Хоккей в моем сердце. Об игре, друзьях и недругах

Тарасов тогда весьма сурово посмотрел на меня. Но после памятного собрания стал выпускать нас с Володей регулярно. Играли вместе, как мы любовно его называли, с дядей Веней Александровым, выдающимся хоккеистом ЦСКА и сборной. Почти целый год отыграли. Никаких проблем не возникало.

С Александровым комфортно было играть. Мы в ту пору с Володей молодые совсем, заряжены непременно проявить себя. Желание било через край, по той же причине недоставало, что ли, ума игрового. Рядом с дядей Веней постепенно росли, обретали тот самый ум. Он прежде всего думающий мастер, грамотно и доброжелательно подсказывающий. Никогда не кричал на меня с Вовой. «Надо отдать!» – это подсказ от Александрова. Отдавали.

История молодых «бычков»

Сейчас можно что угодно говорить, рассказывать, публиковать. А с Валеркой Харламовым свел нас в одну тройку его величество Случай. До перелома лодыжки у дяди Вени ЦСКА отправился играть в Чебаркуль с местной «Звездой» на Кубок СССР. Соперниками руководил один из друзей Анатолия Владимировича Тарасова. Наверное, часов десять из-за нелетной погоды просидели в аэропорту Внуково. Наконец, прилетели-таки в Челябинск. Оттуда – к месту проведения кубковой встречи. Там открытая арена, тридцать градусов мороза. Пять тысяч зрителей никуда не расходились, с нетерпением ждали приезда ЦСКА. Представляете, несколько часов кряду ждали, настоящие болельщики, истинные ценители хоккея!

Кстати, после первого сбора в Кудепсте, о подробностях которого я уже рассказал, к месту прохождения воинской службы в Чебаркуль отправили в том числе Валерку Харламова и Сашку Гусева. Они против нас в том кубковом матче очень здорово отыграли. Мы же действовали в две пятерки, а третья между тем грелась в подтрибунном помещении и т. д. Помню, после броска Александрова шайба, угодив в штангу ворот, раскололась на четыре части, настолько трескучим был мороз.

Вернулись в Москву. После травмы дяди Вени Тарасов вызвал из Чебаркуля Валерку Харламова и, как мы любовно его называли, Сашку Гуся. Анатолий Владимирович сразу поставил Харламова к нам с Володей Петровым. Первый свой поединок в таком сочетании провели против горьковского «Торпедо», ворота которого защищал великий Виктор Коноваленко. Площадка, на которой играли, открытая, по-моему, даже без искусственного льда, 68-й год. Вот истоки создания нашей тройки.

Мы словно три молодых «бычка» буквально вылетали на лед и – вперед. Тактика – где потеряли шайбу, там ее и находили. Тут же вцеплялись в соперников. Делали свое дело. Мы не ведали, что такое «откат». Повторюсь, тут же пытались накрыть противника. Часто удавалось. Пожалуй, процентов пять в своей зоне играли, остальное время атаковали.

Безусловно, выручало общение между собой, за кромкой площадки тоже. Еще поэтому тонко чувствовали друг друга, понимали с полуслова, полужеста. С самого начала и до окончания карьеры исповедовали принцип: впереди катящемуся партнеру отдай пас, а сам откройся. Это примерно, как в «дыр-дыр» в футболе. Никогда не передерживали шайбу.

Уважали друг друга. Не считались, например, кто должен отработать назад. Если Володя впереди, значит, кто-то из нас, крайних форвардов, должен успеть в оборону. Наша тройка – будто крутящееся колесо. Когда все стали забивать, тогда и осознали – пришло истинное взаимопонимание. Получилось звено!

Так вышло, по настоятельной просьбе Тарасова завершил выступления в большом хоккее Витя Полупанов. Великий тренер позвал меня к себе на разговор: «Боря, хочу продлить хоккейный век Фирсова и Рагулина. Забираю у вас Харламова». От неожиданности я воскликнул: «Анатолий Владимирович, а как же мы?» «Вы двое играете, третий тоже будет играть». Однако не сразу нашелся тот самый «третий». Смолин, Еремин, Ноздрин были, другие партнеры…

Закончил играть Анатолий Ионов. И Тарасов из тройки Мишакова перевел к нам с Володей Юру Блинова. С ним действительно стало получаться. Взяли олимпийское «золото» Саппоро. А Валерка Харламов был в звене с Викуловым и Фирсовым, причем Анатолий Васильевич исполнял роль центра, хотя по амплуа крайний нападающий. В Саппоро, как видим, все удачно сложилось. Сама жизнь показала, прав оказался великий наш наставник Тарасов.

