Хочешь жить - не рыпайся

Из Френдшипа я ехал на такси и добрался до дому в четыре часа утра. Сара проснулась, когда я на цыпочках вошел в спальню. Она всегда просыпалась, несмотря на все мои старания не шуметь.

— Как съездил?

— Не напрасно.

— Приготовить тебе что-нибудь?

— Нет. Мне звонили?

— Просто оборвали телефон.

— Кто?

— Ты хочешь им отзвониться?

— Нет. Спрашиваю из любопытства.

— Прежде всего, лейтенант Синкфилд. Звонил дважды. Мистер Артур Дэйн, один раз. У него очень приятный голос. Потом твои поклонницы. Жена сенатора, миссис Эймс. Глория Пиплз, со слезами в голосе. И, наконец, мисс Конни Майзель. Вот уж у кого шелковый голосок.

— Если бы ты знала, какая у нее фигура.

— Если она соответствует голосу, ты опять влюбился.

— Это пройдет. Что ты им сказала?

— Что ты в Лос-Анджелесе, в каком месте, не знаю, а найти тебя, в случае крайней необходимости, можно через Френка Сайза. А теперь ложись в кровать.

— Я думаю надеть пижаму.

— Она тебе не понадобится.

Я почувствовал, что рядом кто-то есть. Открыл глаза, чтобы увидеть пальцы, тянущиеся к моему носу. Повернул голову и пальцы ухватились за мое правое ухо.

— Вай! — воскликнул Мартин Рутефорд Хилл.

— Ты у нас киллер, не так ли, карапуз? — спросил я, пытаясь понять, есть ли у меня похмелье после выпитого накануне. Если и есть, решил я, то не такое уж тяжелое.

— Дек! — отреагировал Мартин Рутефорд Хилл.

— Эй, Сара! — завопил я.

— Что? — донеслось снизу.

— Ребенок произнес слово.

— Уже несу, — прокричала она.

Несколько мгновений спустя она поднялась в спальню с чашкой кофе. Я сел, взял у нее чашку.

— Хочешь сигарету или ты снова бросил курить?

— Брошу на следующей неделе. Сигареты в кармане пиджака.

Она нашла пачку, сунула одну мне в рот, чиркнула зажигалкой.

— Благодарю. Ребенок произнес слово.

— Настоящее?

— Назвал меня по имени. Дек. Скажи Дек еще раз, Мартин Рутефорд.

— Дек, — повторил ребенок.

— Видишь?

Она покачала головой.

— Он говорит это уже целую неделю.

— Тогда иди погуляй, парень. И возвращайся, когда сможешь сказать Декатар.

— Лет через пять, — улыбнулась Сара.

— Который час?

— Начало одиннадцатого.

— Ты сегодня работаешь?

Она покачала головой.

— Сегодня нет.

— Найди, кто посидит с ребенком, и мы пообедаем в городе.

— О, мистер Лукас, я вне себя от изумления. По какому поводу?

— Без всякого повода.

— Отлично. Лучшего повода просто не найти.

К половине одиннадцатого я принял душ, побрился, оделся и сел за свой стол в другой спальне, которая когда-то была моим кабинетом. Теперь я делил ее с Мартином Рутефордом. Окна выходили на восток, так что комнату заливал солнечный свет. Третий жилец, Глупыш, свернулся вокруг телефонного аппарата. Стараясь не беспокоить его, я нажимал на кнопки, набирая номер, оставленный Саре лейтенантом Синкфилдом.

Трубку сняли незамедлительно.

— Лейтенант Синкфилд! — по голосу чувствовалось, что он в отличной форме и с минуты на минуты возглавит очередную атаку на бастионы преступности.

Назвавшись, я продолжил:

— Вчера вы звонили дважды. Я решил, что по важному делу.

— Вчера мне тоже так казалось, — ответил он. — Сегодня это проходной эпизод.

— У вас бывает перерыв на ленч? — спросил я.

— Конечно, бывает. На ленч мы отправляемся в кафетерий Сколла, потому что кормят там задешево, а на стенах можно прочитать цитаты из религиозных книг. В нашей работе это очень кстати.

— Я имел в виду более модное заведение.

— Я на это надеялся.

— Как насчет «Герцог Зиберт»?

— Куда уж моднее.

— Когда вы привыкли есть?

— Около полудня, но час-другой ничего не решают.

— Полдень мне подходит. Между прочим, нет ли у вас знакомых в отделе убийств Лос-Анджелесской полиции?

— Кто-то да есть, — осторожно ответил он.

— Видите ли, вчера кто-то пытался убить меня там, и я хотел бы знать, кто именно.

— Вы шутите?

— Нет. Мне не до шуток.

— Вы его разглядели?

— Это была она. Да, хорошо разглядел.

— Говорите, я все запишу на магнитофон, если вы не возражаете.

— Меня это вполне устраивает.

В половине двенадцатого я положил на стол Сайза расходный счет.

— Начнем с этого.

Он начал читать, потом поднял голову. На лице его отражалось недоумение.

— Один костюм? Одна электрическая бритва? Одна зубная щетка? Один тюбик пасты «Крест»? Одна пара трусов? Одна синяя рубашка? Сто восемьдесят долларов и сорок пять центов? — к тому времени, как он дошел до центов, голос его поднялся до самой высокой ноты.

— Вы хотите, чтобы я все вам рассказал или будем слушать ваше сопрано?

— Рассказывайте. Сегодня я еще не слышал никаких глупостей.

Слушал он, как обычно, внимательно, лишь изредка помечая вопросы, которые хотел бы задать после того, как я выговорюсь.

Когда я замолчал, Френк Сайз карандашом нацарапал на моем счете О-кей и свои инициалы. Пододвинул его ко мне.

— Не думаю, что я заехал бы к Стэйси. Я бы прямиком отправился в аэропорт… или в полицию.

— Я выпил виски.

Он кивнул.

— Что вы скажете Синкфилду?

— Почти все.

Он вновь кивнул.

— Да. Вы правы. Что потом?

— Позвоню тем людям, что звонили мне в мое отсутствие. Может, у них есть что-нибудь интересное.

— Мы уже набрали материала на несколько колонок. Особенно мне нравится та синхронность, с которой Конни Майзель и ее сводный брат набросились на сенатора и его дочь. Это просто конфетка.

— Я думаю, материала вам хватит на целую неделю.

— Недостает самой малости, — заметил Сайз.

Я кивнул.

— Нет связующего звена.

— Нет, — согласился он.

— После публикации одной или двух колонок оно появится.

— Да, но найду его не я.

— Не все же должно достаться вам.

— Я хочу все.

Мне осталось лишь вздохнуть.

— Я об этом догадывался.

— Будете по-прежнему работать в одиночку или вам нужна помощь?

— От кого?

— От меня.

— Давайте посмотрим, что покажут ближайшие день-два. Я чувствую, что где-то что-то да прорвется.