Хочу танцевать с тобой

– Ты отлично играешь, мам, но я не папа. На меня это не действует, – произношу и вижу на ее лице зеркальное отражение моей собственной усмешки.

– Ты курил на порожках, Стас. Знаешь, что это значит?

– Заставишь меня вымыть полы во всем центре?

– Ты будешь помогать Лесе с ее группой до нового года. И из этой же группы выберешь себе партнершу, с которой поставишь номер. Лирический номер, Стас. Тонкий и душевный. Со смыслом.

Она так говорит, словно все остальные мои номера бессмысленны. Это не так. У них есть идея и сюжет. Нормальный сюжет, а не такой, когда боишься поскользнуться на соплях во время танца.

– Чем я могу ей помочь? У нее есть Влад.

– А теперь еще и ты, – не дрогнувшим голосом мама произносит саму страшную фразу, что я слышал.

Олеся получила нас обоих. Заманила в свои сети. Заколдовала. Притворялась милой подружкой, проникла в наши души. И в итоге похитила сердца и расхреначила их друг об друга, искупавшись в крови.

Молча поднимаюсь с места. Наказание никогда не может быть изменено или обжаловано, но… Я больше не ее ученик и не обязан играть в эти тупые игры.

– Стас… – мягкая интонация ломает ее голос и он становится таким тихим, что еле слышно.

Замираю возле двери, потому что теперь в кабинете не Маргарита Ивановна, а только моя мама.

– Белецкие не сбегают от проблем, ценят семью и уважают друзей. То, что она сделала не тот выбор, на который рассчитывал ты, не делает ее плохой. В любом случае кто-то бы пострадал.

– А так страдаем мы все, – сквозь стиснутые зубы произношу я.

– Нет. Они с Владом снова стали друзьями. Почему бы и тебе не попробовать?

– Они притворяются. Нельзя после такого стать друзьями. Зачем ты позволила ей остаться? Еще и группу разрешила набрать…

– Потому что я хочу, чтобы мои мальчики стали мужчинами.

Хмыкаю, толкая дверь. Мы уже давно ими стали, мам. Лет так в четырнадцать. Что она несет?

– И приведи себя в порядок! – кричит в спину Маргарита Ивановна. – Побрейся! Выглядишь как бездомный!

Не поворачивая головы, поднимаю вверх руку и перебираю пальцами. А я и есть бездомный, так что вполне соответствую. Не хочу возвращаться в нашу с братом квартиру, потому что Она почти все время там. Олеся. Улыбается и печет свои чертовы блинчики, а Влад радуется как придурок и продолжает делать вид, что его вполне устраивает статус друзей. Идиот! Иногда я вообще не вижу в нас ничего одинакового или даже отдаленно похожего. И теперь мне придется лицезреть эту парочку почти каждый день, да еще и партнершу искать для номера. За…шибись. Спасибо, мам!

Можно уйти. Конечно можно. Бросить все и просто… Тоска отзывается в каждом ударе сердца. А куда идти? Зачем? Все, что я умею, это танцы, но нашей команды больше нет. Искать работу на подтанцовках? Может, все-таки поступить в какой-нибудь универ? Ничего не хочется. Абсолютно ничего.

Так что, пока я снова нахожусь на попечении у родителей, придется их слушать. Точнее, ее. Мама у нас всем рулит. Хорошо, что она позволила нам с Владом поработать в ее креативном центре, после того как мы вернулись из тура. Прощального тура.

Мы делаем все, что не делает никто. Уборка, починка, косметический ремонт в музыкальном классе. Ну и еще ведем несколько занятий для детей и подростков. Мамуля не бросила своих оболтусов, но и никаких блюдечек с голубой каемочкой и пачек денег. «Мужчина должен обеспечивать себя сам. Иначе как он будет обеспечивать семью?» – говорит она постоянно. И все мужчины в нашем доме следуют этому правилу.

