Холод и яд

– Ребят, разойдитесь по домам. Вы мешаете.

– Да мы не будем отвлекать, – развязно протянул Фил, подпинывая носком ботинка крупную льдинку. – Ну дайте нам с другом попрощаться хоть. Даже приговорённым к смерти дают последнее слово.

– У нас мораторий на смертную казнь, Шаховской. Так что обойдётесь и без последнего слова, – отозвался Светлаков так же ядовито и нахально, а потом нахмурился и деловито скомандовал: – Всё, давай, поехали.

Варя закусила губу и почувствовала, как рядом с ней, близко-близко, плечо к плечу, встал Фил. Его ладонь вслепую нашарила её руку. Пальцы переплелись, и Варя вновь почувствовала себя спокойно и уверенно. Фил рядом тихо выдохнул, словно выпуская пар. Иванов нырнул в автомобиль, проворачивая ключ в замке зажигания. Варя взглянула на Артёма. Он казался бледнее, чем с утра. И на его лице отчётливо читалась такая же утомлённость этим сумасшедшим днём, как и у всех. «Досталось тебе…» – Варя вздрогнула и невольно сжала пальцы Фила. Артём вдруг посмотрел на неё тем самым тёплым ободряющим взглядом и подмигнул.

Фил её отпустил. И Варя, сгорая в этом тёплом пуховике от странных мыслей и ощущений, кажется, в один миг оказалась подле Артёма. Из жара её бросило в холод. Мороз забрался под самую кожу, сводя пальцы. Варя накрыла холодными ладонями его руки, спрятанные под спортивной кофтой. У него были неправильно горячие для января пальцы. Кожу обжёг металл.

Наручники. Варя вздрогнула. Грудь вновь сдавили отчаяние и неверие.

– Артём? – широко распахнула глаза, стараясь не моргать: боялась заплакать. – Тём…

Сказать она больше ничего не успела. Кто-то из полицейских за спиной раздражённо крякнул, а потом Светлаков оттащил её назад со словами, что это запрещено, что они уже уезжают. Варя рванулась, резко сбрасывая руку полицейского и рюкзак. Поддела его ногой, разъярённо сопя:

– Нате – обыщите!

Откуда вдруг в ней, спокойной и интеллигентной, взялась такая дерзость и кипящая смелость, она не поняла. Лишь с головой окунулась в это чувство и просила полицейских дать им пару минут. Не больше. Они, на удивление, согласились. Иванов предупредил, что внимательно будет следить за ней (только зачем – думала Варя – она ведь не умеет вскрывать замки наручников, значит, и бежать не поможет). Светлаков засёк таймер.

Две минуты пошли. Рюкзак валялся у ног. Варя коснулась рук Артёма под толстовкой и попыталась ободряюще сжать их, вселить в него переданную Филом надежду на лучшее. Артём вздохнул, болезненно кривя губы.

– Устал? – прошептала Варя, разглядывая круги под его глазами, которые как будто потемнели.

– Всё хорошо, Варя, – прохрипел Артём.

Ложь была слишком очевидной: не могло быть хорошо после полуторачасового разговора с директором и полицейскими. Не могло быть всё хорошо в наручниках на морозе. Варя поняла: всё плохо.

– Тёма… – Варя осторожно разгладила большим пальцем пластырь на лбу, полукасанием очертила синяк на скуле, положила руки на его плечи, напряжённые, жёсткие.

И мгновенно прижалась к его груди, задерживая дыхание. Старший лейтенант Иванов рванулся – Варя это ощутила, но лишь крепче вцепилась в Артёма. Он вздрогнул, отзываясь на её объятие, и со вздохом прижался щекой к её затылку. Губы искривились в отчаянной улыбке, и Варя плавно отпрянула. Прокрутила на пальце кольцо и вновь подняла голову, заглядывая в глаза Артёма в поисках истины и невиновности, как собака заглядывает в глаза хозяина в поисках ласки и любви. Не смогла различить ничего. Зашептала, путано, торопливо, мотая головой:

– Тём, я ничего не понимаю. Не понимаю. Ничего не понимаю! – поморщилась и потерялась в словах: – Объясни мне, Тём. Что… Что это вообще?!

– Я не… Я не знаю.

– Правда?

