Хочешь жить - не рыпайся

— Согласен.

— Так что мы должны допустить, что она не знала о содержимом «дипломата».

— И кто-то заменил ее «дипломат» другим, — вставил я. — До этого я додумался сам.

— Да, — вздохнул Сайз, — я понимаю, к чему вы клоните. Убить хотели ее, не вас. Вся информация у нее в голове, возможно, она где-то спрятала ксерокопию своих показаний.

— И пленки.

Сайз просиял.

— Да, и пленки. Если копии есть, мне чертовски хочется их заполучить.

— Такое же желание обуревает и того, кто ее убил.

— Тут есть одна загвоздка. «Дипломат» взорвался в три двадцать пять. Встречу она назначила на три ровно. Это меня тревожит.

— А меня просто сводит с ума. Если они хотели убить только ее, а не меня, значит, причина в неисправности часового механизма.

— Если только они не хотели прикончить вас обоих.

— Именно об этом я и думаю.

Сайз усмехнулся.

— Испугались?

— Тогда или теперь?

— И так и этак.

— Тогда ужасно перепугался, но понемногу вхожу в норму.

Сайз вновь постучал ластиком по зубам.

— Искушение велико. Очень хочется написать об этом в колонке, — последовала пауза. — Но не напишу, — в голосе явственно слышались нотки сожаления. — Это всего лишь развязка. Мне же нужно другое.

— Вы по-прежнему хотите знать все, от начала и до конца?

— Совершенно верно. От начала и до конца. Копии пленок, если они существуют. Ксерокопию ее показаний, если вы сможете их отыскать. И, естественно, я хочу знать, кто ее убил.

— За двадцать четыре часа до того, как имя убийцы станет известно полиции, так?

Сайз вновь улыбнулся, куда мрачнее.

— Я просто хочу узнать его первым. Вы сможете это сделать… хотя бы подойти к разгадке?

Я пожал плечами.

— Даже не знаю. С убийством я сталкиваюсь впервые. Я даже не знаю, как вести себя в таких случаях, но одно преимущество у меня есть.

— Какое же?

— Я видел, как это случилось.

Он кивнул.

— Это точно. Вам нужна помощь? Я могу дать одного из своих репортеров, если он вам нужен.

— Пока нет.

— Ясно. Как продвигались ваши дела до случившегося сегодня?

— Я сосредоточился на лоббистской фирме, через которую сенатор вроде бы получил взятку.

— «Баггер организейшн». В конторе у меня есть их досье. Я скажу Мэйбл, чтобы она послала его к вам домой. С курьером.

— Хорошо.

— Вы думаете, там есть за что ухватиться?

Я кивнул.

— Скорее всего. Завтра в десять часов утра я попробую это выяснить.

— И кого вы хотите прижать к стенке?

— Уэйда Моури Баггера.

— Самого полковника!

— Вот-вот.

— Скользкий тип.

— К таким я привык.

— Хорошо. Отсюда вам лучше всего поехать в полицию. В отделе убийств у меня есть знакомый, лейтенант Синкфилд. Я позвоню ему и скажу, чтобы он вас принял. Он у меня в долгу, так что можно надеяться, что он обойдется с тобой по-хорошему.

Я поднялся.

— Вы правы. Если не произойдет чего-то экстраординарного, увидимся в день выплаты.

— Я рад, что вы не забываете о нас.

Лейтенант Синкфилд, из отдела убийств городской полиции, мужчина моего возраста, курил сигарету за сигаретой, то есть в день ему требовалось как минимум четыре пачки. В сравнении с ним я почувствовал себя суперменом, поскольку бросил курить два года тому назад.

Я рассказал Синкфилду и его диктофону все, что знал о смерти Каролин Эймс. Потом мы посидели в молчании в мрачной комнатке на третьем этаже здания полицейского участка, расположенного по адресу Индиана-авеню, 300. Лейтенант Синкфилд, вероятно, пытался найти вопрос, который еще не задал мне, а я убеждал себя, что мне совсем не хочется курить.

— Сколько ей было лет? — спросил я. — Двадцать три?

— Двадцать два. Исполнилось в прошлом месяце.

— Есть какие-нибудь идеи?

Во взгляде его синих глаз не нашлось место ничему, кроме подозрительности. Волосы его тронула седина, но они не поредели. Даже улыбка, и та выходила у него подозрительной.

— Какие идеи? — спросил он.

— Насчет того, кто ее убил.

— Абсолютно никаких. У нас есть только вы, и никого более.

— Негусто.

Он вроде бы согласился со мной, и комната вновь погрузилась в молчание, пока он не затушил очередную сигарету.

— Кто-то побывал в ее квартире.

— Интересно.

— Да. Все перевернули вверх дном. Возможно, искали пленки, о которых вы упоминали. Это не ограбление. У нее был переносной цветной телевизор. Его не тронули, только сняли заднюю стенку, чтобы посмотреть, не спрятано ли чего внутри. Мы нашли два диктофона. Один из тех, что подсоединяются к телефонному аппарату.

— Где она жила?

— В Джорджтауне. На Эр-стрит. Отличная квартирка. С настоящим камином, просторной кухней. Рента, полагаю, обходилась ей в мое двухнедельное жалование.

— Похоже, она могла себе такое позволить.

— Что вы имеете в виду?

— Хочу сказать, что у нее была богатая мамочка.

— И папочка, — добавил Синкфилд. — Он тоже не страдал от нехватки денег. Я бы не стал возражать, если б моя жена подарила мне миллион долларов. Не стал бы, будьте уверены. Вы не женаты, так?

— Уже нет.

— Считайте, что вам повезло, — он помолчал, вероятно, подумал о своей семейной жизни. — Догадайтесь, что подарила мать Каролин Эймс на двадцать первый день рождения?

— Миллион долларов.

Синкфилд, надо отметить, удивился.

— Вы, значит, кой-чего наковыряли?

— Конечно, я же собираю материал.

— Миллион положен на ее счет в банке. И до тридцати лет она может снимать только проценты. Как вы думаете, сколько набежит за год?

— Точно не знаю. Не меньше шестидесяти тысяч. Возможно, даже семьдесят пять.

— Тяжелая жизнь, не так ли? Шестьдесят тысяч долларов в год. Одному-то человеку.

— Я бы не отказался проверить, возможно ли это.

Синкфилд нахмурился.

— Старина Сайз, должно быть, неплохо вам платит. Зарабатывает он прилично.

— Мое жалование и близко не лежит с шестьюдесятью тысячами.

— Вы получаете половину?

— Меньше половины.

Синкфилд перестал хмуриться. От моих слов настроение у него улучшилось. Похоже, он даже решил, что может проявить великодушие, поскольку мои доходы не шибко отличались от его.