Ходок

— А если их уже приняли? — спросил Ник, — так же, как вас.

— Всех арестовать точно не смогут, да и верных людей у них мало.

— Хорошо, — Ханс вздохнул, — вы будете вести переговоры, а мы позаботимся, чтобы вас в процессе не пристрелили.

Глава четырнадцатая

С рассветом поезд, состоявший из локомотива и двух пассажирских вагонов, прибыл в назначенное место. Город Слениг — ещё один промышленный центр, не самый большой, но важный. Ходокам он был важен, как место, где расположена оружейная мастерская.

Железнодорожный путь был чист, на вокзале стояла гробовая тишина и только пыхтение двигателя и стук колёс нарушали спокойствие. Те, кто собирался их встречать, не позаботились о том, чтобы создать хотя бы иллюзию жизни. А глядя на вымершую местность вокруг, любой, даже самый тупой революционер догадается, что здесь засада.

— Связались по телеграфу, — прокомментировал Карел.

— Да хоть голубиной почтой, — ответил Ник, разглядывая окружающие строения через окно. Встал он предусмотрительно сбоку, чтобы не поймать пулю.

Всем, кто находился в вагонах, приказали лечь на пол. На ногах были только Ник, Ханс, Карел, его сын Стефан и ещё один мужчина из инженеров, заявивший, что умеет стрелять. Звали его Крис. Карел держал третий карабин, Стефану и Крису отдали трофейные пистолеты, наспех растолковав, как ими пользоваться. Не факт, что от этих троих будет какая-то польза, но Карел утверждал, что стрелять, скорее всего, не придётся.

На перроне, где поезд, наконец, остановился. Было всё так же пусто. Появилась мысль сходить на разведку, но тут засада сама себя обнаружила. Из ворот вокзального здания вышли несколько человек. Во главе процессии шагал пожилой мужчина в тёмном пальто. Седые волосы трепал ветер, а лицо выражало высшую степень надменности. За ним следовали двое, судя по спортивному телосложению и повадкам, это были всё те же гвардейцы. Это было тем более ясно, что в руках они держали автоматы футуристичного вида с дисковыми магазинами, примерно, на сотню патронов, а на груди висела разгрузка с магазинами обычными, секторными. Следом, с видом уводимых на убой баранов, шагали десятка полтора бойцов местной дружины. С этими было всё понятно, в стране начиналась анархия, а они были обязаны поддерживать порядок. Вот только с самим понятием порядка было как-то мутно. А потому решительности на лицах городской милиции видно не было.

— Это он, — заявил Карел, глядя на первого, — хранитель, я знаю его.

— Советую не дёргаться, — предупредил Ник, — сейчас они подойдут поближе, и мы спокойно поговорим.

Ник занял позицию за одним из окон слева, а Ханс расположился справа. Приближавшихся людей держали на прицеле, но сами при этом не показывались, наводя ружья под углом к стене вагона. Несмотря на холод, Ник приказал все окна приоткрыть сантиметров на десять, чтобы не приходилось стрелять через стекло.

Когда процессия подошла к вагону на расстояние в пять-шесть метров, хранитель остановился и, подозрительно окинув взором вагоны, заговорил:

— Мы знаем, что в вагонах находятся преступники, убийцы, запятнавшие себя кровью стражей порядка, — голос был хриплым, но слышно было хорошо, чувствовалась ораторская подготовка, — выходите по одному, с поднятыми руками и без оружия. Невиновные будут освобождены. Если вы откажетесь, мы применим силу. Сопротивляться не советую, пули легко пробьют стенку вагона.

Указанный им факт прекрасно понимали и ходоки, поэтому все пассажиры лежали, прижавшись к полу, а вдоль стен были навалены тюки с вещами, которые должны были, пусть не остановить, но хотя бы замедлить пулю. Так себе защита, но лучшего у них не было.

В подтверждение слов хранителя, гвардейцы вскинули автоматы. Этим, судя по выражению на лицах, ничего не стоит поубивать всех, то там есть, включая женщин и детей.

— У вас минута на размышление, — известил их хранитель, продемонстрировав золотые часы.

