Хочу ребенка!

– О'кей. Смысл понятен, – Белла проводит по губам идеально наманикюренным пальчиком. – Ротик на замочек. Больше ни слова о Лондоне. Какие планы на сегодня? – она останавливаются у входа на телестудию и топают ногами, чтобы не замерзнуть, пока прощаются.

– Хотела поглазеть на Витрины.

– Поглазеть? Ты же в Нью-Йорке, детка! Ты должна тратить, тратить и еще раз тратить!

Джулия оглядывает Беллу с головы до ног, смеется и покачивает головой. На Белле туфли от Феррагамо, пальто от Прада и сумка Дж. П. Тод.

– Если бы у меня была куча денег, можешь быть уверена, я бы их потратила, но сегодня я просто хочу побродить по магазинам.

– Может, пообедаем вместе? Ресторан в «Сакс», угол Пятидесятой улицы и Пятой Авеню, восьмой этаж, ровно в полдень. Приятного утра.

Чмокнув Беллу на прощание, Джулия засовывает руки поглубже в карманы пальто и шагает прочь.

Лишь через пять кварталов до нее доходит, что все это время она не переставала улыбаться.

– Ты меня поражаешь, – увидев Джулию, которая, спотыкаясь, шагает к столику, едва способная пошевелиться от количества пакетов с покупками, Белла закатывается от хохота. – Я вижу, ты удачно поглазела на витрины.

Джулия падает на стул, рассыпав пакеты по полу, и с измученным видом произносит:

– Я пыталась, изо всех сил, но потом увидела в «Банановой республике» эти фантастические брюки, которые сидят просто идеально, и пошло-поехало.

– Ты меня убиваешь, – Белла пытается сосчитать пакеты. – Ты весь «Сакс» скупила или только четвертый этаж?

– Не могла удержаться. Обалденный магазин. Куда ни повернись – везде целые вешалки одежды со скидками. Я купила два пиджака и только потом поняла, что сегодня еще дополнительная скидка 30 процентов.

– Поэтому ты, естественно, вернулась, и принялась смотреть все заново?

– Естественно! Ты за кого меня принимаешь? Думаешь, я мужчина?

Они хохочут.

– Ты еще не видела, что я накупила!

Джулия принимается вытаскивать одежду из пакетов и демонстрировать покупки. Пальто от Гуччи, которое до распродажи стоило 1000 баксов, после – 150, жакет от Армани за 195 зелененьких – почти даром, – по крайней мере, так оправдывалась Джулия, – рубашка от Донны Каран за 59.99.

– Ох уж эти распродажи. Не будем считать, сколько всего ты спустила? – говорит Белла.

– Ни в коем случае. Какая разница, мне это только на пользу, – улыбаясь, она откидывается на стуле. Официант ставит на стол плетеную корзиночку с хлебом и хрустящими хлебцами и наполняет их бокалы ледяной минеральной водой.

– За нас, – Белла поднимает бокал.

– За нас, – Джулия делает глоток и качает головой. – Белла, это невероятно, я здесь ощущаю себя совершенно по-другому.

– Нью-Йорк на всех так действует. Я же тебе говорила.

– Нет, дело не только в этом. Боже, не хотела я говорить о Марке, но я в первый раз уехала от него действительно далеко, и… – она замолкает, смотрит на салфетку и глубоко вздыхает.

– Ты в порядке?

– Да, только вот если я произнесу это вслух, слова станут реальностью, и меня это пугает. Знаешь, можно думать о чем-то, но до тех пор, пока мысли остаются у тебя в голове, все нормально – ведь ты можешь притвориться, что их вроде и нет. Но как только ты облекаешь свои мысли в слова, они становятся реальностью, так?

– Так, – тихо отвечает Белла. – Но чтобы ты знала, тебе необязательно признаваться, если тебя это смущает. Если ты не хочешь, чтобы твои слова стали реальными, может, лучше хорошенько подумать, прежде чем произносить их?

– Нет, все не так ужасно. Я не говорю, что между нами все кончено или что-нибудь подобное. Но, Белла, с ним я чувствовала себя как будто в ловушке, – ее взгляд пронизан такой болью, что Белла протягивает руку и берет ее за руку. – Многие месяцы я была словно в оцепенении, не могла забеременеть, и… – она прерывается. – Боже! А ведь с тех пор, как я приехала сюда, я ни разу не вспомнила о беременности! Удивительно, правда?

– Ничего странного. Ты же здесь меньше суток.

– Но Белла, последние несколько месяцев беременность превратилась для меня в одержимость. Я больше вообще ни о чем не думала. Лежала в постели и фантазировала о будущем малыше, потом просыпалась и обвиняла по всем Марка, а остальное время то умилялась, то бесилась, проходя мимо магазинов одежды для младенцев или увидев маленького ребенка.

– Не самые приятные чувства, учитывая, что в Нью-Йорке сейчас настоящий бэби-бум, и каждый второй прохожий маленького росточка сидит в коляске.

– Именно! В том-то и дело. Я же видела их, даже сегодня, когда гуляла, но не воспринимала этих детей как издевательство над собой – ее голос дрожит от возбуждения и удовольствия. – Белла, у меня такое ощущение, будто черная туча, которая нависала надо мной все эти месяцы, наконец, исчезла!

– Кажется, – серьезно проговаривает Белла, – эта черная туча называется депрессией. Лично я бы предложила тебе принимать транквилизаторы, но если шопинг-терапия подействовала, ну их к чертям.

– У меня вовсе не эйфория от походов по магазинам, – предупреждает Джулия.

– Да. Точно, – Белла окидывает взором пакеты у ног Джулии. – Но, если говорить серьезно, мне кажется, тебе нужна свобода, чтобы прочистить мозги. Все эти разговоры обо мне, мне, мне любимой, – так типично. Ты изолируешься от окружающих, а потом злишься на весь мир, потому что не можешь контролировать ситуацию – обычные симптомы депрессии.

– Откуда ты так много об этом знаешь?

– Я же продюсер дневного телешоу. Понемножку знаю обо всем, так ведь говорят? Мастер на все руки? Это я. Не сомневайся в моих словах. Это моя работа.

– Белла, ты прелесть.

– Знаю, дорогая. Я твоя крестная-волшебница. Я тоже тебя обожаю, и, более того, я несказанно рада, что сегодня ты чувствуешь себя лучше, потому что сегодня, Золушка, мы отправимся на бал.

Это не совсем бал. Это закрытая вечеринка в большом баре в Сохо. Джулии удается побороть сбой биологических часов, и в 23.10 они прибывают на место. Белла неотразима в платье из красного шифона и перьев. На Джулии более традиционное, но не менее красивое черное платье и маленький кардиган, расшитый стразами.

Они пробираются через толпу к бару, и через десять минут у каждой есть по два коктейля, которыми их угостили разные мужчины.

Из-за гама ничего не слышно, и Джулии приходится кричать. Весь вечер она хохочет и кокетничает. Дает свой телефон – точнее, телефон Беллы – трем мужчинам, и чудесно проводит время.

Этим вечером Джулия: выпивает семь яблочных мартини. А может, и восемь. После шестого она сбивается со счета, завязывает разговор с пятью мужчинами и еще по меньшей мере трое не сводят с нее восхищенных взглядов.