Вхожу в пустой танцевальный класс, где недавно была тренировка Леси, и включаю свет. Здесь все еще остался женский дух, в смысле пахнет перемешавшимися духами и совсем немного потом. Открываю настежь окно и подставляю лицо осеннему ветру. Вдыхаю свободу, выдыхаю огорчения. Новый день. Новые испытания. Танец с новичком значит? Лирический?

Хлопаю по деревянному балетному станку, что растянулся вдоль стены с окнами, и закидываю правую ногу на верхний брус. Будет вам всем лирический танец. Такой, что и не снилось. Начинаю считать про себя восьмерки, выполняя медленное «плие» (прим. автора: (фр. pli'e, от гл. plier – сгибать) – балетный термин, обозначающий сгибание одной либо обеих ног, приседание на двух либо на одной ноге.)

Классика разгружает голову, окунает тебя в гармонию с собой и своим телом. Мышцы напряжены. Концентрация до кончиков пальцев. Сейчас полчаса помучаю станок, а потом… Усмехаюсь своему отражению в зеркале, повернув голову вправо. Бомж – балерина. Класс!

Закрываю глаза, глубоко вдыхая. Музыка начинает играть в голове, и в темноте мелькает пара в движении. Привет, вдохновение! Я тебя ждал.

Глава 2

Риша

Один, два, три, четыре, пять. Все приперлись. Прекрасно! Нужно было не говорить им, что мама уехала. Хотя, кого я обманываю? Мы бы все равно виделись каждый день в их «норе». Сколько себя помню мы и дня прожить не можем друг без друга. Ну, почти…

Пять парней. Пять моих гномов, а я их примороженная Белоснежка, которая съела последних двух вместо яблок. Как их охарактеризовать одним словом? Смотрю на ребят, сидящих на лавочке перед моим подъездом, и улыбка сама растягивает губы. Семья. Лучшего определения нет.

Даже представить боюсь, какой взрыв во вселенной дал начало нашей дружбе, но факт остается фактом – мы вшестером с детского сада не разлей вода. Дрались, ломали игрушки, мирились, заступались друг за друга и сейчас стали просто близкими людьми. Родными без кровного родства.

Первым меня замечает наша смотровая вышка – Кирилл. Самый высокий и самый добрый из нас. Добрый насколько это возможно, конечно. Он приветливо сияет взглядом, уже понимая, что без прикольчика не обойдется. На его щеке появляется милая ямочка, и он прячет руки в карманах длинного бежевого тренча, что отлично сочетается с тонкой белой шапкой. Нелегко быть лысым, но спор есть спор. А я уже скучаю по его милым шоколадным кудряшкам.

Остальная четверка сидит спиной ко мне в рядок, который напоминает по верхней границе американские горки. Вверх-вниз-вверх. Ну, слева направо и начнем.

Светлая башка, худые плечи, тоненький голосок. Со спины нас с Лехой можно легко спутать, потому что его волосы примерно одной длины с моими, да и одеваемся мы одинаково. Только вот ярости в этом бельчонке столько, что он с легкостью разорвет в клочья любого, кто перепутает его пол. Кстати, девчонок у нашего бельчонка целая ягодная полянка, но ни одна еще не была настолько сладкой, чтобы остановиться на ней. Милая мордочка, кобелиный характер.

Поднимаемся снизу вверх. Короткий темный ежик волос, цветная широкая татуировка от затылка вниз по шее. У Ярослава она не одна и даже не пять. Он забит почти весь. Тату салон – его второй дом. Этому хохломскому парню даже меня удалось уговорить сделать одну татушку, а потом еще и мать мою успокоить, которая на тот момент только-только привыкла к синим волосам. (Да, было и такое. Страшно вспоминать.) Стоит только Яру начать говорить и посмотреть гипнотическими зелеными глазами в твои… Все! Можешь прощаться со здравым смыслом.