Хочу замуж, или Я не брошу курить ради тебя

И все же неудобные люди ни в чем не виноваты. Их с детства учили ориентироваться на совсем иные высокие истины — любовь, семья, дружба, честность, верность, порядочность. И то, что квартиры рядом с удобным метро ценятся выше, — не аргумент. Покупая удобное жилье, джинсы, халат, мы сразу забываем о них. Мы часто принимаем комфорт отношений бездумно, а чуя дискомфорт, громко ссоримся или незаметно расстаемся, не слишком замысливаясь, что послужило причиной тому. О такой высшей жизненной ценности, как удобство, мы думаем немногим чаще, чем о своих личных тапочках. Но как ни крути наши стоптанные домашние тапочки ближе к нашему настоящему «я». Ведь только придя домой, переобувшись, мы снимаем социальные маски и становимся самими собой…

Когда-то, составляя словесный портрет своего будущего избранника, вместо длинного перечня: «Он должен быть добрым, умным, щедрым и честным», я сказала: «Он должен быть похож на мой плед». Заворачиваясь в свой старый клетчатый плед, я сразу ощущала домашний уют, тепло, заботу — некий несказанный, неизменный, непреходящий покой, который он дарит мне с самого детства.

Когда-то, просматривая на сайте знакомств анкету того, кто и стал моим избранником, я прочла в его перечне требований к партнеру всего одну фразу: «Хочется встретить человека, с которым будет легко». Я назначила ему свидание сразу.

Я сразу поняла: я отыскала того, кто понимает самую главную, самую высшую истину — если вам вместе легко, комфортно, гармонично, удобно, все остальное не имеет никакого значения. 

Хочу замуж, или я не брошу курить ради тебя!

«Хочу замуж, или Я не брошу курить ради тебя!» — так должна была называться моя книга. Идея ее написания пришла ко мне вместе с окончательным осознанием: я должна выйти замуж.

«Я хочу выйти замуж», — рассказывала я два года подряд всем встречным и поперечным. И в ответ на логичный вопрос: «А что, есть подходящая кандидатура?» — уточняла: «Нет. Но ведь главное принять решение. Верно?» Вопрошающие смотрели на меня недоуменно. А родная бабушка, подслушав однажды мой разговор, начала рассказывать соседкам: я сошла с ума и говорю уже прямым текстом, что хочу замуж, а меня никто не берет, так как мне скоро тридцать…

Да, мне должно было исполниться тридцать. И это была единственная причина, по которой я должна была хотеть выйти замуж. Поскольку главный подвох состоял в том, что на деле замуж я катастрофически не хотела!

Я уяснила это не сразу. Львиную долю своих тридцати я думала, будто хочу замуж каждый раз, когда была влюблена. Не понимая, что путаю одно желание с другим — чтобы мужчина хотел на мне жениться.

Предложение руки и сердца — наивысший комплимент. Гарант — он и впрямь тебя любит; относится к тебе серьезно; ты потрясающая, единственная и неповторимая женщина. Естественно, как и большинство представителей прекрасного пола, я делала все, дабы услышать вожделенное приглашение в брак. И факт, что на самом деле замуж я не хочу, был выявлен мной исключительно методом дедукции, когда я задумалась: «А почему это никто на мне так и не женился?»

Простейший пример. Парень, влюбленный настолько, что это уже граничит с сумасшествием. Но привыкший к комфортной жизни с женой. (О том, стоит ли крутить любовь с женатым, не здесь — ясно, не стоит. Сейчас рассматриваем совершенно другой аспект.) Он честно переселяется ко мне, и у меня хватает ума понять: его нужно кормить. Готовить я не люблю. Но все же жарю ему котлеты… Один раз. На большее меня не хватает. При этом я прекрасно понимаю: если не кормить его (не холить, не лелеять), он уйдет обратно. Но все равно не кормлю. Он заявляется домой и видит завал оставшейся с вчера грязной посуды, пустой холодильник и меня, сидящую у компьютера в клубах сигаретного дыма и рявкающую: «Не мешай, я работаю!»

Что я, по-вашему, делаю? Глупость?

Нет, я делаю выбор!

