить их слишком сильно, потому что поют они одно, а делают другое. Рассказчик сообщает нам, что, когда Гэндальф и Бильбо пришли в Ривенделл, «множество внимательных ушей слушали рассказы об их приключениях» (перевод мой. – О. В .). Очевидно, что жизнь за пределами Ривенделла интересует эльфов несколько больше, чем говорится в их песнях. При этом важно помнить, что эльфы бессмертны. Им легко говорить о падении и возникновении царств смертных, потому что на своем веку они уже видели подобное, и не раз. Воцарение мира по всему Северу Среднеземья – звучит внушительно, но не для эльфов, которые много раз наблюдали за тем, как на смену благоприятным годам приходят годы испытаний и наоборот. В восемнадцатой главе Бильбо пророчески говорит, что снег приходит «после огня и даже драконам приходит конец». Эльфам бесконечность этого круговорота видна гораздо лучше, чем хоббиту.
В середине рассказа Бильбо засыпает в уголке, но к полуночи просыпается. Разбудило его не что-нибудь, а хор эльфов, поющий под окнами громкую колыбельную.Sing all ye joyful, now sing all together!
The wind’s in the tree-top, the wind’s in the heather;
The stars are in blossom, the moon is in flower,
And bright are the windows of Night in her tower.
Споем же, веселые эльфы, споем теперь все вместе! / Ветер шумит в вершинах деревьев и в вереске; / звезды ярко светят, стоит полная луна, / и ярко светятся окна в башне Ночи.
Dance all ye joyful, now dance all together!
Soft is the grass, and let foot be like feather!
The river is silver, the shadows are fleeting;
Merry is May-time, and merry our meeting.
Станцуем
же, веселые эльфы! Станцуем теперь все вместе! / Трава мягка, пусть же ноги будут легки, словно пух! / Серебрится река, проплывают тени; / весел май и радостна наша встреча.Размер, которым написан текст этой песни, отличается от первоначальной версии. Строки становятся длиннее и торжественнее, в отличие от первой эльфийской песни здесь нет быстрого ритма и отрывистой рифмовки. Однако содержание двух первых строф близко тому, о чем поется в других песнях эльфов. В первой речь ведется о прелести ночи, которая предстает перед нами в образе дамы в высокой башне, расположенной в центре сада, залитого лунным светом. Призыв «споем же все вместе» относится не только к эльфам, но и к «макушкам деревьев» и «вереску», которые присоединяются к общему хору благодаря дыханию ветра. Вторая строфа оживляет сцену. Первые две строчки вовлекают легконогих эльфов в танец, а третья и четвертая заставляют реку и даже смену времен года закружиться в общем хороводе. Первые два четверостишия показывают, как полон жизни мир в глазах эльфов. Они не просто поют о явлениях природы – они поют и танцуют вместе с ними. Все вместе строки складываются в прекрасную колыбельную. Однако в последних двух строфах раскрывается шутливый характер песни:
Sing we now softly, and dreams let us weave him!
Wind him in slumber and there let us leave him!
The wanderer sleepeth. Now soft be his pillow!
Lullaby! Lullaby! Alder and Willow!
А теперь споем тихонько, соткем ему сны, / навеем дремоту – и на этом уйдем! / Путник спит. Пусть мягкой будет его подушка! / Баю-бай! Ольха и Ива!
Sigh no more Pine, till the wind of the morn!
Fall Moon! Dark be the land!
Hush! Hush! Oak, Ash and Thorn!
Hushed be all water, till dawn is at hand!
Не вздыхай больше, Сосна, пока не подует утренний ветер! / Уходи, Луна! Пусть станет темно! / Ш-ш-ш! Ш-ш-ш! Дуб, Ясень и Терновник! / Пусть не шумит вода, пока не наступит рассвет!
Третья строфа, которая посвящена сну Бильбо, полна иронии. Эльфы просят всех вокруг не будить Бильбо такими громкими голосами, что хоббит просыпается от звуков их собственной песни. Это, конечно же, раскрывает их истинные намерения: все эти «навеем дремоту» и «не тревожьте» – сплошное притворство; когда Бильбо просыпается, он говорит, что эти звуки разбудили бы и «пьяного гоблина».
