Холодная гора

Второй близнец и светловолосый парень смотрели через узкую полосу кукурузного поля, где старый серый стог прошлогоднего сена торчал конусом у опушки леса. Они улыбались, как будто ожидали увидеть что-то забавное среди деревьев.

Старик сказал:

— Эй ты, у изгороди. Я знаю тебя. Ты Тиг. Давай сюда.

Тиг не двигался.

Старик спросил:

— Не подъедешь?

Тиг не пошевелился. Губы у него изогнулись в усмешке, но глаза его были словно холодный камин, из которого выгребли пепел.

— Это твои ниггеры? — спросил старик у Тяга.

— Я не знаю, что это за ниггеры, — ответил Тиг. — Но они не мои. Мне такие и даром не нужны.

— Кому же они тогда принадлежат?

— Сами себе, полагаю, — ответил Тиг.

— Давай подъезжай сюда, — сказал старик.

— Я просто собираюсь отдохнуть здесь на опушке леса.

— Не доводи меня, а то я всажу заряд в кого-нибудь, — сказал старик.

— У тебя один лишь ствол, — подчеркнул Тиг.

— Хватит и одного, чтобы вас пристрелить. — Старик сделал несколько шагов назад, пока не решил, что все трое оказались у него под прицелом. Затем скомандовал:

— Слезайте все с лошадей и встаньте вместе. Все, кроме Тига, спешились.

Лошади стояли без всадников, брошенные поводья спускались до земли; уши у лошадей были повернуты вперед, как будто они с любопытством прислушивались к разговору. Негр по имени Байрон, получивший рану, приложил к ней пальцы и посмотрел на кровь, затем вытер руку о широкий подол рубашки. Другой негр, которого звали Айрон, склонил голову набок, высунув розовый кончик языка, — с таким вниманием он сейчас следил за каждой деталью происходящего. Светловолосый парень потер голубые глаза и одернул одежду, как будто только что проснулся. Затем он с преувеличенным вниманием принялся разглядывать ноготь на указательном пальце левой руки. Ноготь был почти такой же длины, как и сам палец; некоторые люди отращивают такие ногти, чтобы резать ими масло и топленый жир или для других подобных целей.

Старик держал под прицелом всех троих и осматривал их разнообразное вооружение.

— Для чего этим ниггерам кавалерийские сабли? Поджаривать мясо над огнем? — спросил он у Тига.

Последовало долгое молчание, затем старик спросил:

— Зачем вы сюда приехали?

— Ты знаешь, — сказал Тиг. — Схватить дезертиров.

— Они все ушли. Уже давно. Ушли в лес, где их трудно будет найти. Или пошли дальше в горы, чтобы покончить с армией и клятвой верности.

— Ах так. — Тиг прищурился. — Если я правильно тебя понял, нам лучше вернуться в город. Это ты хотел сказать?

— Если вернетесь, избавите и меня и себя от неприятностей.

— Не дождешься. Мы обязаны повесить тебя тоже, старая задница, — сказал Тиг. — Раз они ушли, ты не должен был встречать нас с оружием в руках.

В этот момент светловолосый парень бросился ничком на землю и крикнул:

— Царь царей!

В тот самый момент, когда внимание старика отвлеклось на парня, Айрон размахнулся с неожиданной для его комплекции ловкостью и ударил старика кулаком в лицо. И сразу же выбил ружье из его рук. Старик упал на спину, его шляпа свалилась в грязь. Айрон шагнул к нему, поднял ружье и обрушил на него; он бил его до тех пор, пока приклад не отлетел, затем он продолжал бить его одним стволом. Спустя какое-то время старик все еще лежал на дороге. Он был в сознании, но во взгляде его сквозило недоумение. Из его уха текло что-то, напоминающее красную подливку.

Байрон сплюнул и вытер кровь на подбородке, затем вытащил саблю, приставил ее конец под висячий подбородок старика и стал нажимать до тех пор, пока не выпустил ручеек крови, равный своему собственному.

