«Хочется взять все замечательное, что в силах воспринять, и хранить его...»: Письма Э.М. Райса В.Ф. Маркову (1955-1978)

8. Если будет свободное время (после конгресса и после готовящейся книги) — попробую переводить на русский язык — тогда и Вам покажу. Пока же мой приятель Н.Д. Татищев послал в «Грани» замечательную, обширную статью о Holderlin’e с многочисленными неплохими переводами [40] .

9. Если и когда выйдет № 4 «Чисел», с удовольствием и интересом прочту Вашу поэму и напишу посильный разбор [41] . Моя антология уйдет к Вам одновременно с этим письмом, но не по авиону. Прошу Вас о Вашем мнении мне написать, не боясь меня обидеть. Наоборот, будьте возможно более строги.

40

Татищев Н.Д. Сновидение Ф. Гельдерлина // Грани. 1955. № 24. С. 33–54.

41

Райс имеет в виду нью-йоркский журнал «Опыты», который довоенные литераторы нередко по старой памяти называли «Числами». В нем вскоре и появилась упомянутая поэма без названия (Марков В. «Часы холодной смерти…» // Опыты. 1955. № 4. С. 11–20). Обещанный разбор поэмы не предназначался для печати. В отличие от Маркова, неоднократно публиковавшего в «Опытах» стихи и статьи, Райс в этом журнале так ни разу и не напечатался.

Пушкин… идея, конечно, замечательная. Но м. б., лучше было бы взяться за нее Вам, если Вы Пушкина достаточно для этого любите. Для того чтобы такая книга была достойна своей судьбы и России — надо чтобы ее автор любил Пушкина больше всей остальной русской литературы, нужна страсть к Пушкину (у Белого она была). Я тут бессилен, ибо и недостаточно его люблю (предпочитаю ему Тютчева, Гоголя, Розанова, Белого, Блока…), и б. м., сам я недостаточно для этого русский. Тут нужна стооднопроцентность — быть чем-то вроде Клюева! Вот Есенин, если бы жил, мог бы написать о Пушкине так, как Вы бы этого хотели.

Но объективно такая книга необходима. Белинский просто неграмотен и «не из той оперы». Теперь же нужен настоящий акмеист. Пушкин все-таки, кажется мне, — не для футуристов.

Будьте пока здоровы. Всегда буду Вас читать с удовольствием и радостью. Не обижайтесь за молчание, за которое, надеюсь, вознаградит личная встреча. Надеюсь, что это письмо застанет Вас в процессе «подъема» и вдохновения.

Ваш Э. Райс

4

Париж 19-10-55

Дорогой Владимир Федорович.

К сожалению, «Опыты» в Париже не получаются, поэтому не мог увидеть ни Вашей длинной поэмы, ни статьи о поэтах и животных [42] , сюжет которой очень заманчив. В частном разговоре Адамович говорил мне, что Ваши «романсы» из «Нов<ого> журн<ала>» понравились ему больше поэмы из «Опытов» — но это все, что я знаю.

Зато Ваш «винегрет» из сборника Яковлева [43] оказался очень живым, а во многом так внутренне-близким, что меня прямо тянет Вас за него поблагодарить.

42

Марков В. О поэтах и о зверях // Опыты. 1955. № 5. С. 68–80. Статья была посвящена животным в стихах С.А. Есенина и В.В. Маяковского.

43

Судя по всему, речь идет об альманахе «Литературный современник» (Мюнхен, 1954), главным редактором которого был Б.А. Яковлев (наст, имя и фам. Николай Александрович Троицкий; р. 1903), директор мюнхенского Института по изучению истории и культуры СССР (в 1950–1955). Марков опубликовал в нем подборку записей и афоризмов: Марков В. Из дневника «нового» эмигранта //Литературный современник: Альманах. Мюнхен, 1954. С. 201–205.

Как хорошо, что Вы вступились за литературную критику! [44] Наконец! 250 лет ждали мы этого! По-моему, русская литература до тех пор не станет на свое настоящее поприще, не будет тем, чем она должна и может быть, пока у нее не будет достойной этого имени литературной критики. Именно в отсутствии подлинной критики и выражается, главным образом, наша литературная некультурность, неблагоприятность почвы, на которую попадает каждый начинающий писатель, невоспитанность и неподготовленность интеллигентного читателя (не говоря уж о массовом).