В четвертой строфе эльфы заходят еще дальше и просят даже ветер и луну не нарушать покой Бильбо. Якобы заботясь о сне хоббита, эльфы пытаются прогнать нежный ветерок, который шумит в макушках деревьев, и яркий лунный свет – верных спутников прекрасной ночи на протяжении всей песни. Обратите внимание, что четвертая строфа отличается от предыдущих ритмически. Плясовой мотив затихает – Бильбо спит, и ничто не должно его тревожить до самого рассвета.
Конечно же, эльфы подтрунивают над Бильбо. Вся затея с песней придумана, чтобы позабавиться за его счет. Они будят его словами о том, что он проспит все веселье и не увидит красоты ночи. И не скрывают, что дурачатся, убаюкивая его нарочно громким пением. Все заканчивается громким шиканьем, которое должно успокоить и без того тихие ночные шорохи. Песня выходит довольно забавной, и Бильбо правильно воспринимает ее, посмеиваясь и подшучивая над певцами.
Зачем эльфы поддразнивают Бильбо? Я думаю, что песня вполне вписывается в общий замысел последней главы, но все же, как мне кажется, главная цель песни – показать, какой веселый у эльфов характер. Эльфы – Веселый Народ, так называет их Бильбо. Они вовсе не утонченные и призрачные существа в причудливых одеяниях со скучными и торжественными лицами. Эльфы Толкина шалят, резвятся и дразнятся, совсем как добродушные дети. При этом мы должны помнить, что это не какие-нибудь низшие эльфы, которым не досталось величия легендарных эльфийских королей. Все в «Хоббите» указывает на то, что в отличие от лесных эльфов из восьмой главы жители Ривенделла относятся к числу высших эльфов. Распевающие «Тра-ла-ля-ля» эльфы, скорее всего, именно те, кто прибыл в Среднеземье из западных краев, что лежат за морем. Среди певцов, которые подшучивали над Бильбо, стоя под его окном, наверняка было несколько выходцев из Гондолина. В характере эльфов смешано высокое и низкое; это сделано для того, чтобы читатель понял, насколько природа этих существ выходит за рамки нашего человеческого опыта.
Однако мне трудно отделаться от мысли, что за поддразниванием сони Бильбо скрывается что-то более значительное. В самом деле, не сердятся же эльфы на Бильбо за то, что он спит. Когда же несчастному хоббиту спать, если не в самый глухой час ночи? Но песня напоминает ему, чего он себя лишает. Пока он дремлет, проходит чудесная ночь, полная звуков и видений. И вот от усталости не остается и следа: «он не раз плясал и перекидывался шутками с эльфами рано утром и поздно ночью». Жить без забот, петь и размышлять – не значит уйти от мира, наоборот, это значит жить в согласии с миром, деятельно и со смыслом.
Бильбо стремится домой, он устал от жизни взломщика в Диком Краю. Я уже высказывал предположение о том, что Ривенделл находится на границе великого и малого. Бильбо готовится перейти границу, и ему преподают новый урок, из которого он узнает истинное значение малых вещей и учится ценить их.Натура Бильбо. Возвращение домой
Не успели Бильбо с Гэндальфом покинуть долину, как «небо потемнело, поднялся ветер и полил дождь». Бильбо откликается на это довольно неожиданно. Он замечает, что «легенды остались позади, мы возвращаемся домой. Наверное, это первая весточка о доме». Бильбо покинул Ривенделл и пересек границу между миром легенд и миром простых вещей, поэтому, если вспомнить пророческие высказывания Бильбо по дороге домой, неудивительно, что он не обходит молчанием такой значительный момент. Странно лишь то, что Бильбо проводит параллель между возвращением домой и чем-то неприятным. Он так долго ждал – а теперь говорит, что «первые весточки» о доме приносят ему дождь и ветер. Можно подумать, он допускает мысль о том, что жизнь в Бэг-Энде так же «тосклива» и «печальна», как и он сам по возвращении в Ривенделл.
Путешествие изменило Бильбо, и чем ближе он подходит к дому, тем больше сомневается в том, что его ждет. Когда наконец перед его глазами вырастает Холм, он останавливается и изливает душу в стихах. Это не первый его стихотворный опыт, в восьмой главе Бильбо уже попробовал себя в благородном жанре «паучьей дразнилки». Теперешнее его произведение тоже рождается под влиянием минуты, но в нем гораздо больше смысла. Он так долго стремился к Холму, что вряд ли стоит удивляться желанию обновленного Бильбо увековечить конец путешествия.