Хочу тебя в жены

Гад. Сволочь. Как ты мог?

Горечь переполняет изнутри. С огромным трудом преодолеваю приступ тошноты. Опять улыбаюсь. Практически искренне. Практически натурально.

– Это нормально, - голос звучит удивительно ровно. – Волноваться в день свадьбы. И хоть мы уже состоим в браке, чувствую себя так, будто все происходит впервые. Переживаю. Боюсь. Ну мало ли как пройдет торжество. Вдруг гостям не понравится?

– Придется их грохнуть, - хмыкает.

– Амир, - бросаю осуждающе.

Он подхватывает меня на руки. Кружит, заставляет позабыть обо всем. На долю секунды. Я опять счастлива. Любима. Реально. По-настоящему. Без фальши. Без гнусной лжи.

– Пусти, - бормочу. – Платье помнешь.

– Пустить? – переспрашивает нарочито мрачно. – Никогда. Ты моя. Целиком и полностью. До гроба и дальше. А это платье я порву. Позже. Ночью. Никакая течка не остановит.

– Амир, - кровь ударяет в лицо. – Прекрати, не называй так… ну сколько ты…

Закрывает мой рот поцелуем. Запечатывает. Порабощает волю, растворяет сопротивление. Принуждает отключиться от мира вокруг. Погружает во мрак. В тот самый мрак, который я так сильно полюбила, которому отдалась, очертя голову.

Наивная дура. Идиотка.

Стоп. Может, мне стоит спросить прямо? Узнать у него, почему Зураб договаривается про школу для нашего еще не рожденного сына?

Отличная идея, Марианна. Прямо как в дурацких романах, которые регулярно почитывает твоя мама. Покажи ему свой самый сильный страх и дай повод опять виртуозно наврать. Больше нечего выяснять. Нельзя доверять. Нельзя и точка. Включи мозг.

Амир подавляет. Подчиняет. Мастерски манипулирует сознанием. Расширяет границы дозволенного, переносит черту допустимого дальше. Обнажает нерв за нервом, держит одержимым притяжением тела.

Разве я могла помыслить, что приму новую религию? Разве могла предположить, будто соглашусь стать второй женой? Шаг за шагом. Ближе к бездне. И вот стою на краю. Больше шагать некуда. Передо мной зияет пропасть.

Я же от него все вытерплю. Сглотну. Первую супругу. Третью. Четвертую. Любовниц. Я же люблю его до безумия. Растворяюсь безоговорочно. На все сто. На тысячу. Миллион. Миллиард. Причин уйти. Но я останусь и буду гнуться, пока окончательно не сломаюсь, пока не превращусь в бледную тень.

Он моя жизнь. Жажда. Грешная страсть. Порочная. Запретная. Яд, что пронизывает вены, отравляет кровь неизлечимой болезнью. Каждая клетка трепещет. Ведь я его. С мясом и до костей. Даже когда мир вокруг исчезнет, даже когда ветер навечно сотрет наши следы.

Нет сил бежать. Нет сил идти. Значит, надо ползти.

Я не отдам ребенка. Никому. Я ради своего дитя пройду сквозь ад. По раскаленным углям. По битому стеклу. Плевать. На все наплевать. Никакая жертва не окажется высока.

– Дудаевы женятся на своих, - громом гремят слова моего отца.

Горло раздирает боль. Хочется кричать. Орать. Выть, срывать голос, переходя на утробный хрип. Отчаяние затапливает и увлекает на дно.

Этот Дудаев сделал ошибку. И я помогу ее исправить.

+++

Пышная церемония. Праздник моей мечты. Множество гостей. Счастливые лица. Шутки. Смех. Идеальная картина. Рай реален. Интересно, почему он расположен прямо посреди пекла?

– Папа, - улучаю момент, хватаю отца за руку, увлекаю подальше от толпы, перевожу напрочь сбитое дыхание и наконец перестаю улыбаться. – Помоги, пожалуйста.

– Конечно, - кивает и вдруг замечает истинное выражение моего лица, потому как маска спадает, больше нет сил держаться. – Что случилось?

– Ты был прав, - закусываю внутреннюю сторону щеки до крови, судорожно сглатываю и выпаливаю: - Мне нужно сбежать. Срочно. Чем раньше, тем лучше. Прозвучит безумно. Понимаю, устроить такое трудно. Но я должна исчезнуть сегодня.

Мой отец молчит. Мрачнеет с каждой прошедшей секундой. Каменеет, обращается в мраморную статую. Прежде не видела его таким. Побледневшим, помертвевшим.

– Я хочу уйти, - сдавленно всхлипываю. – Очень.

Тишина. Абсолютная. Да. Черт раздери. Так и есть. Вырваться бы на волю. Чем быстрее, тем лучше. Медлить опасно. Про мое положение могут легко догадаться. Тогда охраны станет больше. Удрать будет невозможно.

– Амир не разрешит, - с шумом втягиваю воздух, закрываю глаза, стараюсь успокоиться, вернуть равновесие. – Не отпустит. Не даст развод. Скорее он меня убьет.

– Нет, - резко заявляет отец, сдавливает мои ладони в своих, сжимает до боли.

– Прошу, помоги, - шепчу. – Знаю, я дура. Сама виновата, сама во все это влипла, ввязалась и увязла по полной. Знаю, нельзя организовать побег за пару минут…

– Почему? – обрывает, отрывисто произносит: – Здесь ты права. Бежать лучше сегодня. Идеальный момент.

– Папа, - сглатываю. – Ты серьезно?

– Никто этого не ждет, - отвечает ровно. – Сегодня – не ждет. Ты на грани нервного срыва. Выдашь себя. Признаюсь, сразу заметил твое волнение, но думал, обычное дело. Невеста всегда переживает перед свадьбой. Только долго лгать не выйдет. Покажешь правду.

– Отлично, - согласно качаю головой. – Сегодня. Но как? Что нужно делать?

Отец бросает взгляд на часы, медлит с ответом, точно прикидывает временные рамки, составляет план в уме.

– Возвращайся к гостям, - наконец выдает он. – Я все решу. Вызову одного человека. Он должен мне. Клялся на крови. Для него долг это святое. Ничего дороже нет.

– Папа, - ощущаю, как холод разливается под ребрами. – А ты уверен в нем? Клятва на крови. Долг. Этот человек случайно не…

– Он единственный, кто может помочь, - заключает уверенно. – Больше никто не рискнет. Даже пытаться бесполезно. Сразу донесут Дудаеву. Я и договорить просьбу не успею.

– Думаешь? – роняю глухо.

– Дочь, - усмехается с горечью. – Твой муж хозяин нашего города. Без его разрешения тут комар никого не укусит. Дорогу ему перейдет только тот, кому нечего терять. Отморозок без царя в голове.

– Хорошо, - заявляю после короткой паузы. – Выходит, ты доверяешь такому человеку? Отмороженному психопату? Насколько этот тип опасен? Неужели именно он способен помочь?

– Я вытащил его с того света, - поясняет мрачно. – Дважды. Вытянул из серьезной передряги. Потом нашел информацию, которую другие дать не смогли. Я помог ему, когда у него за душой не было ни гроша. Долгая история, некогда нам пускаться в эти дебри. Просто поверь, больше некого просить. Не на кого надеяться. Единственный реальный вариант. Других не найти.