После 1972 года Анатолий Владимирович вместе с Аркадием Ивановичем Чернышевым ушел из сборной. Новый тренер, Всеволод Михайлович Бобров, восстановил нашу тройку с Валеркой Харламовым. Между тем завершали свои выступления выдающиеся центрфорварды, – Альметов со Старшиновым. Вообще, на мой взгляд, в период с 1968 по 1981 год Володя Петров сильнейший центр в отечественном хоккее. Абсолютно объективная, прагматичная оценка, независимо от клубных симпатий или антипатий. Он обладал прекрасным видением площадки, своего рода дирижировал игрой партнеров, блестяще завершал атаки. И колоссальный объем работы проделывал.

Дружба кланами

Мы пришли с Володей Петровым в ЦСКА практически одновременно. Уже знали, что собой представляет этот великий клуб. Все время держались вместе. Общались в поезде или самолете, когда отправлялись на выездную игру. Жили в одном гостиничном номере. Собственно, так издавна повелось. Дружили Рагулин с Кузькиным и Зайцевым, Альметов с Александровым и Локтевым.

Тройка единомышленников и приятелей Мишаков – Ионов – Моисеев по времени уже ближе к нам с Володей и Валерой. Своего рода хоккейные «кланы» в лучшем смысле слова. Да, иногда ссорились по мелочам: кто-то в номере закрывал окно, кто-то, напротив, открывал. Душно, видите ли, было. Приходил Валерка и одним своим доброжелательным видом снимал напряжение, возникшее на ровном месте. «Ладно вам, что чудите», – ровным, спокойным голосом успокаивал партнер, давний наш товарищ. Но мелкие бытовые размолвки никак не сказывались на качестве игры, да и не могли сказаться.

Виктор Васильевич Тихонов в свое время перевел Петрова в другое звено. И в двусторонней тренировочной игре Вова чуть голову мою не снес. «Ты что, Вовчик?!» – недоумевал я. «Сегодня я твой противник», – говаривал друг и партнер. Игра, общее дело все равно нас мирили.

Тот же Валерка Харламов несколько моложе нас с Вовой. Небольшая разница в годах тем не менее не мешала общению. Мы всегда были вместе. Я, правда, женатым пришел в ЦСКА, затем и Володя семью создал. Один Валерка свободен. Может, на этой почве Харламов сошелся в сборной с Сашей Мальцевым. Оба холостые, красавцы, девчонки бегали за ними гурьбой, народ любил хоккеистов за прекрасную игру. Словом, очень популярные люди. Но когда Саша и Валера семью обрели, стали сдержаннее на всякие эскапады. Кое-что позволяли себе, но в пределах разумного. Знали, дома жены ждут. Чувство ответственности не покидало ребят.

Отпускной месяц у хоккеистов – июнь. Мы не сразу в отпуск уходили как таковой. Встречались с болельщиками на предприятиях, в воинских частях, нас там всегда очень ждали. В свободное время успевали буквально все. Это глубокое заблуждение, что спортсмены – не от мира сего. Обычные, нормальные люди. Святыми уж точно не были. Другое дело, нас знала, без преувеличения, вся страна. Публичные персоны и вести себя должны прилично. Если и «принять на грудь», то в соответствующих пропорциях. Не уронив имени своего.

Затем снова «пахали» как папа Карло. Молодежь вообще начинала работать раньше нас, в конце июня. Мы входили в очередной сезон с первого июля. Весь отечественный спорт, не только хоккей, построен на учебно-тренировочном процессе.

Методы великого Тарасова

Самое время рассказать подробнее о взаимоотношениях с одним из самых ярких хоккейных наставников советского периода. О его взглядах на игру, людей хоккея, разных житейских ситуациях.

Безусловно, он умел раскрыть талант хоккеиста. Если бы не Тарасов… Сомневаюсь, что столь же ярко смотрелся бы я в «Локомотиве», достиг бы высот мастерства и широкого признания. Что попал бы, например, в состав национальной сборной. Конкуренция была чрезмерно жесткой, я уже рассказывал об этом.

Анатолий Владимирович пестовал характер игрока, ставил перед ним высокие задачи, умел вместе с хоккеистами реализовать задуманное. Убеждал не только много тренироваться, но и успешно учиться. Иногда, правда, противоречил себе. Мог сказать буквально следующее: если учеба мешает хоккею, бросай учебу. Спустя неделю: «Почему не учишься?! Иди, учись».