Ждать минуту никто не собирался, Ник кивнул Хансу, а тот ему в ответ, два штуцера, справа и слева, дружно грохнули. Головы гвардейцев разлетелись вдребезги, забрызгав кровью хранителя. Сам он тоже свалился, спустя секунду, Карел, сообразив, что бой начался, выстрелил в него. Насколько тяжела оказалась рана, было не разглядеть, да это никого и не интересовало. Гораздо важнее были дальнейшие события.

Дружинники, как и ожидалось, спасовали перед столь явным преимуществом противной стороны. Вскинув ружья, они начали отступать. Выстрелил только один, и пуля его чиркнула по крыше вагона. Ник подумал, что пистолет-пулемёт, который он положил перед собой, поможет легко, в пару очередей, убрать их всех. Но планы у них были другие.

— Мика! — крикнул Карел, стараясь, тем не менее, не высовываться из окна, — слышишь меня? Это Карел! Карел Волк!

Один из дружинников опустил ружьё и с сомнением произнёс:

— Карел? Откуда ты?

— Скажи своим, чтобы опустили оружие, я выйду к тебе, и мы спокойно поговорим.

— Хорошо, — ответил Мика, после, примерно, минутного раздумья, после чего обернулся к своим и скомандовал, — не стрелять.

Карел, прислонив ружьё к стене, медленно вышел из вагона, он подошёл к командиру дружинников. Оба сдержанно поприветствовали друг друга. Разговор был негромким, поэтому Ханс и Ник подошли поближе к выходу, чтобы всё слышать.

— Они сказали, — Мика кивнул на лежавший здесь же труп хранителя, — что вы напали на дружинников в Гролше, убили многих и сбежали сюда.

— Во-первых, — начал объяснять Карел, — убили мы четверых гвардейцев, вроде вот этих, которые собирались расстрелять женщин и детей в вагоне, более никто не пострадал. Во-вторых, уже неважно, что они сказали. Сколько осталось хранителей? Четыре? Пять? Это ненадолго. А скоро и остатки гвардии полягут.

— О чём ты? — на лице командира отразился натуральный ужас.

— Очнись, Мика! — Карел помахал у него перед носом рукой в перчатке, — их больше нет. Это уже не всемогущие властители и прогрессоры. У них больше нет никаких нужных нам технологий и нет власти над нами. Власть держалась на страхе, теперь им нечем нас пугать. Никакого конца света не будет. Ни болезней, ни землетрясений, ничего. Они остались без поддержки, окно в их мир закрыто. Остались только они и мы. Да ещё несколько десятков вот этих.

Карел пнул ногой обезглавленный труп гвардейца.

— Ты предлагаешь напасть на них?

— Они ещё здесь?

— Хранителей нет, но есть гвардейцы. Они сейчас там, — Мика неопределённо махнул рукой за спину, — им поручено охранять наши семьи.

— Охранять? — не понял Карел.

Зато ходоки всё поняли.

— Это по-другому называется, — сказал Ханс, выходя из вагона, — не охранять, а держать в заложниках. Они предвидели, что мы договоримся, а потому подстраховались. Если вы отказались бы стрелять в нас, он сообщил бы своим, и те расстреляли бы ваши семьи.

Ханс нагнулся и вынул из кармана мёртвого хранителя коробочку с небольшой антенной.

— А вот и связь.

— Нет ли здесь какого подвоха? — спросил выходящий из вагона Ник. Он, в отличие от Ханса, сразу подобрал автомат и начал снимать с трупа разгрузку.

— Всё может быть, — согласился Ханс, — вот только, по-моему, они просто сглупили. Слишком привыкли иметь дело с бессловесными овцами, которые психически не готовы дать им отпор.

Организовались люди быстро, дружина, насчитывавшая в своём постоянном составе пятьдесят штыков, да ещё двести поступали по мобилизации, быстро развернула оружие против правителей, потерявших легитимность в глазах народа. Понятно было, что против пары-тройки пулемётов две сотни вояк, почти без подготовки и с допотопными ружьями, — никакая не сила, даже если забыть о заложниках. Исправить этот печальный факт могла только умелое руководство и фактор внезапности. Знают ли гвардейцы о происшедшем? Никто ничего не успел сказать. Хранитель умер быстро, а гвардейцы ещё быстрее. Но, мало ли, вдруг договаривались выйти на связь, а если не вышли, то подъём по тревоге и расстрел заложников.