Большую часть жизни я совершала его подсознательно. Бросалась в любовь с головой. Но стоило мне услышать комплиментарное «выходи за меня», принималась последовательно разрушать отношения. Перетягивать свою жизнь обратно, как перетягивают одеяло в постели. С пеной у рта отстаивать право как прежде ходить на вечеринки одной, не отчитываясь, куда я иду и когда я приду; флиртовать с другими; работать по ночам; курить, игнорировать плиту… Помню, один из пригласивших меня в загс вежливо предложил разделить со мной работу по дому. Я восприняла это как дерзкую попытку закабалить меня на целую половину! И лишь приближаясь к великомудрому тридцатилетию, поняла: на самом деле я просто боюсь… И вовсе не домашней работы.

Я вспомнила первое несостоявшееся замужество. Он, я и наше лучезарное счастье. Весь мир точно провалился в тартарары. И нахлынувший на меня отчаянный страх потерять этот мир! Мысль, посетившую меня в первый раз и появлявшуюся затем вновь и вновь, как «летучий голландец», неумолимо предсказывающий катастрофу: «Так что же, теперь больше ничего не будет?!»

Один приятель признался мне, что сделав предложение будущей жене, он вдруг пришел в ужас: «Так что же, теперь у меня больше не будет ни одной женщины, кроме нее?!» Позже он решил свою дилемму банально: начал изменять… Проблема не является мужским эксклюзивом. Моя знакомая, прожив в браке два года, запоздало схватилась за голову: «А ведь мой муж — не самый замечательный мужчина в мире. Но, получается, лучше у меня уже никогда не будет? Выбор сделан…»

Однако на вопрос о сексуальной моногамии я всегда могла однозначно ответить: «Да». Я всегда искренне верила: тот, кого я люблю — самый лучший на свете. Лучше, ценнее, интереснее него был для меня только один человек — я сама! И сколько раз я радовалась впоследствии, что не вышла замуж в восемнадцать, двадцать, двадцать шесть лет. Потому как, выйдя замуж за N, не поступила б в тот год в театральный институт. Вступив в брак с Х, не стала бы журналисткой. Связав судьбу с Y, не начала б писать книги…

Безусловно, я могу привести в пример десяток дам, исхитрившихся совместить карьеру с семьей. Но, увы, тех, у кого это не получилось, — сотни и тысячи. И я всегда смертельно боялась оказаться в их числе. Сидеть дома, нянчить ребенка, жарить мужу котлеты и срываться, вымещая на них обоих горечь неудовлетворенных желаний.

«Но признайся, — сказал мне как-то муж моей подруги. — Вот сидишь ты вечером одна… Разве тебе не грустно?» «Ты не поверишь, — призналась я. — Вот сижу я вечером одна, развалившись на диване, смотрю кино и думаю: «А не дай бог у меня бы был муж. Какой ужас! Дал бы он мне сейчас так спокойно посидеть и отдохнуть…» То же самое, практически слово в слово повторил мне мой приятель — закоренелый холостяк. Какой бы любимой, понимающей, хозяйственной ни была женщина, стоит ей поселиться в его доме, она начинает ему мешать: смотреть любимый фильм, спать, работать, жить…

Известно, многие женщины живут с не слишком любимыми мужьями оттого, что попросту привыкли к ним. Привыкли к благополучному статусу «я замужем», к дому, укладу, быту. И сейчас, когда словосочетание «старая дева» стало безнадежным анахронизмом, а определение «старый холостяк» — понятием унисекс, многие дамы не могут выйти замуж единственно потому, что слишком привыкли к своему комфортному одиночеству. Привыкли, что им не мешает спать ничей храп. Привыкли не прикасаться к кастрюлям, ограничиваясь диетическим салатом в ресторане.

Привыкли делать то, что хочется, покупать, что хочется, жить, как хочется, и решать все самим.

Как-то я подошла к зеркалу и спросила себя: «Я хороша собой и хорошо зарабатываю. Я умна, терпелива, способна многое понять и принять. Я даже не расстраиваюсь из-за сломанных ногтей и стрелок на чулках. Я — практически идеальная женщина! Отчего же я до сих пор не замужем?» И, подумав, ответила себе: «Именно потому!».

Самодостаточность — штука столь же удобная, сколь и опасная. Страдай я от безденежья или хотя бы тривиального чувства одиночества по вечерам, я бы давным-давно выскочила замуж за первого встречного, способного решить мои проблемы.