Хогбены, гномы, демоны, а также роботы, инопланетяне и прочие захватывающие неприятности

И тут Квентин рассмеялся резким, устрашающим смехом.

— Получай, Ферн! — прогремел он, и отголоски загудели, загрохотали под сводчатым потолком. Ферн вцепился в поручень площадки.

Это была роковая ошибка. Канат, привязывающий его к поручню, оказался западнёй, так как Ферн не сразу увидел опасность и не успел отвязаться.

Корабль рвануло.

Всё было прекрасно рассчитано. Ферна отбросило к стене, но канат его удержал. В тот же миг огромный звёздный глобус маятником закачался по исполинской дуге на своей подвеске. При ударе канат Ферна мгновенно лопнул.

От вибрации загудели стены.

Тол мен прижался к колонне, не сводя глаз с глобуса. А глобус все качался да качался, и амплитуда его колебаний уменьшалась, по мере того как вступало в свои права трение. С глобуса брызгала и капала жидкость.

Тол мен увидел, как над поручнем показался шлем Далквиста. Тот пронзительно закричал:

— Ферн!

Ответа не было.

— Ферн! Толмен!

— Здесь, — сказал Толмен.

— А где… — Далквист обернулся, пристально посмотрел на стену и вскрикнул.

Из его рта полилась бессвязная, непристойная брань. Он выдернул из-за пояса бластер и прицелился вниз, в хитросплетение аппаратуры.

— Далквист! — воскликнул Толмен. — Не смейте!

Далквист не расслышал.

— Я разнесу корабль в щепы! — бушевал он. — Я…

Толмен выхватил свой бластер, воспользовался колонной как упором и прострелил Далквисту голову. Он следил за тем, как тело повисло над поручнем, опрокинулось и рухнуло на плиты пола. Потом упал ничком и замер, жалко поскуливая.

— Вэн, — позвал Квентин.

Толмен не отвечал.

— Вэн!

— Чего?

— Отключи генератор.

Толмен поднялся, шатаясь, подошёл к генератору и оборвал проводку. Он не стал утруждать себя поисками более простого способа.

Прошло много времени, но вот корабль приземлился. Затихла жужжащая вибрация. Огромный полутёмный салон управления казался теперь на удивление пустым.

— Я открыл люк, — сказал Квентин. — До Денвера пять-десять миль на север. В четырех милях отсюда шоссе, по нему доберёшься.

Толмен стоял, озираясь. У него был опустошённый взгляд.

— Ты нас перехитрил, — пробормотал он. — С самого начала ты с нами играл как кот с мышами. А я — то, психолог…

— Нет, — прервал Квентин, — ты почти преуспел.

— Что…

— Но ведь ты не считаешь меня машиной. Ты удачно притворялся, да семантика выручила. Я пришёл в себя, как только понял, что ты сказал.

— А что я сказал?

— Что ты никогда не попытался бы убить меня, если бы я был прежним Бартом Квентином.

Толмен медленно снимал скафандр. Ядовитую атмосферу уже сменил чистый, свежий воздух. Он изумлённо покачал головой.

— Не понимаю.

Смех Квентина звенел, заполняя салон тёплым трепетом человечности.

— Машину можно остановить или сломать, Вон, — сказал он. — Но её никак нельзя убить.

Толмен ничего не ответил. Он высвободился из громоздкого скафандра и нерешительно направился к дверному проёму. Тут он оглянулся.

— Открыто, — сказал Квентин.

— Ты меня отпускаешь?

— Говорил же я ещё в Квебеке, что ты раньше меня забудешь о нашей дружбе. Советую поторопиться, Вэн, пока есть время. Из Денвера, наверно, уже выслали вертолёты.

Толмен окинул вопросительным взглядом обширный салон. Где-то, безупречно замаскированный среди всемогущих машин, в укромном уголке покоится металлический цилиндр. Барт Квентин…

В горле у него пересохло. Толмен глотнул, открыл рот и снова закрыл.

Потом круто повернулся и ушёл. Постепенно его шаги затихли вдали.

Один в безмолвии корабля, Барт Квентин ждал инженеров, которые вновь подготовят его тело к рейсу на Каллисто.

Генри Каттнер Лунный Голливуд

1

Маре Имбриум [67] — самое негостеприимное место на Луне. Это угрюмый холодный ад, где нет ничего, кроме хаоса скал и вулканического пепла.

Монотонность пейзажа разнообразили только кратеры всевозможных размеров, — зловещие напоминания о метеоритах, мчащихся сквозь пустоту словно винтовочные пули, постоянной смертельной угрозе дерзким землянам, забравшимся сюда неизвестно зачем.

67

Маре Имбриум (Mare Imbrium) — Море Дождей.

Две фигуры в пузатых скафандрах отчаянно неслись по этой лунной пустыне в сторону высокой скальной стены. Хотя за ними никто не гнался, взгляды, которые они время от времени бросали назад, были полны ужаса. Одной из этих двоих была девушка с темными волосами, облаком заполняющими прозрачный шлем, а вторым — мужчина с лицом, лишенным какого-либо выражения, и движениями, странно не соответствовавшими поведению девушки.

Но когда она споткнулась и упала, он задержался, чтобы помочь ей встать. Девушка хотела немедленно бежать дальше, но вместо этого лишь указала куда-то вперед. Лицо ее исказилось гримасой ужаса.

Сверкающий предмет появился перед ними совершенно внезапно, затмевая и слабый блеск Земли, и яркое великолепие звезд.

Он походил на гигантское огненное яйцо, яростно вращающееся в феерии ослепительных радужных бликов; с обоих концов его оси тянулись два тонких, исчезающих в пустоте луча света. Мгновение предмет висел неподвижно, словно мешкая, потом устремился вниз, к двум беглецам.

Из огненного ядра вырвались потоки света, и мужчина вдруг поднялся вверх, словно его схватили невидимые щупальца. Извиваясь и дергаясь, он все ближе подплывал к сверкающему предмету. Девушка отчаянно рванула из-за пояса какой-то продолговатый предмет, но, прежде чем успела им воспользоваться, непонятная сила оторвала от почвы и ее.

Над ее головой мелькнул узкий луч света, но она не смотрела вверх, взгляд ее был прикован к мужчине.

Глаза у того полезли из орбит, а по его скафандру поползло какое-то мерцание. Внезапно из-под воротника вырвался яркий луч, мгновенно окружил весь шлем, а затем начал расти, превращаясь в жуткую, но вместе с тем прекрасную огненную спираль, которая все более удлинялась, чтобы через минуту достигнуть кружащего светящегося предмета. Тут же такие же спирали выросли из локтей, коленей и пояса, чтобы затем соединиться и тоже устремиться к огненному шару.