Холодная ночь, пылкий влюбленный

Тишину можно было бы назвать звенящей, если бы не ревущий за окном ветер. Глубокая, напряженная, она воцарилась в оцепенелости холодной ночи.

Потом незнакомец поднял руку и погладил ее по щеке.

– Прости за это, ангел.

Она с трудом сглотнула.

– Меня зовут Мора, – прошептала она.

– Прекрасное имя!

Он прикоснулся к ее волосам, потом намотал на палец темно-рыжий завиток.

«Мора Рид, тебе лучше убраться отсюда подобру-поздорову, – сказала она себе, пытаясь побороть поднявшееся в ней смятение. – Прежде, чем этот охотник на людей вздумает…»

Но когда она попыталась отстраниться, он еще крепче прижал ее к себе.

– Не уходи!

Она напряглась.

– Побудь со мной, Мора.

– Зачем? – Ее голос сорвался; казалось, это не она спросила, а прокаркала ворона.

Он улыбнулся. Неспешная полупьяная улыбка преобразила его суровое лицо, смягчила черты, оно стало теплым и добрым, и сердце Моры затрепыхалось, как пойманная птица.

– Зачем? – повторил он, выпуская ее волосы. Его рука скользнула и обхватила ее затылок опытным непринужденным движением. – Милая, а почему бы нет?

Она могла придумать сотню причин, почему нет, но выпалила то, что первым пришло на ум:

– У меня… много работы. По хозяйству. Надо прибраться на кухне.

– Не слишком веселое занятие.

– Жизнь, – пробормотала Мора, повторяя следом за Ма Дункан фразу, которую та произносила бессчетное число раз, – не слишком-то предназначена для веселья.

Рука, обхватившая ее талию, внезапно напряглась.

– Кто это сказал?

Она смотрела на него, а ее сердце громко стучало, как несущийся вперед скакун. Он ее смущал. Он тревожил ее. Он действовал на нее так, как никто и никогда в жизни.

Господи, да почему она все еще не ушла? Почему стоит тут? Если она не уберется отсюда, да поскорее, то он может расценить это по-своему и ее ждут большие неприятности…

– Прошу прощения, я уверена, что вы хотите спать…

– Ты совершенно права.

Щеки девушки вспыхнули, а он усмехнулся и еще крепче прижал ее к себе.

– Черт, Мора, ты становишься еще милее, когда краснеешь.

– Я вовсе не краснею… И я вам не милая. – Она вспыхнула еще пуще, чувствуя, как огонь опаляет ей щеки. – Я думаю, вам лучше отпустить меня.

– Не милая? – Его глаза мерцали, он не отрываясь смотрел на нее, и она увидела вспышку удивления в их глубине.

В охватившей ее панике Мора заметила, что вместо того чтобы дать ей уйти, он еще теснее прижал ее к себе, так близко, как никогда не прижимал ее ни один мужчина… Потрясенная собственными чувствами, она затаила дыхание. Ей стало жарко, она уже не ощущала резкого холода ночи. Мора была как в огне.

– Да, конечно, ты хорошенькая. – Голос у него был низкий, и он резко прозвучал в полумраке комнаты. – Разве тебе никто никогда об этом не говорил?

– Однажды Ма Дункан сказала мне об этом. Она сказала… О, не важно! Позвольте мне уйти.

Секунду оба молчали. Он уставился на нее, и, казалось, этот взгляд пригвоздил ее к месту.

– Ты и вправду хочешь уйти?

«Скажи „да“. Беги сейчас же, закройся у себя в комнате и не выходи оттуда до рассвета».

Но видит Бог, какая-то часть ее хотела остаться. Остаться, чтобы он продолжал обнимать ее так, продолжал говорить так. Остаться с этим потрясающе опасным мужчиной, этим напористым незнакомцем, который слишком красив, чтобы описать его словами.

«Беги! – вопил ее внутренний голос. – Беги немедленно, иначе будет слишком поздно».

– Мора, – сказал он тихо, и его глаза неотрывно сверлили ее. – Разве ты не останешься и не составишь мне компанию?

– Это невозможно. – Она дрожала, а ветер грохотал, сотрясая окна; холод ворвался в щели и прошелся по половицам.

– Ночь будет морозной. Мужчине в такую ночь нужна небольшая компания. Женщине тоже.

– Не такой женщине, как я.

– Ты уверена?

– Совершенно уверена. – Но, глядя в его сверкающие серебристо-серые глаза, она не была уверена ни в чем. Кровь шумела у нее в ушах. Он думает, разумеется, что она из тех женщин, что остаются в номерах, а если говорят «нет», то просто заигрывают с незнакомцем. Может быть, он даже подумал, что она ляжет с ним в постель и позволит ему заниматься с ней любовью! Она должна уносить ноги как можно скорее! Почему она стоит так долго с этим мужчиной, который и опасен, и смел, и больно уж хорош собой?

Может быть, потому, что большинство девочек, с которыми она когда-то ходила в школу, уже замужем, у них есть семья, дети. А за ней никогда никто не ухаживал, никто никогда даже не держал ее за руку, не говоря уже о том, чтобы поцеловать.

Может быть, ею двигало любопытство, одиночество и холод? И потому, что ничего удивительного, или замечательного, или хотя бы чуточку романтического никогда с ней не случалось – до сегодняшнего вечера, когда этот незнакомец распахнул дверь гостиницы и разбудил в ней женщину?

Ветер завывал за окном так дико, что от этого смертельного воя в комнате казалось еще холоднее. Он свистел в щелях ставней, пробирая до костей, и Мора дрожала с головы до ног.

– Я разведу огонь, – сказал он грубо, уткнувшись ртом ей в волосы. – Ты согреешься. Тебе будет тепло. И, – добавил он с коротким смешком, – я обещаю не кусаться.

Тепло! Она так хотела тепла! И чтобы ее обнимали крепко, как сейчас.

– Думаю, ничего, если я останусь ненадолго. – Мора глубоко вздохнула, а он втянул ее в комнату. – Но если вы будете кусаться, – сказала она ему с робкой улыбкой, – я сразу же уйду.

– Договорились, – сказал он улыбаясь, потом пинком закрыл дверь и бросил свою скатку на пол; следом полетел его шейный платок. – Поверь, дорогая, я кроток, как ягненок. Ты в полной безопасности.

Но Мора никогда еще не чувствовала себя в такой опасности, как сейчас. Он выглядел огромным и сильным в плотной фланелевой рубашке, в темных штанах и ботинках. Его тело казалось невероятно мощным под одеждой, это чувствовалось даже на расстоянии. Мора не знала, что делать, чего ожидать, и вздохнула с облегчением, когда он отвернулся от нее и, вынув полено из деревянного короба, швырнул его в топку с такой легкостью, словно оно весило не больше булавки.

– Дров осталось немного.

– Есть еще на улице, под навесом. Мы топим мало, но я могу принести побольше…

– В такой холод? – Стоя к ней спиной, он чиркнул спичкой, и крошечное золотое пламя затрепетало у него в руках – Ни за что! Ты останешься здесь. Мы найдем способ согреться.

Она не была уверена, что правильно поняла его. В какую-то секунду у Моры возник соблазн убежать. Оглядев полутемную комнату, которую она убирала, чистила и проветривала столько лет подряд, она вдруг увидела ее словно впервые: широкая кровать с периной, на ней желто-розовое стеганое одеяло; масляная лампа и фарфоровый кувшин на ночном столике; тряпичный коврик на полу; стул с решетчатой спинкой и вышитой подушкой на сиденье; ставни, выкрашенные дешевой зеленой краской, запертые на засов от дикого ночного ветра.