Ходок

Итогом всех разговоров стало решение подождать несколько дней до окончательного моего выздоровления. Только потом можно будет продолжить наше общение.

По сути, никакой информации о каких-либо предстоящих событиях я ему не дал. Только и смог убедить его в моем появлении здесь из далёкого будущего. Генерал, глядя на моё ухудшившееся самочувствие, сам решил закруглить разговор и пообещал навестить меня через пару дней.

У меня действительно сильно разболелась голова, соответственно, и чувствовать себя я стал отвратительно.

Навалилась слабость, да такая, что я только и смог перед прощанием попросить забрать семена и зерно. С ними никак тянуть нельзя. Чем быстрее они попадут в землю, тем лучше.

Генерал, покинув палату, что-то сказал доктору. Сразу после его ухода меня снова напичкали какими-то порошками, глаза сами по себе начали закрываться и меня с непреодолимой силой потянуло в сон.

Похоже, переборщили с лекарствами. Проснулся я только на следующий день утром и вообще без головной боли. Чувствовал себя прекрасно, поэтому оделся в свою одежду, которую вчера так и оставили у меня в комнате, и уверенно направился на выход.

Повезло, злой тётки не встретил. Никто другой не обращал на меня внимания. С помощью подсказок добрых людей смог найти туалет, расположенный на улице. Сделав все свои дела, я умылся возле колодца, обнаруженного во дворе госпиталя, и осмотрелся.

Госпиталь оборудовали в длинном двухэтажном здании, щедро обрамленном полуколоннами по фасаду, покрашенному в белый цвет, с обилием аляповатой лепнины вокруг дверных и оконных проемов. Создавалась впечатление, что простой коробке после её постройки попытались придать пафосный вид. А вместо этого получили безобразие, режущее глаз, которое, наверное, от стыда огородили высоким глухим забором.

Собственно, это все, что я успел рассмотреть. В плен я попал неожиданно. Он был хоть и приятный, но очень уж цепкий.

Татьяна, графская дочка, шествовавшая куда-то с бумажным свертком в руках, увидела меня, созерцающего архитектурные изыски. С возгласом «Кто вам разрешал покидать кровать» она, как репей вцепилась в рукав рубахи и не хуже трактора поволокла меня ко входу в здание. На моё замечание, что я и сам в состоянии идти, она просто не обратила внимания. Так я и шёл всю дорогу до своей палаты, как тёлок на привязи. А потом ещё и выслушивал получасовую лекцию доктора, встреченного уже в конце пути. Жесть жесткая, по-другому и не скажешь. Пришлось терпеть эту пытку словоизвержением и думать о том, как бы мне покинуть это заведение с наименьшими потерями. Слишком уж ответственный тут персонал и не обращающий на слова пациентов совершенно никакого внимания. Я — доктор, значит, прав. И никаких гвоздей. Сложно с такими.

Пришлось укладываться обратно в кровать, клятвенно обещать не делать глупости и с грустью смотреть, как уносят моё имущество. Хорошо хоть трусы оставили. А то вообще стыдоба была бы. Татьяна-то комнату так и не покинула.

В общем, неудачной получилась у меня прогулка, и недолгой.

Следующие два дня я ел, спал и, главным образом, размышлял о сложившемся раскладе. Конечно, как поведёт себя генерал, узнав о предстоящих событиях, предположить сложно, даже невозможно. Но попытаться уговорить его не ломиться к царю, а что-то сделать самому, можно и нужно. По большому счету, у него возможностей изменить историю и повлиять на дальнейший ход событий, более чем достаточно, если, конечно, подойти к решению проблем немного творчески. Не зря же говорят — удивить, значит, победить. Я от безделья и придумал, как здесь можно всех не хило так удивить.

К очередному появлению генерала в моей палате я уже понимал, что можно предложить Брусилову, и каким образом нагадить немцам с австрийцами. Что касается будущей революции и гражданской войны, тут от меня мало, что зависит. Я расскажу, конечно, что помню. А дальше пусть сам думает, как ему с этими знаниями поступить.

