Холодное блюдо

– И где ты их откопал?

– Ну, типа, как сказано… и с Сашей обговаривали…

– Как сказано,- передразнил подчиненного Алексей Михайлович.- Знаешь что, давай еще раз пропой, что ты там сделал. По порядку…Я обычно, сам в курсе, деталями не интересуюсь, но тут что-то меня тревожит.

Внутри у Сереги образовалась легкая изморозь. Тревога Туманова его…беспокила.

– Валяй, с чувством, с толком…и с картинками, – Туманов придвинул бригадиру блокнот и гелиевую авторучку.- Рисуй!

– Чего рисовать? – обалдел Серега.

– Как жмуров положил, где перо оставил.

– Типа, как в грудак воткнул, так и осталось все…Я же рассказывал уже…

– Еще расскажешь, язык не отломится… И нарисуешь, Петров-Водкин.

– Лады…

Величев в очередной раз скормил Туманову слегка подкорректированный отчет о своих действиях. В основном рассказал чистую правду, за исключением некоторых нюансов. Кратко отчет звучал примерно так: поскольку Наташиного хахаля не нашли, а время поджимало, задействовали абсолютно левого фраера и подписали его на " мелкие разборки" с Паровозом. В строгом соответствии с указаниями шефа. Чтобы этот деятель вместе с Паровозом засветился. Дабы фраер не трепыхался сверх меры, его жену использовали. В целях убеждения. А потом обоих (и фраера, и его жену) завалили, башку мертвому мужику поджарили, трупы на острове Гладышева оставили и ментам отсемафорили. Все по плану, заблаговременно одобренному Гареевым (и, надо полагать, шефом тоже). Про драку с "деятелем" в автомобиле Серега поведал в красках, а об изнасиловании и о судьбе Кривого умолчал. И, естественно, ничего не сказал о том, что труп оприходованного гражданина…как его…Стрельцова исчез тоже.

Конечно, существовал риск, что тело Стрельцова "всплывет" позднее, и придется многое объяснять. Например, откуда появился труп с сожженной головой, если это не фраер, задействованный в интриге с Сашей Паровозом. Но Величев надеялся, что проскочит. Выкрутится. Важен итог, а именно – замарать депутатского сынка. А остальное – лирика. Если будет результат, то и шеф придираться к мелочам не станет. Он и сейчас потому лютует, что результата (в виде громкого скандала) пока нет.

Рисунок, в отличие от рассказа, получился посредственным. Еще со школы рисование и черчение Сереге поперек горла стояли, а тут пришлось заняться народным творчеством. Любой пятилетний недоросль изобразил бы не хуже. Сплошные каракули и загогулины.

Туманов оглядел произведение и брезгливо поморщился.

– Шедевр! Если ты работу выполняешь так же, как рисуешь, то…

– Ну не умею я рисовать!

– Заметно. Это что?- палец Алексея Михайловича уперся в ту часть листа, где клубились корявые завитушки. Подобным образом дети обычно изображают идущий из трубы дым.

– Кусты.

– Н-да… ни за что бы не догадался. А это, видимо, тела. С литерами "эм" и "жо". Классика! Треугольник под "эм" выкидуху означает?

– Угу. В груди торчит.

– Какой талантище пропадает. Репину и не снилось. Тебе, милый мой, в Суриковское поступать надо было.

Хотя шутка шефа ему не понравилась, Величев состряпал вежливую улыбку. Пусть шутит, а мы улыбаться будем. Для зубов в частности и для здоровья в целом полезнее.

– А голову и руки зачем сжег, террорист?

– Ну, решил…для непоняток. И еще, типа, чтобы дырку на башке не видно было. Я ведь его по кумполу стволом приложил, когда он бушлаты рвать начал.

– Нет, ты не дебил, и не олигофрен, ты клинический идиот!- радостно поставил диагноз Туманов.- Экспертиза ведь, один хрен, выявит, что жмура по голове навернули. Как у них пишется, "тупым твердым предметом". Тупым – вроде твоей башки.

