Хобо
Шрифт:
«Паломник вернулся», Даница улыбалась, совсем не как святоша.
«Я и не уезжал», сказал я растеряно.
«Кого-то ищешь?» спросила она, чтобы помочь мне найти себя.
«В таком-то месте?». Я чувствовал, как она меня рассматривает. От ее милого любопытства кружилась голова.
«Ты похудел». Она наморщила высокий лоб.
«Постепенно исчезаю, по частям». Я не смог бы выразить словами, насколько хорошо она выглядела. Я сгорал от мальчишеского стыда, которого не чувствовал лет с шестнадцати. Что бы это могло значить?
«Все-таки, кое-что еще осталось», она нежно сжала мою руку.
«Но у меня хорошо пошло».
«Что?».
«Ну, исчезновение». Улыбка медленно сползла с ее лица, хотя она продолжала рассматривать меня с простодушной теплотой.
Мы посмотрели друг другу в глаза. Это не было ни серьезно, ни смешно. Действительно, что бы это могло значить?
Она отвела взгляд: «Я хотела тебе позвонить, но тут услышала про твоего брата».
«Лучше бы ты услышала, как играет его бэнд». Она поняла. Ясное дело, поняла. «Все в порядке», я сердечно улыбнулся, «оно и лучше, что ты не позвонила».
«Почему?». Ее пальцы чуть разжались.
«Я бы не обрадовался настолько», развел я руками. «Кроме того, не люблю соболезнований. Ни выражать, ни принимать».
«Я тоже», сказала она с облегчением.
«Мы одной крови». Пустота между нами излучала вибрации, которые можно было не принимать и не отражать.
«Прямо как дикари какие-то», на ее лице появилась неслышная заговорщицкая улыбка.
«Как-нибудь выживем», пожал я плечами, освобождаясь от ее руки.
Мы замолкли, роясь в карманах. Она меня опередила. Вытащила пачку длинного «пэл мэла», мне оставалось только дать ей огня от своей хоть и пластмассовой, но долгоиграющей зажигалки «файв старз».
«Слушай», сказал я, отказываясь от предложенной сигареты, «я собирался идти в сортир». Я скрестил ноги. «Если я сейчас же туда не рвану, то напущу полные штаны. Ты меня подождешь у стойки? Мне бы хотелось отпраздновать нашу встречу».
«Что заказать?» спросила она с великодушием одного из дальнобойщиков-напарников, отставшего от своей машины и кукующего в придорожной корчме в надежде найти кого-нибудь, кто подбросит его до места следующей предполагаемой остановки грузовика.
«Все, что угодно, главное чтобы дабл». Я почти скрипел зубами из-за раздувшегося мочевого пузыря.
«Ясно», мой дальнобойщик потянул вверх ручку ручного тормоза.
Мы разделились, и уже пробираясь между болтающими танцорами, я услышал ее голос: «Эй, Хобо!». Оглянулся, придерживая рукой грозивший лопнуть мочевой пузырь. «Если не вернешься, я тебя ждать не буду», сообщила она мне. «Тебе виднее», ответил я как можно громче и ринулся по направлению к писсуарам. Они были единственным общественным благом в этом клубе.