Вопрос звучал крайне наивно, но терзал душу совершенно не по-детски. Разумеется, при полицейских следовало говорить осторожно и думать, что именно называть правдой. Но Варе нужна была чистая истина, какой бы горькой она ни была. Пусть Артём бы сказал, что нашёл способ подзаработать, вляпался в неприятности, в плохую компанию – он бы доверился ей. Показал бы полную картину, а Варя бы что-нибудь придумала. Обязательно придумала (не зря же у неё за плечами столько детективов!), если бы он только сказал.

Артём молчал. Почему-то не кивнул и не мотнул головой, не сказал хотя бы «правда» или «ложь». Молчал. И это молчание было мучительней собственных сомнений. Потому что, казалось, уже Артём сам себе не верит. Светлаков объявил о последних секундах прощания. Варя не шелохнулась. Лишь вцепилась в руки Артёма с силой, так что он болезненно прищурился.

– Тём. Правда?..

– Послушай, он тебе сейчас лапши на уши навешает, – вздохнул Светлаков и накрыл ладонью её плечо. – Вот оно тебе надо? Я могу сказать правду: он накрокурьер. Доставляет наркоту и пишет граффити с адресами на стенах. Полегчало? – Варя мотнула головой. – Вот. А это правда. Всё. Кончайте уже плакаться.

Варя отвела взгляд и выдохнула:

– Артём, или это правда?

Артём пожал плечами и судорожно втянул воздух:

– Ты знаешь, что нет никакой правды. Ты считаешь правдивым то, что тебе нравится, что тебе хочется. Правда зависит от тебя…

– Балбес! – нахмурилась Варя, подчиняясь приказу полиции и отступая от друга.

Его внезапные философствования были совершенно неуместны сейчас. Даже Фил, всё это время молчаливо наблюдавший за прощанием, засунув руки в карманы, после этой фразы присвистнул и неоднозначным жестом потёр висок. Варя подняла рюкзак, отряхнула и кивком головы поблагодарила полицейских. Какими бы они продажными ни были, они всё же дали им с Артёмом шанс. Светлаков кивнул в ответ.

Варя перевела взгляд на Артёма и искусственно улыбнулась. Ни сомнений, ни отчаяния не было в душе – просто пустота. Просто пустота, как у пластиковых кукол. Артём вдруг поморщился, мотнул головой и в один шаг, широкий, но как будто неуверенный, оказался рядом с Варей. Он прикрыл глаза, уткнулся лбом в её лоб, прошептал:

– Я не виноват.

Быстро коснулся Вариной щеки губами.

Варя сперва отшатнулась от Артёма, как от открытого пламени, широко распахнув глаза и приоткрыв рот. Но уже через пару секунд нежно, чуть подрагивая от накрывшего её страха, поцеловала его в щёку в ответ. Артём приподнял уголки губ в тёплой улыбке.

И Варя ему поверила. Торопливо отошла на несколько шагов и встала рядом с Филом. Он гневно хмурился и посылал невербальные сигналы Артёму, а друг лишь пожимал плечами, пока его не впихнули на заднее сидение легковушки. Варя неловко потёрла щёку и посмотрела на Фила. Тот криво и без излюбленной самоуверенности усмехнулся:

– А меня поцелуешь?

Губы дрогнули. И если на лицо Варя ещё могла натянуть каменную маску и ответить ядовито-колко, то со вспыхнувшими щеками сделать ничего не смогла и молчаливо посмотрела на дорогу, выискивая в неплотном потоке отцовский автомобиль. Фил крякнул:

– Ла-адно. Молчи, ничего не говори, сам знаю, что балбес. Я тебе не нужен?

Варя неловко пожала плечами. Уж папу она могла как-нибудь дождаться без лишних неприятностей и слёз. Фил нервно улыбнулся краем губ, сжал руку над головой в кулак и ободряюще крикнул в сторону полицейской машины:

– Артемон, удачи!

Обернулся и помахал Варе раскрытой ладонью:

– Пока!

– До завтра… – Варя невольно расплылась в улыбке.

Фил стремительно скрылся за поворотом.

Парковка жила. Машины подъезжали и уезжали, высаживали и забирали детей, скрипя шинами по уже изрядно примятому снегу, Варя посмотрела время на телефоне: урок уже пятнадцать минут, как закончился, а папы ещё не было. Полицейские тоже почему-то не торопились уезжать и о чём-то яростно спорили, перекладывая бумаги под водительским стеклом. Взгляд то и дело возвращался к ним, и Варя только усилием воли отводила его к дороге в ожидании чёрного «Range Rover».