Хочу замуж под Новый год!

Как тяжело жить без пистолета!

Я позвонила маме. После дурацкого разговора Нюрки с дочерью мне в голову закралась беспокойная мысль: Что, если и моя мама считает меня эгоисткой?

Созваниваюсь-то я с мамой регулярно, а вот навещаю её не так часто. Неудобно беспокоить. Моя мама хоть и на пенсии, но у неё есть свои увлечения. А я по себе знаю, как неприятно, когда твою личную территорию кто-нибудь нарушает.

В общем, позвонила. Оказалось, я зря беспокоилась. А с другой стороны, я не ошиблась в своей мамочке. Несмотря на то, что моему звонку мама обрадовалась, мыслями, как я догадалась, она уже находилась на выставке цветов.

Ведь в эти выходные в "Ленэкспо" должна была состояться очередная выставка цветов. А цветы — это самая большая мамина любовь. Но главное, я убедилась, что моя мама меня эгоисткой не считает. А вот Милке не повезло!

Спустя, наверное, час после того, как я узнала истинную цену женской дружбе, на пороге моей квартиры нарисовалась Нюрка. С такой довольной физиономией, как будто ей премию выдали на работе.

Обеими руками четыре бутылки пива к груди прижала, а по карманам халата ещё и пакетики с солёными орешками рассовала. Как пить дать, подружка ко мне причапала прямиком из магазина, даром что у нас во дворе его открыли якобы для удобства жителей. А на самом деле, ради соблазна.

Ведь пока магазинчика не было, мы с Нюркой, что ни говори, чаще встречались за чашкой чая, нежели за бокалом вина, поскольку ближайший универмаг от нас находится через два квартала, да ещё и расположен рядом с проезжей частью, что не очень-то удобно.

Это значит, как попало уже не оденешься: полиция остановит, и за добавкой особенно не побегаешь: лень не позволит. А тут — магазин напротив подъезда, где всегда готовы обслужить по высшему разряду, даже если ты лыка не вяжешь.

После такого отношения уходить с пустыми руками неудобно: не захочешь, да купишь чего-нибудь на дорожку. Поэтому в здравом уме и трезвой памяти я туда лишний раз стараюсь не заходить, от греха подальше.

А вот Нюрка придерживается мнения, что отечественный бизнес нужно рублём поддерживать, и её в этом вопросе переубеждать бесполезно. Так мы и живём.

Точнее, жили. Поскольку теперь всё бесповоротно изменилось. О чём я свою недавнюю подружку тут же поставила в известность.

Нюрка моим словам удивилась и поначалу решила, что я её просто разыгрываю. Тогда нарочито невинным голосом я сказала:

— Хочешь верь, хочешь нет, но и у старых дев свободного времени на посиделки просто нет. Мне нужно готовиться к семинару, так что не обессудь, родная, — и я гостеприимным жестом ей указала на входную дверь.

При этом, памятуя о занятиях по психологии в студенческие годы, на которых нас учили никогда не демонстрировать свою обиду, я широко улыбалась.

Уж лучше пусть Нюрка думает, будто наша дружба мне по барабану, чем вдруг узнает, что статус старой девы меня, мягко говоря, не устраивает, а если честно, то немного расстраивает.

Кстати, я вовсе не соврала по поводу семинара, который должен на следующей неделе состояться. Другое дело, что при других обстоятельствах это заурядное рабочее мероприятие было бы мне до лампочки. Но только сейчас речь идёт о моей чести. А я свою честь не собираюсь менять на пиво с орешками!

— Ась, что с тобой? — Нюркины глаза округлились. — Впереди выходные, успеешь ты ещё подготовиться к своему семинару! Давай посидим, расслабимся, я что, пиво зря покупала?

— Подумаешь, четыре бутылки! — фыркнула я. — Вот за выходные, Нюрк, ты и выпьешь их сама. А мне, повторюсь, некогда.

— Ась, ну что ты сегодня вредничаешь? Что я тебе плохого сделала?

— Вредность — это обязательная черта характера всех старых дев. Ты что, Нюрк, не знала? — я весело и непринуждённо рассмеялась. — А свою репутацию нужно поддерживать, понимаешь?

По-моему, получилось довольно естественно и мило.

Мне даже захотелось погладить себя по головке за своё безупречное поведение (Хоть и не люблю я иностранных выражений, но тут по-другому не скажешь: настоящая леди!). Однако при Нюрке я постеснялась это делать.

— Не понимаю, зачем ты сама себя старой девой обзываешь?

— Я не обзываю, — мои губы растянулись в благодушной улыбке, — я просто твои слова, Нюрк, повторяю, что давеча ты Милке говорила, когда на моём примере жизни её учила.

Нюрка покраснела, посмотрела по сторонам и, наконец, выпалила:

— Ты меня неправильно поняла, Ась! Я ведь не тебя конкретно в виду имела, мне просто нужно было Милку напугать, а то она совсем уж дома засиделась. Сама подумай: где ты, и где — все остальные старые девы?! То есть я хочу сказать, что ты на классическую старую деву совсем не похожа.

— Да ну на фиг? — я рассмеялась. А Нюрка торопливо продолжила:

— Между прочим, это даже Милка заметила. Лично я на твоём месте расценила бы её слова, как комплимент. Молодежь — она ведь такая, прямо выражается!

— Ой, не говори! — с готовностью подхватила я Нюркины слова. — Молодым и вправду можно верить, а вот их родителям — не всегда. Они ради своих мелочных интересов многолетней дружбой готовы пожертвовать. Бог им судья!

С некоторой долей театральности я опустила голову. Руки скрестила на груди. Мысленно восхитилась своей маленькой репризой.

Эх, будь я на месте Нюрки, обязательно зааплодировала! Но она не догадалась. А ещё интеллигенцией называется! Искусство — удел избранных, что ни говори.

— Ну, хорошо, Ась, я не права была. Так ты прости меня, я же не со зла. Просто Милка моя относится к тебе с уважением, вот я и привела тебя, Ася, в качестве примера, чтоб до неё дошло. Совсем уж засиделась дома девка.

— Ну, и как, не зря?

Мой вкрадчивый голос не предвещал Нюрке ничего хорошего, но она этого не поняла и даже оживилась.

— Не зря! Милка пошла на школьный вечер! А я тут же прибежала к тебе, чтоб отметить такое событие. Надеюсь, теперь жизнь дочки как-то изменится…

— И она не засидится в старых девах, как некоторые, — подсказала я с такой милой, обаятельной улыбкой, которой, пожалуй, Наталья Варлей могла бы позавидовать.

Нюрка сделала вид, будто она моих слов не услышала.

— Я раньше, Ася, радовалась, что Милка у меня растёт такой домашней, но в последнее время забеспокоилась. Она же почти ни с кем не общается, только книжки день-деньской читает, в очках ходит, мини, как все девчонки не носит. Кто её потом возьмёт замуж, если она из дома носу не кажет? Нет, по сравнению с тобой, Асенька, моя девчонка — просто монахиня!