Хокин

— Хокин. — Азагот даже не повернулся к нему. — Ты опять пришёл со мной драться?

— Дважды за двадцать четыре часа уже грубость, — ответил Хокин тем же весёлым тоном, что и отец. Разумно начать любой разговор с Азаготом на позитивной ноте.

Азагот хмыкнул, что Хок счёл за смех.

— Тогда, чем могу помочь?

— Только что разговаривал с Эмерико, и он сказал, ты согласен с ним, что Аврора должна уйти.

Махнув рукой, Азагот остановил парад душ и повернулся к Хоку.

— Немного неверная характеристика того, что я сказал.

В душе затеплилась надежда.

— Значит, она может остаться?

— Нет, я сказал, что ты можешь её привести сюда. — Огонь в камине вспыхнул, сопровождая мысли Азагота. — Но существуют правила. Ей нужно уйти.

Твою же мать. У Хока сердце сдавили тиски. А он надеялся. Аврора заслужила лучшего, и он будет биться за неё. И дело даже не в вине за то, что из-за него она оказалась в такой ситуации, а в том, что Аврора ему нравилась. Праймори или нет, она особенная.

— Это неправильно, и ты это знаешь, — с яростью заявил он. — За ней охотится серийный убийца. Она не праймори, и правила на неё не распространяются.

— Я не знаю, что сказать. — Азагот, опершись бедром о стол, вытянул длинные ноги. — Совет Мемитимов держит Шеул-Гра открытым, только пока Мемитимы не нарушают правила или не вмешиваются в судьбу праймори

— Ни для чего из этого я не использую Шеул-Гра, — заспорил Хок. — Я знаю, что судьба Дрейгера не изменилась из-за того, что я сделал с Авророй. Кроме того, мир твой. И правила твои. Ты можешь заставить Совет изменить правила.

— Не могу, сынок, — возразил Азагот, и Хокин едва не упал. Азагот никогда так к нему не обращался, и Хок не знал, что сказать. К счастью, Азагот продолжил говорить, и Хоку не надо было отвечать. — Мне есть о чём договориться с Советом. Припас в рукаве много карт, и не могу потратить не одну из них на человеческую женщину.

— Но…

— Нет. У тебя есть обязанности перед праймори, а не перед случайными людьми.

— Она далеко не случайность, — проскрежетал он. — И мне не нужна лекция про мои обязанности.

Выругавшись, Азагот выпрямился, и атмосфера вокруг стала напряжённой.

— Ты что-то чувствуешь к этой женщине. Хок, это глупо. Ты позволяешь эмоциям влить на работу и поступки. Это ошибка.

— Ошибка? — Хокин фыркнул. — Не могу поверить, что ты так говоришь. Именно ты изменил свой мир ради женщины, которая теперь всё чаще избегает встречи с тобой.

— Мои отношения с парой тебя не касаются.

Хокин понимал, что должен заткнуться. Но, проклятье, ему нравилась Лиллиана, а его отец самый огромный идиот, и его терпение уже на исходе. В конце концов, кровь Азагота течёт по его венам.

— Лиллиана для меня стала больше родителем, чем ты, — проговорил он. — И я не хочу видеть, как ты причиняешь ей боль.

Зашипев, Азагот обернулся, и Хок задумался, что задело отца больше? То, что Лиллиана стала больше для него родителем, или то, что Азагот делает ей больно?

— Я обеспечил тебя едой, кровом, тренировками…

— Поздравляю с этим минимумом, папочка. Похвалить тебя за те шесть секунд, которые ты потратил на наше зачатие? — Если гневный румянец на щеках Азагота и говорил о том, что задели больную тему, то Хок уже не мог остановиться. — По крайней мере, мать заботилась обо мне в утробе, пока не выкинула в человеческий мир на произвол судьбы.

Азагот замер, словно ледяная статуя.

— Если ты так недоволен, почему здесь?