– А вдруг…

– Вдруг только кошки плодятся. Для непоня-аток… Ничего лучше не мог придумать? И почему именно мужику, а не бабе? Отрезал бы головы обоим, да ноги отрубил. Вот были бы непонятки! У ментов точно мозги набекрень бы съехали. Хотя, подозреваю, ты им и без того работенку подкинул. Наверное, ты прав, Сережа, журналюги могут и не знать. Прокурорские и ментовские ведь в непонятках: ножи, головы обгорелые. Жмуров опознать – и то целая проблема. А все потому, что один кретин самодеятельностью занялся. Пироманьяк долбанный.

– Шеф, я же думал, как…

– Как индюк ты думал! А чем – вообще история умалчивает…

Стук в дверь прервал Туманова, и самые лестные отзывы о собственном умственном развитии Велик не услышал. В кабинет просунулась лысая голова Кости Масальского и пробубнила:

– Михалыч, тут этот подошел…Гареев. Звать?

– Костя, блин, ты когда цивилизуешься? Телефон на что? А селекторная связь? Мы же живем в век высоких технологий и информации. Нажал кнопку и доложил, а ты все в дверь долбишься, как дятел. Вообще, это дело секретарши. Чем там Томка занимается? Журналы опять смотрит?

– Не, вышла… в дамскую комнату.

– Тогда ладно. Но на будущее запомни: начальнику охраны не пристало бегать с докладами. Для того секретари имеются и помощники. Усек?

– Так я вроде помощником депутата…официально…

– И что? Помощников у меня трое…официально. Ты лучше бди, за безопасностью следи.

– Я бдею. То есть бдю… Слежу, короче.

– Вот и проявляй рвение на почве безопасности. А если приспичило; дело деликатное или посетитель…хм…особенный – пользуйся телефоном.

– Ясно.

– Коли ясно, тогда зови.

Мощные упитанные телеса Масальского сменила жердеподобная фигура Саши Гареева. Вот кому погоняло "Мосол" приклеить стоило – сплошные кости и суставы.

– Проходи, присаживайся,- Туманов гостеприимно махнул в сторону приткнувшихся у стены стульев. Величев поневоле позавидовал; он устал ерзать в кресле-ловушке. И почему шеф его почти всегда в это проклятое кресло садиться заставляет. Издевается, наверное…

А мусора бывшего ценит, холит и лелеет. И усаживает то в удобное кресло, то на не менее удобные офисные стулья. Несправедливость жизненного устройства в натуре.

Тощий Саша вежливо поздоровался с Серегой, тот не преминул кивнуть в ответ.

– Выкладывай, что там у тебя. Какие новости сорока на хвосте принесла?

Саша вопросительно посмотрел на Туманова и показал глазами на Величева. Серега сделал вид, что не заметил этих перемигиваний, а чрезвычайно занят разглядыванием потертостей на обивке кресла.

– Он в теме, сам знаешь, так что давай без церемоний. Если хочешь, на столе коньячок – плесни…

На сморщенной, словно сушеное яблоко, и неподвижной, как ледяная статуя, физиономии бывшего милиционера не дрогнул ни один мускул. На слова Туманова Гареев не среагировал. Не соизволил ни плечами пожать, ни скривиться, ни потянуться за бутылочкой благородного французского зелья. Только разлепил губы и начал вываливать полученные сведения. Ровным монотонным голосом репродуктора. Или даже робота-чревовещателя.

– Дело находится в Центральной прокуратуре, областники его не взяли. На место происшествия тоже центральники выезжали. С одним из тех оперов, что были на месте, я знаком неплохо, заскочил, закинул удочку…

– Аккуратно?

Гареев прервался, едва заметно наклонил подбородок и продолжил в том же духе:

– …расспросил про жизнь. Пообщались, он про выезд рассказал. Все сходится. Два трупа на острове Гладышева, на самом берегу. Мужчина и женщина. Голова и кисти рук мужчины сильно обожжены, предположительно, его полили бензином или керосином. Женщина без видимых серьезных повреждений. В грудь обгорелого трупа мужчины был воткнут нож. Опер вблизи его не рассматривал, но нож, со слов, смахивает на выкидной. Соответственно, надписи он не видел, следователь и эксперт про какие-либо отличительные признаки ножа тоже при нем не говорили. Один из трупов – женщину – установили. Стрельцова Анастасия Александровна, если нужен адрес, я уточню. На место происшествия выезжал следователь Данилец Игорь Юрьевич. Дело сейчас находится в производстве у него же.