Я вернулся проссавшись, с вымытыми руками, с приведенными в порядок мыслями. У стойки ее не было. Ладно, по крайней мере, не придется смешивать выпивку. Я заказал два двойных «Джим Бима». Мы с барменом сошлись во мнении, что в этот вечер телок здесь собралось на два грузовика с прицепами. Он упомянул «аквариум». Я сказал, что пресмыкающиеся отлично справляются с делом, если работают всухую. Он меня не понял, но не стоит ждать слишком многого от парня, работающего за стойкой. Я повернулся к нему спиной и занял позицию, позволявшую наблюдать и ждать. Не прошло много времени, как перед моими глазам открылась новая перспектива. Рядом с центральным сепаре я увидел блестевшую в пестром полумраке лаковую куртку. И это еще не все. Чья-то рука ее обнимала. Рука была волосатая, мускулистая. Рука Барона. Время от времени
он прижимал ее к себе, целовал в шею, что-то шептал, покусывая ей ухо. Делал он это явно не напоказ. Я поймал себя на том, что спрашиваю себя: неужели у него это серьезно? И схватился вспотевшими пальцами за сигарету. Сигареты для того и предназначены, чтобы не скучать, когда общаешься с самим собой. Я продолжал смотреть на них, наслаждаясь каждым миллиметром своей сигареты. Что бы это могло значить?В конце концов, она повернулась в сторону стойки. Я и не сомневался, что она это сделает. Подняла голову, обвела взглядом толпу и, найдя меня, помахала рукой. Я в знак приветствия поднял стоявшие передо мной два стакана. Она что-то сказала, но расстояние между нами было слишком велико, чтобы я мог услышать. Потом она прижалась к Барону и что-то сказала ему. Не успел я погасить сигарету, как она, вынырнув из толпы и приблизившись грациозными шагами, оказалась рядом со мной.
«Ты что, с Бароном?», спросил я, так как не хотел, чтобы она начала извиняться за то, что нарушила наш уговор. Ничего она не нарушила.
«А ты?», ответила она, берясь за свой стакан.
Я улыбнулся стойке, на ней не было отражения моего вытянувшегося лица. Исчезновение, по частям — я так ей сказал, да?
«То, что любишь, это не всегда то, что хочешь любить». Я взял стакан, широкий такой, в таких лед тает дольше.
«Что-что?», Даница изогнула шею, наклоняясь ко мне, чтобы лучше расслышать.
«Это твои слова», напомнил я ей, стараясь избежать даже призвука сарказма.
«Когда?» ее рука опять прикоснулась к моей.
«В ту ночь, когда мы возвращались из Будапешта», я продолжил раскопки в нашем общем прошлом.
«Не помню», она слегка нахмурилась.
«Если не помнишь, то не считается».
«Все считается», решительно отвергла она мой довод.
Мы чокнулись, «Джим Бим» колыхнулся в стаканах.
«Я рад снова увидеть тебя», я отпил солидный глоток.
«Причем два раза за один вечер», подчеркнула она, передернув плечами после первого глотка. «Знаешь, что я помню?», начала она, когда «Джим Бим» устаканился у нее в ее желудке.
«Знаю», застрекотал я весело. «Ты помнишь голую задницу ударника «Пеперсов».
«Нет», сказала она, «я помню, как ты в автобусе пел «Вайлд тинг».
«А, это», я вспомнил, как всю дорогу жадно лакал водку. Ну, что-то же мне надо было делать в перерывах между глотками. «Я думал, ты спишь».
«Как я могла спать, когда ты орал мне прямо в ухо?». Сказала она безо всякой снисходительности ко мне.
«Вот черт, жалко», я начал оправдываться, несмотря на ее очень, очень ласковый взгляд. А может быть, именно поэтому. «Во всем виновата водка. Я все испортил. Водка не сочетается с рок-н-роллом, а петь русские романсы я не умею».
«Ничего ты не испортил. Это было самое оно», она замолчала и задумалась. «Я просто закрыла глаза, взяла тебя за руку и слушала, как ты вопишь словно зажигающий тинэйджер».
«Ты преувеличиваешь», мне было не очень-то приятно услышать, что я «зажигающий тинэйджер»
«Ты понятия не имеешь, как я рада, что все это со мной произошло». Она пропустила мимо ушей мой комментарий. «Я точно знала, что нахожусь в нужном месте в нужное время».
У меня не было слов. И выпивка кончилась. Мы дружно замолчали. Ей было легче — в ее стакане еще оставался бурбон. Судя по тому, как она пила, этого должно было хватить еще на два-три воспоминания. Я глубоко задумался над этим фактом.