Хочу тебя испортить

— Выйди, — цежу спустя несколько тягучих вздохов. Смотрю на нее, и снова за грудиной что-то ломается и крошится. — Пошла, сказал!

— Не выйду!

— Центурион, мать твою…

— Возьми третий день, — не просто предлагает.

Она как будто умоляет меня. Взглядом — так точно.

Что за новое долбаное испытание?

— Совсем дурная? А? Я тебя покалечу!

Хотел бы говорить спокойно, но нет… Снова надрываю нутро.

— Не покалечишь… Кир… Не покалечишь…

— Замри, — выдыхаю, качнувшись к ней всем телом.

И она замирает. Переводя дыхание, прикрывает глаза. Ресницы дрожат. Жилка на виске вздувается и выбивает синхронный с моим организмом ритм. Этот ритм мир пошатывает.

– Потом… Потом чтоб не плакала, — давлю из себя самую тупую часть того, что можно говорить.

— Не буду, — обещает Любомирова.

Открывая глаза, сражает своим светом, что ли… Он внутри нее. Слепит и обжигает, как солнце.

Едва сумев оторвать взгляд, завожу мотор и выруливаю со двора. Пару минут назад, до появления Вари, собирался гнать как ненормальный. Сейчас же… Сердце глухо стучит, с какой-то натяжкой… И я под него подстраиваюсь.

Никаких резких движений. Никаких лишних мыслей. Никаких планов и сожалений.

Дорога помогает успокоиться. Относительно.

Пока не вспоминаю о том, как Любомирова меня шлепнула, почти ничего не беспокоит. Но стоит вспомнить… Пиздец, как штормит. Я будто пьяный в море барахтаюсь.

И качу именно туда. К мрачному и холодному в это время года морю.

Выбираюсь из салона. Шум в ушах стоит. Словно не на автомобиле премиум-класса прокатился, а реактивный вертолет путем всех внутренних резервов посадил.

— Зачем ты со мной?.. — спрашиваю, резко оборачиваясь.

Предполагалось «Зачем ты со мной поехала?», но дыхания не хватает, чтобы закончить предложение. Вот и получается черте что.

— Ты считаешь, что я поступила по-скотски?

— Сама как считаешь?

— Ты собирался стрелять?

— Если бы собирался, думаешь, не успел бы сделать это раньше тебя?

В вопросы играем, не успевая отвечать. Но вместе с тем каждый новый вопрос приносит определенное понимание. Принимаем этот вес и замолкаем.

— У меня было несколько причин… — выдыхает Варя после паузы, во время которой я ее взглядом только что не раздел.

Не могу побороть жгучую потребность проникнуть не просто под ее одежду.

Внутрь нее.

Во всех смыслах.

Я бы хотел слышать каждую ее мысль. Абсолютно все, что она думает. Узнать все, о чем мечтает и чего желает. Но тогда я бы наверняка сдох. Ведь там по-любому живет Чара.

Сука…

— Называй все, — требую, не в силах скрыть свой маниакальный интерес.

— Я боялась, что ты меня убьешь… По-настоящему боялась, — вижу этот страх в ее глазах сейчас.

— Дальше.

— И я хотела, чтобы ты проиграл.

— Не удивительно, — с горечью отбиваю я.

— Послушай… Послушай дальше.

— Слушаю!

— Я хотела, чтобы моя команда одержала победу — да. Не стану врать! Но… Большую необходимость я видела в том, чтобы ты сам понял…

— Что я, блядь, должен понять? — завожусь вопреки всем установкам. Резко шагаю к ней. — Что, мать твою, я должен понять?

Варю эта вспышка конкретно пугает. Настолько, что она пятится. А меня самого эта ее реакция дробит на куски.

Грязно выругавшись, отворачиваюсь. Слабо соображая, что делаю, разуваюсь. Бросаю на песок куртку и рубашку.

— Куда… Куда ты? — расстроенно, будто дающее сбои радио, тянет Любомирова.

В брюках в воду вхожу. От холода на мгновение легче становится. Он проникает через кожу и тушит пожар внутри меня. Только ненадолго. Пару секунд, и огонь вспыхивает вновь. Кажется, что нагревает целое море. Плещу водой себе в лицо. Вздрагиваю. И еще раз вздрагиваю, когда чувствую прикосновение теплых ладоней на своей груди.

— Что ты творишь? — теряюсь от такого захвата.

У меня вдруг… У меня против нее нет шансов.

— Обнимаю тебя… — голос Вари звучит отрывисто, и зубы стучат от холода. Но дыхание обжигает мне лопатки. — Иногда достаточно просто обнять, и станет легче.

— Хуйня, а не метод, — с трудом выталкиваю я.

Нет, не я. Зверь внутри меня.

— Прекрати… — шепчет и приклеивает ко мне всем телом. Мой барахлящий выдох, очевидно, даже на Марсе слышат. — Это работает. Чувствуешь? Я чувствую.

— А я… Ни хрена я не чувствую, — вру в каком-то адовом бреду.

Однако освободиться не пытаюсь. Застываю, давая себе несколько минут. Как ее оттолкнуть? Невозможно. Дрожит каждый мускул, которым Варю ощущаю. Внутри же очередная бойня разворачивается.

— Мы, блядь, замерзнем тут на хрен…

— Может быть… — говорит так, будто ей все равно. — Ты не понял, а я хочу сказать…

— Да понял я. Мир, сука, не Дисней, — выталкиваю и беру небольшую паузу. Прежде чем едким и вместе с тем смиренным тоном добавить: — Даже такие милые зверушки, как ты, могут снести башню. Блядь, только такие и могут… — смеюсь над самим собой.

В груди скребет так, что скоро все в рубленый фарш мне там перехреначит.

— Нет, не в этом суть… Кир…

Прижимается к моей лопатке губами, и кровь в моих венах совсем дурной становится. Густой, пьянящей и какой-то виляющей. Меня, блядь, просто от Любомировой ведет.

— Закрой глаза, Кир, — просит она, и я подчиняюсь.

Это крайне фиговое решение, потому что, как только я закрываю глаза, меня окончательно уносит. Такие «вертолеты» ловлю, что стоять неподвижно не получается. Но как же это кайфово… Сдохнуть впору.

— Ты проиграл. Ты сегодня не первый.

Сука, эта информация в очередной раз взрывает мне мозги.

— Центурион… — хриплю, накрывая ее ладони своими руками.

Она вцепляется крепче, решая, что я хочу ее оттолкнуть. Будто не понимает, что если бы хотел, уже бы сделал… Хорошо, что не понимает.

— Ш-ш-ш, ш-ш-ш… — типа утихомирить меня пытается, а у меня от этих звуковых вибраций по всему телу волосы дыбом встают. Черт, не только волосы… — Посмотри, Кир, планета не сошла с орбиты. Апокалипсис не случился. Конец света не настал. Ты живой. Все нормально. Вторым быть не зазорно. В этом нет ничего страшного. Ты здесь. Ты со мной. Все хорошо. Жизнь продолжается. Ты не обязан всегда быть первым. Ты не обязан… Все хорошо. Все хорошо. Ты со мной.