44

Публикация Маркова в альманахе открывалась записями: «В критике больше нужды, чем в стихах и прозе. <…> Критика не вторична. Это наивысшее воплощение встречного творческого усилия» (Марков В. Из дневника «нового» эмигранта. С. 201).

А ею все всегда пренебрегали. Или же, что хуже, называли критикой замаскированную публицистику. Вяземский в «Московском телеграфе» было начал критику всерьез и даже блестяще — не говоря о его прекрасном языке, уме, умении формулировать — большинство его оценок выдержали «испытание временем» и даже продолжают поражать своей верностью. То же самое можно сказать и о критике Пушкина (советский сборник «Пушкин критик» [45] , по-моему, старательно составленный) и Кюхельбекера (в «Урании»). Но с концом пушкинской плеяды и с появлением варвара Белинского этому многообещающему началу наступил конец. Началась малограмотная, не очень добросовестная публицистика, в которой Писарев доскакал до «ненужности» поэзии.

45

По датам и названию можно предположить, что речь идет об издании: Пушкин-критик/ Сост. и примеч. Н.В. Богословского. М.: ГИХЛ, 1950. Сборник впрямь был составлен добротно, поскольку являлся вариантом юбилейного издания: Пушкин-критик: Пушкин о литературе: К столетию со дня гибели А.С. Пушкина. 1837–1937 / Под общ. ред. Л.Б. Каменева; подбор текстов, коммент. и вступ. ст. Н.В. Богословского. М.; Л.: Академия, 1934.

Символисты, при свирепом противодействии «общества», воскресили критику. Но ни у Мережковского, ни у Шестова, ни у Белого она не была достаточно «сама собой» — все на поводу разных идей и по их случаю.

Все-таки — не правда ли? — насколько они неизмеримо выше, нужнее, ценнее слюнтяев из «прогрессивных» журналов?!

Настоящая критика была у Брюсова (увы, не всегда очень проницательного), потом у Ходасевича, у Д.П. Мирского и… у Вас! Вы первый и единственный из живых настоящий критик.

Вовсе не собираюсь объявить Вас гением (хотя Вы бесспорно даровиты) — но Вы представитель именно того, чего нам всегда недоставало и недостает. И даже писатели наши почему-то считают критику «вторичной», больше заработным делом, на втором плане.

У нас критики так мало, что, владей я русским языком сколько-нибудь сносно, я бы непременно тоже ею занялся и, м. б., в отчаянии (в особенности, если бы Вы замолчали или перешли бы на английский, как грозите сделать), несмотря на окостенение моего русского языка, все-таки за нее возьмусь.

Замечательные «essays» на русском языке все-таки имеются, но критики, которая бы не была на поводу у разных идеологий — катастрофически мало, а из-за этого даже наши писатели литературно мало образованы.

Вот краткий перечень, по-моему, особенно интересных русских essays: «Отчеты о русской литературе» Киреевского (оба), статья А. Григорьева о Пушкине, многое у Вяземского, статьи, где Пушкин ругает Булгарина (в особенности), «Гоголь и Черт» и первый том «Толстого и Достоевского», а также, пожалуй, «Пушкин» из «Вечных спутников» Мережковского, «Переписка из двух углов» Вяч. Иванова и М. Гершензона, «Общечеловеческие корни идеализма» Флоренского, «Россия и свобода» и «Три столицы» Федотова, «К проблеме русского самопознания» Н. Трубецкого, «Столп злобы богопротивный» В.Н. Ильина [46] , статьи Д.П. Мирского в «Евразии» [47] , Розанов, Белый и еще очень многое другое. Но мне бы хотелось для русской литературы побольше такого, как «The Retry and the age» R. Jarrell’a, или «Language and gesture» Blackmure’a, или многого из «А Literary history of America», верно, Вам известной.

46

Ильин В.Н. Столп злобы богопротивной // Евразийский временник. Берлин, 1925. Кн. 4. С. 155–223.

47

См. об этом специальную работу: Перхин В.В. О рецензиях Д.П. Святополк-Мирского в газете «Евразия» // Русский литературный портрет и рецензия: Концепции и поэтика. СПб., 2000. С. 100–105.

Ведь у нас нет ни одной живой истории русской литературы! Не переводить же Мирского с английского [48] , хотя, в отчаянии, и об этом порой думаешь.