Генерал в этот раз появился во второй половине дня. Выглядел хмурым и особо со своим сопровождением не миндальничал. Сразу выставил их за дверь и велел Осипу охранять нас от особо любопытных ушей.

Сам разговор получился коротким и конструктивным.

Нет, он не стал выпытывать меня о будущем. Как и можно было предположить, вместо этого, справившись о моем самочувствии, и убедившись, что я практически здоров, предложил переселить меня в арендованный им особняк, где мы сможем спокойно, без лишних ушей разговаривать, о чем угодно.

Более того, понимая всю важность информации, которую он может от меня получить, я предложил все наши разговоры конспектировать и переносить на бумагу для передачи в будущем этих записей государю.

С тем, что многое из того, что я собираюсь рассказать нужно запечатлеть на бумаге, я согласился. А вот с передачей этого государю — нет. Обозначил ему, что у меня на этот счёт другое мнение, которое требует отдельного разговора. В итоге, решили пока отложить этот момент и обсудить его в другой обстановке. Собственно, на этом мы и сошлись. После этого генерал ушёл договариваться о моем освобождении. Мне ничего другого не оставалось, как смиренно ждать своей участи.

Доктор был против моей выписки и отчаянно сопротивлялся, не желая отпускать меня так рано. На удивление, ему было пофиг, как на авторитет генерала, так и на мои просьбы. Согласился он меня отпустить только тогда, когда выяснилось, что я не останусь без присмотра надежного, по его мнению, человека.

Здесь надо подробнее пояснить сложившуюся ситуацию. Дело в том, что графская дочка была под присмотром не только доктора, а ещё и генерала, которую тот знал с детства. Оказывается, генерал с её отцом были друзьями и дружили семьями. Сейчас генерал решил привлечь Татьяну к нашим делам в качестве стенографистки, а заодно и медсестры, способной присмотреть за мной, и заставить относиться к своему здоровью со всей серьезностью. На моё замечание о том, что доверить какую-либо тайну женщине, это все равно, что объявление в газету написать о своих намерениях, генерал успокоил, что Татьяна точно не из болтливых.

Пришлось мне смириться с присутствием рядом этой красоты. По большому счету, это у генерала должна голова болеть о сохранении тайны. Мне ровно параллельно.

Особняк мне понравился, как сам по себе, так и место его расположения. Дом был расположен на окраине города и буквально утопал в тени высоченных стройных тополей. Одноэтажное, но при этом довольно высокое здание, представляло собой эталон дворянского особняка этой эпохи. Обязательные массивные колонны, поддерживающие скат крыши по всему фасаду, и таким образом, благодаря высокому фундаменту, образующие подобие террасы, обилие больших окон намекали на нехилый достаток хозяев. Это же впечатление производило и внутреннее убранство дома, изобилующее дорогим паркетом, богатой драпировкой стен, тканями и изобилием лепнины по потолкам. Дополняло все это многообразие картин и массивная мебель, для изготовления которой явно не жалели дерева. Вот уж где на язык просится определение — сделано на века. Действительно, всё было выполнено как будто для великанов, страдающих лишним весом. Настолько все было массивно и основательно.

Не знаю, насколько большая семья здесь жила до нашего появления, но, помимо двух огромных просторных залов, в общей сложности я насчитал пятнадцать комнат. Учитывая, что нам здесь придётся жить вдвоем с графской дочкой (плюс горничная и кухарка), можно смело играть в прятки.

К нашему приезду кухарка рассталась и накрыла шикарный стол, благодаря чему я наконец-то смог нормально поесть. В больнице меня так и продолжали пичкать жиденькими бульончиками. Поэтому словами не передать, как я обрадовался доброму куску запеченного мяса. Татьяна попыталась было ограничить меня в еде, но в данном случае у неё не было никаких шансов испортить мне трапезу. Я согласно кивал на её замечания и уплетал вкусную пищу, как в последний раз.