Хочу быть богатой и знаменитой

— Компания, которая нам предложила сотрудничество, это действительно большой концерн со столетней безупречной репутацией. Они выпускают продукцию не особо известную на российском рынке, но продукция качественная, сертифицированная. Эксперты компании и лабораторные исследования института, куда мы обращались, это качество подтвердили. Проектами договоров мы обменялись, переговоры назначили на конец месяца и вдруг все меняется. Неожиданно они присылают уже договор, но не на ящик юротдела или гендиректора, а на наш, причем, на китайском вместо английского, где немного уступают в цене и торопят с подписанием договора, настаивая на послезавтра. Еще один нюанс, в договоре указали иные банковские реквизиты, как оказалось, банк находится в офшоре.

Она помолчала немного и продолжила:

— Если отставить эмоции, то результат следующий. Суть в том, что, похоже, в переписку вмешались третьи лица, мы думаем, что это мошенники и теперь уже завтра мы бы с ними встретились, заключили липовый договор, подарили бы всю сумму сделки. Хотя настоящий концерн предложил платить за каждую поставленную партию отдельно. Они поставили — мы заплатили. А эти попросили всю сумму одномоментно. Хотя так не принято.

Гендиректор свозь зубы начал цедить слова:

— А меня интересует вопрос, у нас в компании юристы идиоты, или этим китайцам за тридцать серебряников продались? Мы такую свору держим, а они мошенников на хвосте не чуют! Почему это все орготдел обнаруживает и разматывает, а не служба безопасности, в конце концов?!

Александр Иванович был в бешенстве, вены на шее вздулись канатами, он еле-еле сдерживался, чтобы не сорваться на крик.

— Тихо, пап, смотри, два воробья спят на диванчике.

Александр Иванович подошел к двум практически еще детям, которые уберегли его компанию от больших неприятностей. Сердце затопила волна нежности.

— Умаялась малышня. Регина, а с тобой что? Ты же покрепче должна быть.

Вдруг дверь неожиданно открылась, на пороге со шваброй в руке показалась тетя Валя:

— Какого рожна в одиннадцатом часу еще здесь толчетесь? А? Иваныч! Мало я в твой зад уколов всадила?

Она перевела взгляд на девушку и вдруг рявкнула:

— Регинка! Мать вашу! Алеша, держи ее!

Алексей подхватил падавшую девушку.

— Аккуратненько посади. Сейчас, моя девочка, я быстренько, только руки помою, и все будет хорошо.

Она быстро вернулась, неся стойку капельницы, а из кармана уже белого халата доставая пакет со шприцами с лекарством.

— Давайте я, Валентина Исааковна. Говорите, что с нею, — Алексей, нахмурив брови, никак не мог понять, что же случилось? Явные симптомы были слишком противоречивы.

— Читать умеешь? Тогда нырни в правый карман ее жакета. Вот так вот у нас. Сейчас все принесу.

— Алеш, ее можно в комнате отдыха расположить. Там в шкафу подушка и пледик есть, я иной раз отдыхаю, — смутился Александр Иванович, — неси ее туда, как же так, я даже не подозревал, что у нее проблемы со здоровьем.

— У каждого порядочного человека, кто на тебя пашет, Иваныч, — тетя Валя набирала в шприц лекарство для генерального, — будут проблемы со здоровьем. Ты на часы смотрел, рабовладелец хренов! Сам угробляешься и людей губишь! Ладно старых, их не жалко, а молодь-то зачем? Они еще и не жили, — Валентина Исааковна постепенно перешла с крика на ворчание, тон немного, но все-таки, понизился.

— Саня, пока Алешка Регину реанимирует, отца уколи сам, — она отдала шприц в руки молодого человека, — а то я за себя не отвечаю, долбану еще, и посОдют во цвете лет, — она нахмурилась.

— Ладно тебе, Валя, режим уже соблюдаю, оздоровительной шведской ходьбой занимаюсь, воздухом дышу. Вон в пригород переехал, не пью, курить бросил, а ты меня гнобить продолжаешь.

В комнате отдыха было слышно, как в кабинете Валентина Исааковна костерит отца, а Санька, посмеиваясь, вставляет свои «пять копеек».

Алексей аккуратно положил свою ношу на диван. Измерил давление. Картина не классическая, но и не радостная. Ничего, сейчас покапаем, потом посмотрим, что из этого получится. Алексей удивился сам себе: женщина не юна, в обмороке, а он не хочет ее из рук выпускать — бред. Извращение какое-то. Осмотрел ее руки: венки как паутинки. Если бы не было опыта работы в реанимации — пришлось бы тетю Валю звать и признаваться в том, что сам балбес, и как медик — исключительно теоретик.

В голове уже крутились варианты развития лечебных событий. Как было бы хорошо, чтобы ты в себя пришла, но с такими сосудами — это просто мечта, если это то, о чем я думаю.

— Ну, лапочка, может, откроешь глазки, и всем будет проще. Мне только один вопросик задать надо и все. Только один, ну, давай же, маленькая, посмотри на меня.

Желание было исполнено. Большие, бездонные в своей голубизне, глаза распахнулись. Удивление, сомнение, осознание чего-то и это все за несколько секунд.

— Привет, меня Алексеем зовут и я врач. Вы потеряли сознание. Валентина Исааковна определила вас на мое попечение. В жакете нашел записку с диагнозом, но мне кажется, что он не верен. Все-таки не рискнул бы вводить вам то, что носите с собой. Давайте так, сейчас нажму на руке одну точку, а вы мне скажите, больно или нет.

— Так — нет.

— Если вот так? И вот тут?

Регина выгнулась от боли.

— Что и требовалось доказать. В общем и целом, есть веские основания полагать, что вы не больны, а имеете определенную особенность организма. Вас не лечить надо, а просто соблюдать определенные правила поведения и не обижать свое тело, тогда оно никогда не будет подводить.

Регина фыркнула:

— Как будто бы я этого не знала.

— Если знали, то зачем эти бумажки в кармашке?

— За тем, чтобы отстали. Валентина Исааковна не верит «в эти особенности». Она опытный доктор, поэтому у нее «лечить» — это на уровне безусловных рефлексов. Мне проще согласиться, чем спорить с нею и что-то доказывать.

— А что там? — Он кивнул на бутыль для капельницы, поднялся, прочитал и кивнул:

— Ясно, — и взялся за иголку.

Она проследила за ним и поежилась:

— Уколов страшно боюсь, как и докторов, поэтому уберите иголку от моей руки, а то мне только от этого дурно становится.

— Договорились. Я сейчас убираю иголку, а вы мне обещаете, что на днях едем ко мне в медицинский центр и проводим несколько диагностических процедур. Надо убедиться, что лечить вас не стоит.

— Убирайте.

— Сначала обещание.

— А если обещание дам, а не выполню его?

— Не выйдет. Вас совесть загрызет. Вам так сложно пообещать?

— Я не хочу к врачам. Они всю мою жизнь пытаются посмотреть, как же я устроена. Вечно лезут в мой организм. Им, видите ли, любопытно, почему у меня не так как у других! Никуда не поеду, не трогайте меня! — Регина даже говорила не просто громко, она кричала.