Хочешь мою жизнь?

Странные у них все же порядки: запретить я мужчинам могу, но не факт, что они послушаются. Очень интересно и непонятно. Может, я уже хочу попробовать свою власть и начать наказывать несогласных?

Какая-то я кровожадная становлюсь. Местный воздух, видимо, влияет. Вот дождусь повода и потренируюсь на ком-нибудь в наказаниях! Хотя нет, тренироваться надо будет раньше. Вот чудесные просто у меня проблемы... Кому-нибудь из прежней жизни бы рассказать - не поймут.

Кейлин

Спина и задница заживают, я даже был удивлен, что госпожа разрешила мне отлежаться. И сама настояла на том, чтобы меня полечить. Да что уж, я и наказанию был рад! Если наказали, значит, я небезразличен госпоже, значит, она хочет воспитать себе идеального наложника. Ненадолго хватило моей гордости и смелости. К тому же я увидел воочию, как ломает мужчин нахождение в борделе. Ведь новенький не родился там! Он когда-то думал, что будет любимым наложником, или даже мужем. Как и я думал и надеялся когда-то. Но меня-то пока прощают! И я не хочу стоять на рынке! Я не хочу занять место этого парня в борделе! Наверное, мне молиться надо на госпожу, а не испытывать ее терпение.

Но вот я бы хотел оказаться на месте этого Вейта тогда, когда госпожа с ним играла! Мне мало того, что она позволила мне недавно. Такого всегда будет мало... И так хочется надеяться, что она позовет меня ещё раз. И тут ещё соперник!

Я пнул стену, пользуясь тем, что госпожи в комнатах не было. Вейт тут же вздрогнул и съежился, глядя на меня огромными от страха глазами. Красивыми глазами, и сам он красивый. Госпожа кого попало не выберет.

– Верхний?
– тихо позвал он.
– Я что-то не то сделал?

– Просто держись от меня подальше, - ответил ему, сдерживаясь. Если бы не он, я бы отдубасил сейчас диван, снимая ярость и напряжение. Бить стену - это, все же, для рук и ног опасно. Или пошел бы в спортзал, позанимался... Но лучше не надо: вдруг кто-то из парней видел Вейта и спросит, а я ещё не знаю, что отвечать. Да и госпожа, если я правильно понял, все же велела сидеть здесь и охранять его.

Охранять, понятное дело, можно по-разному. Если я сейчас объясню его положение, без заметных следов на теле, то мне никто этого не запретит.

Похоже, и Вейт это понимает. Да и привычен он к такому отношению.

– Верхний?
– парень осторожно, словно каждую минуту ожидая окрика или удара, медленно подходит ко мне. Он даже это слово - "Верхний" - произносит с осторожностью, потому что знает: по общим правилам он тоже должен быть "общим".

Подойдя ко мне, он встаёт на колени и пытается спустить мои штаны, не оставляя сомнений в том, как хочет завоевать расположение "Верхнего".

– Разреши мне, я умею!
– просит он.

– Оставь!
– я сам не ожидал от себя возражения, потому что уже представил, как горячий рот этого молодого парня принимает мой член, ласкает... Он наверняка умелый в ласках, с его-то опытом! Но я почему-то сказал то, что сказал: - Не надо.

– Почему? Тебе противно?
– горько спросил тот, отпуская руки.

– Нет, не противно. Я и так тебе помогу, сделаю все, что хочет госпожа.
– Все же не смог отказать себе, провел рукой по его красивым волосам.
– Передо мной на коленях стоять не надо, я не госпожа. Хочешь, садись или ложись на кровать, я уже належался, схожу за едой. Раз тебя велено не пускать в гарем, то и кормить надо тоже здесь.

– Послушай, а госпожа...
– у парня в глазах столько благодарности и счастья, что я понимаю, как же я привык к хорошей жизни. А он вот попробовал уже другой, плохой.

– Госпожа добрая, да? Правда?

– Получается, добрая, - отвечаю ему. Может, конечно, она только к своей новой игрушке пока добрая. Но я остался в живых после всего, что вчера вытворял - значит, она точно стала добрее.

Глава 20

Лия

За одного парня заплатила дважды! Вот что жалость делает! Заплатила той даме, которую нашла Эйлейонора, за то, чтобы она оформила на себя покупку Вейта в борделе, а потом уже я перекупила его у нее. Ну, и владелице борделя пришлось заплатить за переоформление документов. Ну, ладно, не так жаль денег, как жалко было оставлять парня в том месте, где я с ним "играла", а он искренне старался понравиться и выполнить все желания, которые мог прочесть в моих глазах. Тем более не жаль денег, потому что они не мои!

Потом, раз уж такое дело, спросила у Эйлейоноры, как бы мне найти того, кого продали из нашего Дома три месяца назад. Она посмотрела на меня с тоской в глазах, потерла эти самые глаза и пожаловалась, что "как будто космической пыли насыпали". И сказала, что она рада, конечно, что я решила ознакомиться с делами Дома, но вот сейчас совсем никак, у нее завал с бумагами. Конечно, можно попросить помощницу посмотреть...

Но что-то мне не очень понравилась эта неуверенность в ее тоне, поэтому доверять помощнице не стала. Взяла несколько папок, пообещала вернуть их в том же виде, и пошла к себе. В базы они, к сожалению, информацию заносят как-то коротко и избирательно, и я бы в планшете нужного не нашла.

Мелькнула мысль вручить все это богатство Кейлину и заставить разбираться самостоятельно, потому что ему это нужно больше, чем мне. Но все же решила не менять характер Лийлайны так быстро, резко и неожиданно. Ни к чему ему знать, что теперь хозяйка стала жалостливой и человеколюбивой.

Поэтому теперь у меня тоже "как будто космической пыли в глаза насыпали", но зато я нашла адрес того места, куда продали наложника из нашего дома, кажется, Никкэйя. Придется слетать туда в ближайшее время. Вот ведь..! Матриархальная планета, а все равно все проблемы на ней от мужчин!

Но на этом проблемы ещё не закончились! Кейлин выполнил мое распоряжение, и занимался Вейтом. Тот выглядел уже не таким испуганным, заодно ему подобрали какую-то одежду и накормили. Наверное, потом можно будет устроить его в отдельной комнате на "мужской половине". Эту "мужскую половину" я ещё толком не разглядывала, а именно - не посещала гарем. Забавно будет заглянуть! Хотя что-то мне подсказывает, что хватит пока посторонних мужчин в моей жизни, надо притормозить.

Но внезапно Кейлин сказал вещь, о которой я не подумала сама:

– Госпожа, а Вейта надо лекарю показывать?

– Да, конечно!
– без запинки ответила я. Да кто их знает, как за ними следили в этом борделе. Как я поняла, заразные болезни они, вроде, изжили, но вот общую истощенность мужчины я заметила.

– Но, госпожа, лекарь заметит клеймо. Можно ему запретить рассказывать, но вдруг проболтается...
– отстрожно начал Кейлин, понимая, что сейчас он "гонец, дурные вести приносящий". Но потом обрадованно выдал:

– А если показать другому лекарю, не нашему? Но тогда придется лететь в город...