Хочу жить и умереть
Шрифт:
Глава 21
Наталья мчалась на машине как сумасшедшая всю ночь напролёт, не чувствуя ни жажды ни голода. На рассвете она достигла родного Сурска.
Девушка подрулила к дому, заглушила машину и почувствовала, что силы оставляют её. Времени у неё было немного, скоро начнут пробуждаться соседи. А вдруг увидят? Как говорится: бережёного Бог бережёт. Наталья же не хотела никого видеть, никому ничего объяснять, просто забрать некоторые свои и мамины вещи.
Она вышла из машины, поднялась на покосившееся от времени крыльцо и ключом отворила дверь. На
Глаза Натальи постепенно привыкали к полумраку. Вскоре она начала различать очертания предметов и зашла в комнату, посреди которой зияло тёмное пятно, источая отвратительный запах плесени.
Наталья отшатнулась, она сначала даже не поняла: что это такое. Затем, осторожно продвигаясь по шаткому деревянному полу, приблизилась к тёмному пятну. При ближайшем рассмотрении оно оказалось сквозной дырой – деревянные половицы подгнили и пол рухнул. В дальнем углу метнулась стайка мышей.
Наталья пробралась к шифоньеру, он со скрипом отворил дверцы. Порылась в вещах, кое-что забрала с собой…
– Натаха? Ты что ли? – раздался позади знакомый голос Василия Филиппова.
– Я… – отозвалась девушка. – Осторожно, дядь Вась, в полу доски сгнили…
– А я-то думаю: кто там в такую рань припёрся? Не спалось, ворочался с боку на бок… А тут шум подъезжающей машины насторожил, – объяснил сосед, стоя в дверном проёме.
– Свет не включается… – предупредила Наталья.
– Ты что вернулась?
– Нет… В смысле – да, но я проездом ненадолго. Вот хочу кое-какие вещи мамины забрать.
Василий всё понял.
– Значит в столице жизнь не сложилась… Куда теперь?
– Пока не знаю… – призналась девушка.
– А как Олеська? Её старики первое время даже переживали. Затем горе бухлом заливали цельную неделю.
– Не знаю… Давно не виделись, наши пути разошлись, – ответила Наталья, не вдаваясь в подробности. И добавила: – Ты дядь Вась никому не говори, что я приезжала… Мало ли что… Так лучше будет…
Василий смекнул:
– Неприятности?
– Что-то в этом роде…
– Могила! – поклялся сосед. – Ты мне, как дочь.
Наталья приблизилась к Василию и обняла его на прощанье.
– Прощай, дядь Вась… Кто знает: свидимся ли ещё?
– Прощай… Знай: я твою маму в молодости очень любил. Но так уж сложилось – родила она тебя от другого. Образованного, красивого, из обеспеченной семьи…
Наталья встрепенулась.
– Как? Разве мой отец был образованным? Он же ремесленное училище окончил… И бабушку я помню, она была простой деревенской женщиной.
– Ты говоришь про человека, которого ты считаешь отцом, который женился на твоей матери, когда ты была крошкой.
Наталья оторопела.
– Ничего не понимаю… Мама родила меня…
– От другого парня, – закончил фразу Василий. – Я его отлично помню! Приезжал пару раз – холёный такой гадёныш! Матери твоей голову сызнова пытался морочить, а потом укатил обратно, кажись в Пензу. А может ещё куда… Не помню точно, уж столько лет минуло.
Наталья была обескуражена признанием Василия.
– Я понятия
об этом не имела!– Конечно! Отец твой, ныне покойный, всем уши прожужжал, что и ты – его настоящая дочь. Многие поверили. Почти все, кроме меня…
Наталья с беспокойством посмотрела в окно.
– Светает… Мне надо поторопиться. Не хочу, чтобы меня видели…
Василий проводил девушку до машины. Та сложила прихваченные вещи в багажник. Ещё раз обняла соседа и поцеловала.
– Спасибо, что рассказал правду…
– Ты поезжай к своей тётке Настасье, она многое знает. В то время Ирина и Настасья были не разлей вода. Ирина даже одно время жила у сестры в деревне, после того как я скоропалительно женился… До сих пор себе простить не могу. Там она и познакомилась со своим интеллигентом. Затем вернулась в Сурск с тобою крошкой на руках. После этого видаться сёстры стали реже.
Наталья напрягла память: действительно мама общалась со своей сестрой не часто. Настасья жила в деревне со смешным названием Мукоудёровка, обязанной своим названием беглым крепостным крестьянам – мол, те удирала от мук, расположенной в тридцати километрах от Сурска. Доехать до её деревни было непросто – дорога разбитая, вся в ухабах. Последние года три девушка вообще ничего не знала о родственнице. Помнила, правда, что у неё есть двоюродная сестра Маринка, пятью годами старше, но виделись они давным-давно.
Сидя в машине, Наталья подумала: «Теперь-то я знаю куда ехать, в Мукоудёровку к тётке Настасье». По дороге девушка лихорадочно перебирала дорогие сердцу воспоминания, связанные с отцом, который скоропостижно умер, когда она училась в седьмом классе. Она даже подумать не могла, что её биологический отец – совершенно другой человек. «А вдруг он ещё жив? Ему, судя по всему, должно быть чуть больше сорока лет… – размышляла девушка по дороге. – Мама подорвала здоровье, получила осложнение на сердце… Умерла… Человек, которого я считала отцом, который вырастил меня – скоропостижно умер… От такой жизни, как в Сурске, люди долго не живут».
…Наталья выехала из города и, отъехав километров десять, ощутила приступ голода и жажды. Она припарковалась на обочине дороги, решив отдохнуть и позавтракать.
Наталью разморило, сказалось нервное напряжение во время прогулки на яхте, дальняя дорога длиною в ночь. Она прикрыла глаза, решив немного расслабиться и затем продолжить путь. Когда девушка открыла глаза, солнце стояло уже высоко – время близилось к полудню.
Она освежила лицо водой, оставшейся в бутылке, и снова отправилась в путь. До Мукоудёровки оставалось ещё двадцать километров, на которые по местному бездорожью можно было угробить часа два-три.
Машина медленно, словно черепаха, ползла по раздолбанной дороге. Наталья цепко держалась за руль и молила только об одном: только бы от машины ничего не отвалилось! Только бы не встать посреди дороги!
И вот, наконец, она увидела долгожданный дорожный указатель, покосившийся от времени, на котором было начертано: Мукоудёровка.
– Слава тебе Господи… – прошептала она. – Неужто добралась?
Шоссе, а точнее – остатки асфальта резко обрывались, перейдя в грунтовую дорогу, которую размывало при малейшем дожде.