Хороший вопрос. Всего пару лет назад он жил с другими Мемитимами в бельгийском замке, одном из нескольких «домов», где Мемитимы жили и тренировались, если они не хотели жить отдельно или у Азагота версии «до Лиллианы», когда он был ещё нереально злобным. Но после появления Лиллианы и момента, когда отец открыл для них свой мир, многие, если не большинство, стали искать то, чего были лишены с самого рождения — принадлежность к семье. Настоящий родитель. Братья и сёстры. И хотя Азагот — придурок, жизнь в Шеул-Гра лучше, чем всё, с чем Хокину пришлось столкнуться.

— Я счастлив, — произнёс он. — Именно здесь.

— Но ты несчастлив.

Хокин никогда прежде об этом не задумывался. Он чертовски хорошо выполнял свою работу и долг, игнорируя самые простые радости. Но сейчас, когда Азагот заметил это, он понял, что недоволен всё же чаще.

— Я презираю правила Мемитимов. Никакого алкоголя, кроме вина, никакого секса или самоудовлетворения. Ограниченное общение с людьми, демонами и ангелами не Мемитимами. То, что нас считают второсортными ангелами. Я хочу вознестись, чтобы стать членом Совета и изменить ситуацию. Ты знал, что некоторые члены Совета — ангелы? Обычные ангелы, которые никогда не были Мемитимами? Что это за дерьмо такое? Как они могут устанавливать правила для тех, кого не уважают или не понимают?

Азагот кинул на него взгляд «Да, что ты говоришь», потому что отлично об этом знал. Мать Хока — ангел и заседала в Совете.

— Я понимаю твоё разочарование, — проговорил Азагот, подходя к заполненному до отказа бару, вероятно, чтобы задеть Хокина, ведь тот не мог пить ром, который отец плеснул себе в стакан. — Тысячи лет Небеса устанавливали правила для Шеул-Гра.

— И ты постоянно выворачивался.

— Я знаю, как можно что-то обойти или изменить. Как знаю и то, за что стоит платить.

— И считаешь, что за Аврору платить не стоит?

— Не стоит. — Он отпил рома. — Послушай моего совета, сынок. Жизнь слишком длинная, чтобы тратить её на сожаления. Позволь женщине уйти и не оглядывайся.

— То есть поступить так же, как ты с нами? И нашими матерями? — Это подлый и незначительный ход, несущий в себе сотни лет разочарования и проблемы брошенного ребёнка.

— Ты ничего не знаешь, — прорычал Азагот. — А я не обязан объясняться.

— На самом деле, думаю, ты много чем обязан и мне и братьям с сёстрами.

Глаза Азагота начали пылать страшным кроваво-красным цветом, и Хок понимал, что уже много раз ткнул зверя.

— Убирайся. Прочь.

— Из твоего кабинета? — огрызнулся Хок. — Или из Шеул-Гра?

— Сам выбирай. — Ни в голосе, ни во взгляде Азагота не было колебаний или нерешительности. — Но в любом случае, убирайся с глаз моих и забирай с собой женщину.

Боль пронзила Хокина насквозь. Отцу насрать уйдёт он или нет. Ну, может, Хок должен последовать его совету. Единственному полезному, что дал ему Азагот.

— Не сожалеть, да? — Он развернулся на пятках и схватил бутылку рома из бара, прежде чем выйти за дверь. — Не оглядываясь?

Так он и поступил.

Но, чёрт, было больно.

Глава 13

Авроре нужно убраться отсюда. Ни за что она не будет сидеть и ждать, когда Хокин преподнесёт её Дрейгеру на блюдечке с голубой каёмочкой. Если Дрейгер действительно может найти её, она будет переезжать, пока не устроит ловушку, чтобы убить его или заставить потерять много крови. Убить, скорее всего, не выйдет из-за защиты Хокина, но если сможет добыть кровь Дрейгера, воспользуется инструкциями с форума и разрушит отслеживающее заклинание. Правда, для этого ей нужно с кем-то заняться сексом.