Хочу твоим первым

Но понимаю, что я не смогу справиться с ним, как бы того не хотела. От безысходности, от того, что у меня нет выбора и что мне придется трогать его в местах, столь близких к неприличному, пусть даже через одежду, из моих глаз вырываются слезы.

Готовлюсь к ужасному позору, но мокрая рука все еще не ощущает ничего, кроме воздуха. А потом он вообще выпускает из захвата. Я распахиваю глаза.

– Давай сюда.

Гордей дергает у меня рубашку, которую я, оказывается, все еще судорожно сжимаю в руках, и отходит совсем.

Я решаюсь и поднимаю на него взгляд.

– Пока дыши, Бельчонок, но не сильно расслабляйся. Я придумаю, как нам сравнять счет.

С этими словами он закидывает испорченную рубашку себе на плечо, разворачивается и шагает к выходу. Секунда, и дверь за ним захлопывается, оставляя меня наедине с собой и своей разодранной в клочья бравадой.

Не в силах удержаться на ногах, я сползаю по стене вниз. Сжимаюсь в клубок и сижу так на корточках до того момента, пока меня не находит Лера.

Девчонка врывается в туалет, и едва видит меня, скрючившуюся в уголке, сразу же несется вперед и плюхается передо мной на колени.

– Что…Арин, что произошло, что он с тобой сделал??? – восклицает она встревоженно и начинает ощупывать меня, словно проверяя на наличие на мне одежды и повреждений.

Я шмыгаю носом, вытирая слезы.

– Ничего.

– Ничего? Тогда почему ты…как ты...

– Просто напугал. Словами. Но ничего не сделал.

– Черт, эти идиотские мажоры! И Туманов, его дружок, зараза гадская, словно нарочно вцепился, как клещ, никак не отпускал. Всего на секунду опоздала, а потом по всему этажу бегала, сначала в один конец, потом вот сюда добралась. Все аудитории, что встречались по пути, проверяла.

Подруга заламывает руки, я вижу, что она искренне волнуется за меня.

– Лер, правда, все в порядке. Он…захотел, чтобы я застирала ему рубашку и…в общем, - я осекаюсь.

– А потом он передумал и ушел, - заканчиваю.

– И все? Но ты плакала...

– Так просто…переволновалась.

– Перепугалась бедная, девочка. Давай, я помогу тебе подняться. Какие все же они придурки, эта компашка, просто уроды.

Лера поддерживает меня, пока я встаю, мы с ней перемещаемся к зеркалам. Я включаю воду и начинаю споласкивать руки и лицо.

– Знаешь, я сама виновата, - помедлив, говорю я, - я ведь специально пролила на него кофе и он это понял.

– Тю, ну и что? Это вот повод так на тебя нападать? Если честно, он сам напрашивался, чтобы ты его облила.

– Это да, но…все равно. Я...Лер, понимаешь…я...ну…выставила его посмешищем перед всеми. Как он теперь?

– А, ну, если ты об этом, можешь не волноваться. Во-первых, чужое мнение ему до лампочки, всегда таким был. А во-вторых, он вот вообще не боится попадать в неловкие или смешные ситуации.

– Да?

– Ну да, блин, говорю ж, ему все пофиг.

Но я по-прежнему не уверена в ее словах.

– Ну вот, хочешь похожий пример? Один раз отмечали чью-то днюху, уже не помню чью, в общем, в кафе, и неопытная девчонка-официантка уронила на него десерт. Очень переживала, что ее уволят, а он сказал, что ничего страшного, даже не пошевелился. Так все заржали, особенно парни, а он только щелкнул пальцами (на самом деле спросил, не хочет ли кто-нибудь сладкого, да таким тоном) и, в общем...

– Ну?

– Захотели многие. Но блондиночка, на которую парни пускали слюни весь вечер, чья-то приглашенная подруга, забыла, как зовут, первая уселась на него верхом и начала слизывать все. Ну там взбитые сливки и остальное.

– Фу!
– не удерживаюсь я от комментария, только представив себе эту картину.

– Да! Но, ей, по-видимому все понравилось. Парни, по крайней мере, больше не ржали. Особенно после того, как она вместе с ним ушла, оставив с носом всех остальных рассчитывающих на более близкое знакомство.

– Понятно, - цежу я, вновь и вновь поражаясь наглости мажора и злясь на себя за ту бурю чувств, которую он вызывает во мне.

– Ну, а если все же кто-то что-то вякнет, так кулаком в морду и всех разговоров. Сейчас, правда, я слышала меньше дерется. Но в средних классах ого-го.

Последнее я выслушиваю молча, зачем-то снова вспоминая, как хорош он без рубашки, со своей развитой, и в то же время не перекачанной, но рельефной, мускулатурой.

И сразу же чувствую острое, тягуче-горько-волнительное томление внизу живота.

– Пойдем, Арин, - зовет меня Лера.
– У нас впереди еще одна пара сегодня, и по домам.

…

– Ну, дорогая, как прошел первый учебный день? – спрашивает мама.

Ее звонок пришелся сразу после ужина, а голос растекается медово-заботливой патокой.

– Наша Аринка влюбилась, - орет Женька и заливается смехом, когда я срываюсь с табурета и несусь в комнату, успевая погрозить ему кулаком.

Машуня гораздо спокойнее брата, она прилежно готовится ко сну. Этот же сорванец, пока его мама моет посуду, а папа идет выгуливать Фунтика, носится по квартире, изображая супермена, при этом явно думает не о том, о чем думал спаситель человечества, мчась под звездами и рассекая воздух на скорости, соизмеримой со скоростью света.

– Как? – охает мама и я даже не глядя вижу, как она хватается за сердце.

– Женька шутит, мам, - говорю я, - он глупый первоклашка, что с него взять?

– Ну а вообще, все там нормально?
– чувствую в ее голосе нотки настороженности.

– Все нормально, конечно. Если бы было ненормально, тетя Галя сразу бы тебе доложила.

– Арин, ты должна понять, что мы...

– Да все я понимаю, мам, - перебиваю.

– Дружные ребята? Кого у вас там больше, мальчиков или девочек?

Я возвожу глаза к потолку, потому что все мамины вопросы сводятся только к одному.

Говорю, что в основном девочки, чтобы успокоить. Сообщаю, что нашла подругу, которая тоже, как и я, думает только об учебе.

– Да, именно так, Ариночка, доченька, самое главное для тебя сейчас - это учеба! Ты же знаешь, в какую ситуацию попала твоя непутевая сестра! У папы до сих пор сердце покалывает, так что пришлось купить ему дорогие капли. Да и у меня начало пошаливать, а давление бывает, до двухсот поднимается. Мы уж оба в возрасте, вас двоих на себе не вытянем.