Холод пепла

В этот момент у Франка возникло ощущение, будто он действовал, как автомат, дни напролет представляя себя и свою коллегу. Он продолжил:

— Мы хотели бы поговорить с мсье Коше.

Лицо женщины оставалось невозмутимым.

— Он больше здесь не живет, — спокойно ответила она.

— Тогда где можем мы его найти?

Женщина выдержала паузу.

— На кладбище Арвильера.

Ошарашенные Дюамель и Лонэ переглянулись.

— Вы хотите сказать, что он умер? — уточнила Эмили.

— Анри покинул нас более месяца назад.

— Нам очень жаль, — сказал Лонэ тоном, в котором вовсе не было сочувствия. — Мсье Коше был вашим супругом?

— Моим спутником, — поправила его женщина. — Мы прожили вместе почти двадцать пять лет.

Мозг Лонэ лихорадочно заработал. Анри Коше умер более месяца назад, то есть приблизительно тогда, когда Николь Браше…

— Простите, мадам?..

— Зовите меня Алисой.

— Когда именно умер мсье Коше?

— Двенадцатого апреля, в понедельник…

Николь Браше убили двенадцатого марта. Месяцем раньше, день в день. А это означало, что Анри Коше мог иметь отношение к ее смерти.

— У мсье Коше была «ауди 80 В3»?

По-прежнему бесстрашная, нисколько не обеспокоенная визитом двух жандармов, женщина медленно кивнула головой.

— Да, «ауди-80», совершенно верно.

— Мы расследуем автомобильную аварию с участием белой «ауди» этой модели. Мсье Коше был единственным, кто пользовался машиной?

— Анри больше не садился за руль. Ему было девяносто лет.

«Черт возьми! — мысленно выругался Лонэ. — Он был слишком стар, чтобы прикончить женщину, да еще связать ее».

— Машину водила я, — через некоторое время продолжила Алиса.

— Можем ли мы взглянуть на нее?

Женщина повернулась к жандармам спиной.

— Следуйте за мной.

Гараж не примыкал к зданию. Это был старый сарай с источенными червями дверями, створки которых удерживала широкая цепь без замка. Старая женщина развязала цепь и бросила ее на землю.

Помещение было тесным и насквозь пропахло опилками и сыростью. Лонэ заметил верстак, заваленный старыми ржавыми инструментами и коробками разных размеров. «Ауди» стояла капотом к задней стене, и жандарму пришлось протискиваться, чтобы посмотреть на ту часть машины, которая его интересовала.

Лейтенант сразу же заметил, что справа капот был поцарапан, а указатель поворота разбит. На этот раз речь не могла идти о совпадении. Лейтенанта охватило чувство удовлетворения. Однако вскоре к этому чувству примешалось странное замешательство. Картина, представшая перед его глазами, никак не сочеталась с величественным обликом поместья и четой старых владельцев.

Лонэ кивнул своей коллеге.

— Мадам, был ли у мсье Коше внук по имени Орельен?

Лицо женщины внезапно оживилось. Маска, которую она надела для жандармов, спала.

— Почему вы спрашиваете у меня об Орельене? Вы приехали из-за Николь…

Лонэ и Дюамель изумленно переглянулись. Женщина оперлась на ржавый металлический стул и тяжело опустилась на него, словно сломленная внезапной усталостью.

— Что вы можете сказать о мадам Браше? — спросила Эмили, еще не оправившаяся от шока.

В уголках губ Алисы появились горькие складки.

— Ничего. Только то, что я виновата в ее смерти.

Глава 35

Алису задержали 15 мая 1999 года. Об этом событии я узнал из короткого сообщения, оставленного на моем автоответчике жандармом, который не потрудился сообщить мне причину ареста. И все же у меня в голове сразу мелькнула мысль об убийстве Николь Браше. Или, возможно, речь идет об апостериорной реконструкции, теперь, когда у меня сложилось более полное представление об этом деле…

Я немедленно позвонил адвокату нашей семьи, хорошему знакомому моего отца, который на похоронах, между выражениями соболезнования и несколькими рукопожатиями, заверил нас, что всегда придет нам на помощь, как бы ни сложились обстоятельства. Я редко имел с ним дело лично. Он занимался лишь нашими семейными мелкими дрязгами и был так же, как и я, удивлен, узнав о задержании Алисы. Однако лаконичное послание жандармов удивило его не так сильно. Адвокат объяснил мне, что, хотя задержанный может предупредить членов своей семьи о том, где он находится, ничто не обязывает полицию или жандармерию сообщать им о характере самого правонарушения. Адвокат чувствовал мое замешательство и говорил со мной дружеским, успокаивающим тоном.

— Послушайте, Орельен, прошу вас, предоставьте мне свободу действий. Оставайтесь в Париже. И, главное, не связывайтесь с жандармерией Шалона. Вы ничего не добьетесь от жандармов. В любом случае вы не сможете увидеться с Алисой.

— А вы, когда вы сможете с ней поговорить, как думаете?

— Через двадцать один час с момента задержания. Разумеется, я постараюсь собрать как можно больше сведений до встречи с ней, но мне не дадут ознакомиться с делом. А вы сами-то как думаете, за что задержали Алису?

Я внутренне содрогнулся. Должен ли я откровенно рассказать адвокату обо всем, что узнал за эти последние недели? В конце концов, я не мог установить точную связь между всеми происшедшими событиями. Мне казалось, что смерть Николь Браше стояла особняком.

— По правде говоря, я не уверен…

— Но вам что-то известно, не так ли? Орельен, вы должны мне доверять.

Я тяжело вздохнул.

— Хорошо. Более двух месяцев назад умерла женщина…

И тут слова полились рекой. Я уже не мог остановиться.

Я решил последовать совету Элоизы. Я должен был поговорить с сестрой: не только о смерти отца, но, разумеется, и о задержании Алисы. На протяжении десяти лет я имел глупость считать, что оберегаю Анну, в то время как это она хотела меня защитить. Я не мог позволить себе скрывать от нее столь важную информацию.

— Офелия, это Орельен. Мне надо поговорить с Анной.

— Она еще не вернулась.

— Ты не знаешь, где она?

— Полагаю, в Школе Лувра…

Офелия лгала так же плохо, как муж, который пытается скрыть от жены существование любовницы.

— Послушай, не напрягайся. Я прекрасно знаю, что Анна давно бросила учебу.

У Офелии хватило совести не притворяться, будто она удивлена.

— Мне очень жаль, Орельен. Я не думала, что ты об этом догадываешься. Последнее время Анна сама не своя. Думаю, у нее очередной приступ.

Я вспомнил, как поучал Элоизу: когда имеешь дело с людьми, страдающими депрессией, никогда нельзя доверять внешним признакам.

— Черт возьми! — вырвалось у меня. — Ты могла бы сказать мне об этом раньше. Я ее почти не вижу…