Холодные мечты

Афанасий Афанасьевич умолк на самом интересном месте. Доминика из вежливости помолчала еще немного, а потом спросила:

– Вы сейчас говорили о моем отце? Это была его последняя воля?

– Ваш отец, Доминика, Эрнест Иванович, в мире и покое проживает в тихой деревушке Расхлябовке, пасет коров, воспитывает своих пятерых детей и новую жену. Весьма маловероятно, что он войдет с вами в визуальный контакт.

– Вот здорово, а мать грозилась, что он вернется, – вздохнула Доминика, смерти она ему, конечно, не желала, но и увидеться не стремилась. Невольно вспомнились счастливые моменты детства. «Не помоешь посуду, вернется отец и накажет тебя». «Не сделаешь уроки, вернется отец и поставит тебя в угол», «Вот вернется отец, живо всю дурь из тебя выбьет». В общем-то, отец, хоть и покинул семью, но все же незримо участвовал в процессе воспитания.

Машина выехала за пределы Зеленозеленска, и плавно скользила между полей активно удобренных навозом. Если бы вместо работающего кондиционера, водитель приоткрыл окна, Доминика сразу бы почувствовала, насколько сильно отдалилась от родного дома. Ибо каждое поле имело свой непередаваемый запах, по которому можно было ориентироваться не хуже чем по GPS.

– Тогда, наверное, это кто-то из дальних родственников упомянул меня в своей последней воле? – спросила Доминика. – Из очень дальних! Из тех, про кого я вообще ничего не знаю.

– О, нет, этот человек не ваш родственник. Смею заверить, что он так же не являлся вашим знакомым.

Доминика несколько раз вдохнула-выдохнула, встряхнула головой и сделала единственный разумный вывод.

– Бред какой-то! Зачем тогда я ему сдалась? Он не родственник и знать меня не знает, но перед смертью назвал мое имя и заставил куда-то там поехать. Вам не кажется, что это не логично?

Адвокату так не казалось.

– Понимаю вашу обеспокоенность, и признаю всю правомочность ваших вопросов. Но, увы, в мою компетенцию не входит отвечать на них. Вам все предстоит узнать в свое время! Могу лишь заверить, что эта поездка окажется весьма значимой для вас. И даже более того, это самая важная поездка в вашей судьбе.

– У меня по планам сегодня разбирать гнилую картошку, – вспомнила Доминика. И в самом деле, поверить в происходящее было еще сложней, чем в то, что некоторые люди могут бегать со скоростью в шестьдесят километров в час, а на пальцах у них растет чешуя, и что синюю от пестицидов картошку переберет кто-то другой.

– Весьма сожалею, что невольно препятствую такому времяпровождению, – на тонких губах адвоката появилось какое-то подобие улыбки. – Но данная поездка должна состояться непременно сегодня. Я все подготовил, взгляните.

Афанасий Афанасьевич достал из портфеля кожаную папку и извлек из нее несколько бумаг с печатями и подписями. Выглядели они невероятно официально, а посему внушали уважение непривычной к подобным вещам Доминике.

– Вот ваше имя, посмотрите и у вас отпадут последние сомнения. Если не ошибаюсь, ваши документы у вас с собой! – это был не вопрос, а утверждение. По интонации становилось ясно, что он знал о наличии документов в кармане Доминики.

– Угу, с собой.

– В таком случае, я попрошу вас проверить ваши данные. Я люблю, знаете ли, когда во всем соблюдена строжайшая точность. В противном случае может последовать полнейшая…

Дальше Доминика уже не слушала. Она пробежалась глазами по строчкам. Действительно, все верно, конечно, насколько она могла судить, потому что кто там поймет эти деловые записи. Тут было указано и имя того, кто настаивал на этой поездке – какой-то неизвестный Фролов Феоктист Федорович. Адвокат почему-то сразу не упомянул это имя, но все же позволил узнать его из документов. Феоктист требовал, чтобы именно она и еще двое Анжела Тенина и Савелий Пепельмух немедленно после его смерти приехали в Северную Столицу. Этих двоих она тоже не знала, их имена ни о чем не говорили.

– Анжела и Савелий уже ждут нас, с их поисками было несколько меньше проблем.

– Э-ээ, – вздохнула Доминика, продолжая разглядывать бумаги. Ее заинтересовало другое – дата смерти Феоктиста, он умер лишь вчера. И его воля исполняется буквально на следующий день, следующее утро! разумеется, он мог изъявить ее довольно давно, и у Афанасия Афанасьевича в таком случае было достаточно времени на поиски информации о ней, и на подготовку. – Когда же он объявил о том, что я должна поехать?

– Феоктист сделал это заявление перед самой смертью. Можно сказать, при последнем вздохе.

Доминика кивнула, хорошо, если Афанасий Афанасьевич хочет набить себе цену и показать какой же он хороший специалист, что буквально меньше чем за сутки сумел разыскать ее и узнать о ней какую-то личную информацию, то она сделает вид, что верит в это.

– Кто такой этот Феоктист Федорович?

– Чего? – Афанасий Афанасьевич внезапно побледнел и схватился за сердце. – Ты шутишь? Имя этого великого человека известно по всему миру. Даже в самых глухих джунглях знают о нем.

– Сравнили. В джунглях-то, может быть, и знают, но здесь у нас в Зеленозеленске о нем слыхом не слыхивали.

– Феоктист великий человек. Основатель и владелец Империи. Корпорации «Империя гламура»!

– Чего? – Доминика побледнела и тоже схватилась за сердце. Связь с реальностью была окончательно разорвана. За последние дни она уже несколько раз сталкивалась с этой компанией, в смысле с упоминаниями о ней. Доминика успела кое-что почитать про огромную, нереально огромную компанию, захватившую все сферы мира моды: одежду, обувь, аксессуары, парфюмерию и прочее. Компания, одевающая звезд кино и политики. В этой компании вращались даже не миллионы, а миллиарды, то есть такие цифры, которые она видела лишь в учебнике по математике. И вот перед смертью владелец и основатель компании зачем-то потребовал, чтобы она совершила эту поездку. – Нет, не может быть!

– Вижу, вы начали понимать, – с довольной улыбкой кивнул Афанасий Афанасьевич. – И это хорошо. Это очень хорошо. Тем проще будет дальше.

Доминика щелкнула по какой-то кнопке на дверце машины, и стекло опустилось. В лицо ударил родной запах навоза и гниющей травы – они сейчас в двадцати километрах от Зеленозеленска. То есть настолько далеко, насколько она не привыкла отдаляться от дома.

– Он умер, и хотел, чтобы я приехала, это была его последняя воля, – принялась вслух рассуждать Доминика, и далее следовал вывод, в который она и сама не верила. – Он упомянул меня в завещании?

– Не хочется вас разочаровывать, но нет, в завещании вы не упомянуты. Феоктист завещал все свое имущество одному человеку, некоему Антофию. И я, как адвокат усопшего, прослежу, чтобы Антофий вступил в права наследования, – сказал Афанасий Афанасьевич. – Смею заверить, вам надлежит прибыть в Северную Столицу несколько по другому поводу, о котором вы узнаете непосредственно по прибытии.

– Хорошо, я поеду! – голос у Доминики дрогнул. В то, что она это сказала, она и сама не верила, а так же она не верила и в то, что родной город остался где-то позади, что какая-то невидимая грань, которую всегда хотелось пересечь, наконец-то была пересечена. – Только надо матери сообщить.