Вместе с тем сознаю свое невежество в этой области и, в частности, не знаю, где были напечатаны «Буря и натиск» Мандельштама и «О поколении» Якобсона [49] . Буду Вам очень благодарен за указание. Мандельштама, надо надеяться, Вы издадите в готовящемся собрании сочинений в Чеховском изд<ательстве> [50] . А Якобсона буду искать по библиотекам, но в каких журналах?

48

История русской литературы Святополк-Мирского была написана на английском языке и выпущена в двух книгах: Contemporary Russian Literature, 1881–1925. London: George Routledge; New York: Alfred Knopf, 1926; A History of Russian Literature from the earliest Times to the Death ofDostoyevsky (1881). London: George Routledge; New York: Alfred Knopf 1927. Неоднократно переиздавалась, переводилась на другие языки и многими признается лучшей историей русской литературы, которая когда-либо выходила. Подробнее см.: D.S. Mirsky: Profile critique et bibliographique / Etablie par N. Lavroukine et L. Tchertkov; avec la collab. de C. Robert. Paris: Institut d eludes slaves, 1980; Smith G.S. D.S. Mirsky: A Russian-English Life, 1890–1939. Oxford: Oxford Univ. Press, 2000. На русский язык была переведена относительно недавно: Мирский Д.С. История русской литературы с древнейших времен по 1925 год / Пер. с англ. Р. Зернова. London: Overseas Publications Interchange Ltd, 1992. В последние годы этот перевод также несколько раз переиздавался.

49

Райс называет эти статьи, поскольку они были упомянуты Марковым: «Составлял ли кто-нибудь антологию лучших критических “эссеев”? Туда должны войти “Буря и натиск” О. Мандельштама и “О поколении, растратившем своих поэтов” Р. Якобсона» (Марков В. Из дневника «нового» эмигранта. С. 201). Статья О.Э. Мандельштама «Буря и натиск» была опубликована в № 1 журнала «Русское искусство» за 1923 г., статья P.O. Якобсона «О поколении, растратившем своих поэтов» — в брошюре «Смерть Владимира Маяковского» (Берлин: Petropolis, 1931. С. 5–46).

50

Марков не принимал участия в подготовке этого издания: Мандельштам О. Собр. соч. / Под ред. и со вступ. ст. Г.П. Струве и Б.А. Филиппова. Нью-Йорк: Изд-во им. Чехова, 1955.

Ну а русская эпистолография — думали ли Вы о ней? Переписку Пушкина с Вяземским еще знают, а кто помнит о письмах Станкевича? [51] У любого другого народа он был бы одним из первых классиков! Хотя сколько я ни боролся за опубликование в Чеховском изд<ательстве> писем Гиппиус, кот<орые> легко собрать [52] , — они остаются неумолимыми и предпочитают им Чирикова и историч<еские> романы Данилевского. Если так — скоро докатимся до Чарской! [53]

51

Переписку Николая Владимировича Станкевича (1813–1840) впервые собрал и опубликовал П.В. Анненков: Николай Владимирович Станкевич. Переписка его и биография, написанная П.В. Анненковым. М., 1857. Позже А.И. Станкевич выпустил другое издание: Переписка Николая Владимировича Станкевича. 1830–1840. М., 1914. Подробнее см.: Матвеева О.И. Переписка Н.В. Станкевича как явление литературы. Дисс… канд. филол. наук. Самара, 2004; Коневец С.Н. Эпистолярное наследие Н.В. Станкевича в контексте литературного движения 1830-х годов XIX века: Дисс…. канд. филол. наук. Саратов, 2005.

52

Эта мечта Райса осуществилась (да и то частично) лишь семнадцатью годами позже: Intellect and Ideas in Action: Selected Correspondence of Zinaida Hippius / Comp, by T. Pachmuss. Miinchen: Wilhelm Fink Verl., 1972.

53

Произведения Л.А. Чарской в Издательстве имени Чехова не выходили, а книги упомянутых Райсом авторов и впрямь были выпущены: Чириков Е. Юность: Роман / Предисл. Л.М. Камышникова. Нью-Йорк: Изд-во им. Чехова, 1955; Данилевский Г.П. Сожженная Москва: Исторический роман. Нью-Йорк: Изд-во им. Чехова, 1954.