— Поджаривать мясо над огнем, — повторил он.

— Оставь его, — сказал Айрон. — Теперь от него никакого вреда.

У обоих, несмотря на их габариты, был тонкий резкий голос, поднимающийся до высоты птичьего щебета.

Байрон убрал саблю от подбородка старика, но затем, прежде чем кто-то успел заметить, он взялся за рукоять обеими руками и движением, которое выглядело не более сильным, чем поворот мутовки в маслобойке, вонзил саблю старику в живот.

Он отступил, опустив руки. Лезвия сабли не было видно, только витая гарда и обмотанная проволокой рукоятка торчали над грудью старика. Тот попытался встать, но сумел только приподнять голову и колени — он был намертво пришпилен к земле.

Байрон, взглянув на Тига, спросил:

— Хочешь, я прикончу его?

— Оставь, пусть Создатель доведет дело до конца, — сказал Тиг.

Светловолосый парень поднялся, подошел к старику и уставился на него.

— Он готов к смерти, — сказал парень. — Его лампа зажжена, и он ждет жениха.

Все засмеялись, кроме Тига и старика. Тиг сказал:

— Заткнись, Берч. Поехали.

Они сели на лошадей и двинулись к дому. Когда они проезжали мимо старика, он испустил последний вздох и умер с воплем. Байрон низко наклонился с седла, как цирковой наездник, вытащил саблю и вытер ее о гриву своей лошади, прежде чем сунуть в ножны.

Айрон подъехал к воротам и ударом ноги раскрыл их, сорвав щеколду. Они все проехали через ворота и направились прямо к крыльцу.

— Выходите, — крикнул Тиг. Ни одной нотки оживления не прозвучало в его голосе.

Никто оттуда не появился. Тиг, взглянув на Байрона и Айрона, мотнул подбородком на дверь.

Оба они спешились, обмотали поводья вокруг подпорок веранды и, вытащив револьверы, стали обходить дом с двух сторон. Они двигались как волки на охоте, без слов понимая, что каждый из них должен делать. Они были быстры, движения у них были легкими и плавными, несмотря на их габариты. Но главное их преимущество было в рукопашном бою, так как оба они, похоже, могли разорвать человека на части голыми руками.

Трижды обойдя дом, они одновременно вломились в заднюю и переднюю дверь. Через минуту они появились снова, Айрон с пригоршней свечей, связанных за фитили, а Байрон с ветчинным окороком, который он держал за белую кость, как ножку курицы. Они положили все это в короба, притороченные к седлам. Тиг и Берч молча спрыгнули с лошадей, и все они направились к конюшне, где открыли двери, ведущие в стойла. Там они обнаружили одного лишь старого мула. Они забрались на сеновал и обошли его весь, протыкая саблями сено, затем, покинув конюшни, они обратили внимание на сарай, но когда приблизились к нему, дверь распахнулась, и трое дезертиров бросились бежать.

Выбегая из сарая, они замешкались, так как в руках у них было самодельное оружие, выглядевшее как орудия древнего человека из незапамятных времен: заточенный и привязанный к цепи сошник, старый заступ, заостренный наподобие дротика, сосновый сучковатый горбыль, утыканный гвоздями, которыми подковывают лошадей.

Тиг дал им отбежать, а затем снял карабин с плеча и выстрелил в двух бежавших впереди, которые упали, с грохотом выронив свое оружие. Последний из них, пленник, остановился и, подняв свое оружие, повернулся лицом к Тигу. Тот смотрел на него с минуту. Пленник был бос, он вжимал пальцы в землю, как будто для того, чтобы лучше удержаться на ногах. Тиг лизнул большой палец, потер мушку своего «спенсера» и, подняв карабин, прицелился. Пленник замер на месте. Он крепко сжимал свой горбыль и стоял, держа его над головой, как дикарь, изображенный на книжной гравюре.