Ходячее недоразумение в академии Примы

— Лучегорская. Варвара Лучегорская, — поспешила ответить я, опережая деда. 

Была бы возможность, я бы уже выпрыгнула из машины и неслась исследовать кампус.

Девушка потыкала стилусом в планшет и сообщила:

— Вы зачислены на факультет Ходоков. Вам выделено место в женском общежитии в правом крыле академического городка. Можете оставить там вещи. Общий сбор состоится через полтора часа. Карту кампуса и список учебников вам выдаст староста курса после сбора, — заученно протараторила она, махнула рукой по планшету сверху вниз, и прямо перед машиной появилась мигающая магическая стрелка, указывающая направление, по которому нам нужно ехать. — Рядом с общежитием имеется академическая подпространственная парковка, можете оставить машину там. 

— Спасибо, Анниэль, — поблагодарил за информацию дед, прочитав ее имя на круглом бэдже, в то время как я рассматривала ее остренькие, выпирающие из прически ушки. 

Эльфийка! 

Так близко их видеть мне еще не приходилось. Может, как-нибудь удастся кого-нибудь из их народа уговорить дать мне потрогать эти заостренные ушки? Догадываюсь, конечно, что в их среде это моветон. Но вдруг? 

Мы покатили вперед, и я порадовалась, что у меня с собой мой скейт, потому что женское общежитие находилось на приличном расстоянии от главного здания. И мне стало понятно, почему перед началом занятий на территорию академии разрешают въезд на транспорте. 

У входа в общежитие уже стояли две машины, мы остановились чуть поодаль. К тому времени, как мы выгрузились и пошли к входу, одна из машин отъехала к большому стенду, на котором красовалась надпись «Подпространственная парковка» и светилась цифра 85. Встав в очерченное место, водитель вышел из машины, что-то нажал на стенде, и ему в руки из специального отверстия выпала бирка — я этого не видела, но уже знала из собственного опыта, — а машина сама медленно втянулась в появившееся марево и исчезла, и на стенде цифра изменилась на 84.

Когда я первый раз увидела такой способ парковки, чуть в порыве исследовательского интереса не повредила парковочный стенд. То-то я до этого удивлялась, что на улицах города почти не видно припаркованных машин, хотя движение довольно активное. Магия-с!

Здание общежития трехэтажное, с небольшими башенками по бокам и шпилем, выходящим из полукруглой сферы в середине. Довольно странная архитектура, но смотрелось красиво. Дед с моими чемоданами, количество которых выросло до двух, так как пришлось брать с собой канцелярию, и без обновок не обошлось, конечно — в другой мир же приехала! — шел впереди, а мама и я с рюкзаком за спиной в обнимку с любимым скейтом — позади. Мотя временно обосновался на руках у мамы и млел от ее почесываний за ушком.

В здании общежития нас встретила дородная комендантша странной наружности. В ее крови явно переплелись гены гномов, гоблинов и кого-то еще — с ходу и не определишь. По комплекции дама была квадратной, но при этом казалась не толстой, а просто сбитой. Цвет ее кожи — зеленый, а волосы почти белые, отчего при переходе с дневного света в полумрак коридора она показалась зомби, а уж когда улыбнулась во все свои… не ошибусь, если скажу тридцать восемь острых зубов, мне захотелось как можно основательней спрятаться за спину деда.

— Доброе утро, милая дама! — обаятельно улыбнулся он, взял ее большую лопатообразную руку в свою и обозначил поцелуй. Милая дама зарделась и смущенно поправила прическу, а ее щеки приобрели темно-зеленый оттенок. — Меня зовут Ходоковский Глеб Харитонович. А как зовут вас, милая дама?

Комендантша снова зарделась, не спеша забирать у деда руку:

— Для такого приятного мужчины, Глеб Харитонович, я просто Маришка.

Я все же спряталась за деда, потому что эта «просто Маришка» начала так беззастенчиво строить ему глазки, что я уже не могла сдерживать смех. Маме в этот момент тоже было нелегко, потому что за дедом места больше не было. 

А вот заяц удивил. Он соскочил с маминых рук и, оказавшись на стойке прямо перед комендантшей, пробасил:

— Детка, зачем тебе этот старый облезлый ходок? Посмотри лучше на эти лапы, — демонстрируя их, он пробарабанил ими по стойке, — на этот милый шаловливый хвостик, — тыгыдынц хвостиком, — и на мое длинное красивое… ухо! — и, поиграв бровями, добавил: — У меня, кстати, еще одно есть.

У бедной женщины от такой самопрезентации отпала челюсть, дед от характеристики себя любимого опешил, а мама умудрилась-таки уместиться за его спиной и изо всех сил сдерживалась, чтобы не захохотать. 

— Эм… — наконец, отмерла комендантша. — Я подумаю над твоим предложением. А пока… Глеб Харитонович, так кого вы привели?

— Варвара! — позвал дед и, не найдя меня, обернулся. — Вы что тут делаете?

Мама тут же вернула серьезное выражение лица, но смешинки из глаз убрать была не в силах. Я тоже попыталась собраться, но у меня это получилось гораздо хуже, чем у мамы. Дед вздохнул, покачал головой и вытащил меня из-за своей спины.

— Вот, нужно заселить эту девочку: Варвару Лучегорскую.

Комендантша извлекла из-за стойки такой же планшет, как и у девушки у ворот, и что-то на нем понажимала:

— Комната 546, поднимайтесь на пятый этаж, там вас будет ждать домовушка с комплектом постельного белья, она объяснит, что здесь и как.

Я опешила — какой пятый этаж? В этом здании их всего три! Я же не слепая и не разучилась считать! Но задать этот вопрос не успела — сзади нас уже подперли другие новоселы, и мама подтолкнула меня вперед.

— Вы идите, а я здесь посижу, — хрипло сообщил нам фамильяр, продолжая томно оглядывать комендантшу. — Маришка, ты же не против?

Женщина на всякий случай отодвинулась от нежданного ухажера чуть дальше:

— Против. Я, между прочим, на работе.

Уши зайца поникли, закрыв ему глаза, и он трагически воскликнул:

— Я тебе совсем не нравлюсь? — и приоткрыл один глаз, чтобы понаблюдать за ее реакцией.

Однозначного «нет» не последовало, и Мотя воспрял духом и распрямил уши.

Я решила от греха подальше забрать своего мохнатого друга и подхватила его со стойки.

— Варя! Верни меня немедленно!

— Мотя, ты же видишь — дама занята, — прошептала я ему на ухо. — Ты будешь только мешать. — Это замечание зайца не вразумило, и он продолжил вырываться, хотя я основательно зажала его под мышкой. — Ну, Мотя, а вдруг по дороге в комнату появится кто-то, кому нужно будет отгрызть его орешки, а тебя не будет? — сражаясь с ним и стараясь удержать в руках скейт, выдала я.

На этот раз аргумент оказался весомым, потому что заяц перестал выворачиваться. Я выдохнула, и мы продолжили наше восхождение.